Между Призраком и Зверем - Сурикова Марьяна (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
И имей я возможность говорить, сейчас бы непременно пояснила ему, как он мешает и отвлекает от действительно важного дела. Особенно тем, что перевернул меня на спину, а сам невероятно наглым образом устроился между моих ног и превратил экспериментальные поцелуи в менее невинное занятие, вроде скольжения губ вдоль шеи и ниже, к лифу предательского, очень быстро снимаемого платья. Скорость, с какой оно сползало, а также шуршание и треск материи как раз и напомнили, что рот уже не занят и говорить я могу.
– Ой, пустите, – пискнула, одновременно пытаясь прикрыть руками обнаженную грудь, но Кериас быстро перехватил мои ладони, прижал к постели, а сам перевел горящий взор на мое лицо и хрипло выдохнул:
– Пустить? – и отвел глаза, шепнув, – безумие.
Не поясняя, что подразумевал под безумием, мою просьбу или собственные действия, продемонстрировал это определение наглядно, когда поймал горячим ртом сосок, а другой ладонью накрыл вторую грудь.
Заторможенность моей реакции, когда сразу не оттолкнула, объяснялась, вероятней всего, отсутствием опыта. Сообразить, что правая рука свободна, я смогла с опозданием, уже когда Кериас отпустил и левую, чтобы удобнее было обхватить полушария обеих грудей, свести их вместе и ласкать одновременно.
Я так стану любовницей быстрее, чем собиралась. Хотя я ведь совсем не собиралась.
Мыслительный процесс давал сбой, и в этом явно прослеживалась вина Зверя. Я заподозрила, что он недоговорил о воздействии забранной энергии и последствиях эйфории, они затуманивали мозги тому, кто забирал. Это я ощутила на собственном опыте и очень отчетливо, как и холодок на груди, которой уже не касался горячий язык, ведущий влажную дорожку по животу.
– Вы сошли с ума-а-а, – я вцепилась в смолянистые пряди, когда черноволосая голова уместилась между моих бедер, а язык стал творить совершенно неуместные непристойности, настолько бесстыдные, что они напрочь отвлекли даже от мужских ладоней, которые крепко сжались на обнаженных ягодицах и не позволяли мне извернуться.
Сила, та самая, которую я столь опрометчиво вытянула из него, ударила наотмашь, как хлесткая пощечина, расколола голову на сотни долей. Я вырвала ладони из черной гривы, сжала виски, изогнувшись всем телом, в котором пульсировала чистая энергия. Она прокатилась до горла, вырвала из него протяжный всхлип, добралась до вновь согретой широкими ладонями груди, пробежала по ногам и сосредоточилась внизу живота, распавшись вспорхнувшими бабочками, чьи крылышки тут же облетели, как лепестки цветка под шквальным ветром.
– Ай, – я всхлипнула громче и резко крутанулась в сторону, получив этот шанс, когда ощутила, что сильные руки больше не держат так крепко. Подтянула покрывало, обмотала вокруг обнаженного тела, лихорадочно строя заслон между мной и мужчиной, который стоял сейчас на коленях, ссутулившись, уткнувшись лбом в перину и сжимая в кулаках ткань скомкавшейся простыни. Он дышал тяжело, лихорадочно, так что широкие плечи быстро поднимались и опадали.
– Как вы посмели! Как можно было? Что вы сотворили?
– Ничего, Мышка, – ответ прозвучал тихо и глухо, пальцы не выпускали простынь, но на эти детали я не обратила внимание.
– Вы использовали меня, использовали для чего-то… грязного! Мне было… Нельзя так… Слышите? Наймите проститутку, возьмите любую уступчивую служанку, трогайте ее, где вам заблагорассудится! Потому что я не давала согласие, а вы, мерзавец! Ненавижу! Не смейте никогда больше прикасаться ко мне!
Стыд затопил такой жгучей волной, что сквозь шум в ушах я с трудом понимала какие оскорбления выкрикиваю и в чем его обвиняю.
– Не сметь? – его хриплый ответ я расслышала даже сквозь гул в голове, – а ты попробуй заставить меня!
И ладонь, секунду назад ласкавшая умело и бережно, сжалась на моей шее, минуя заслон из скомканной на груди ткани, опрокинула меня на кровать, а Зверь навис сверху.
– Заставь, оттолкни, запрети, но не веди себя по-идиотски, сперва дрожа подо мной, покорно раскрывая губы, не отталкивая рук, а выгибаясь им навстречу, а потом крича, чтобы я не смел пользоваться тобой. Или твое тело живет собственной жизнью, Мышка, лживой самостоятельной жизнью вдали от твоего чистого незамутненного сознания?
– Я вас убью, – теперь уже я хрипела, потому что он был невменяем, не контролировал свою силу и сжимал горло слишком сильно, – выпью энергию и не оставлю ни капли.
– Тогда начнем сначала? – он склонился к моим губам, сверля взбешенным потемневшим взглядом, – только сперва объяснишь, как я тебя использовал? И почему после этого не я, а ты испытала удовольствие.
Ничего я не испытала, а если испытала, то последствием стал мучительный стыд, ожегший краской все тело, и осознание того, что стремительно скатываюсь в пугающую пропасть.
Но эту фразу я уже не могла выкрикнуть, а Зверь заметил, как я судорожно хватаюсь за его руку, и быстро разжал пальцы, отшатнулся от меня и снова схватился руками за голову, пока я кашляла и пыталась отдышаться. Я надсадно вздохнула и услышала его шепот.
– Много сил ушло… не хватает на контроль. Только не сорваться, нельзя…
На моих глазах его тело стало бить крупной дрожью, а тихий шепот был едва слышен:
– Уйди, уйди.
Сумасшествие заразно, я это поняла в тот момент, когда метнулась к нему, обняла за плечи и принялась гладить по голове, укрыв нас обоих плащом из рассыпавшихся волос. Я отдавала себе отчет, что слово «Приступ» означает нечто страшное, намного страшнее всего остального, особенно учитывая силу Зверя и то, как воздух вокруг снова сгустился. Мой уход не означал бы моего спасения здесь, в доме, где он являлся хозяином. Он ведь поймал меня однажды. Если сейчас убегу, где гарантии, что не бросится вдогонку?
Потому и кинулась теперь и позволила прижать к себе и уткнуться лицом в волосы, и даже не пискнула бы, заяви он, что это я довожу его до невменяемого состояния. Но он молчал, сжимал до хруста в ребрах и молчал, а потом оттолкнул неожиданно, резко и сам соскочил с кровати.
– Не помогает, Мышка. Твой запах сейчас – это катализатор, он не успокаивает. – Зверь запрокинул голову, жадно втягивая в легкие воздух, – хуже, только хуже! Я все еще чувствую твой вкус на кончике языка и я сейчас сорвусь.
А потом он прыжком преодолел расстояние до двери, и грохот сотряс комнату, когда деревянная створка с гулом захлопнулась за спиной дознавателя. По коридору разнесся залихватский свист, и затихающий вдали голос Зверя, коснулся слуха:
– Где в моем доме доступные служанки?
Стук оглушил на время, как и его слова, и действия. Кутаясь в покрывало, я сползла с кровати и подошла к окну, чтобы распахнуть его, подставляя лицо свежему ветерку и, совсем как недавно Кериас, запрокинула голову и жадно вдохнула аромат сада.
Я увидела его неожиданно и тут же укрылась за занавеской. Мужчина быстро шагал по дорожке, ведущей к подъездной аллее. Зачем я спряталась и сама не поняла, наверное, оттого, что сейчас кузен императора вызывал у меня желание находиться от него подальше.
– Служанок не нашел, – пробурчала себе под нос, наблюдая, как он идет, а потом заметила подъезжающую карету и собственную горничную, стремительно сбегающую с крыльца. Кериас галантно взял девушку за руку, помог подняться в экипаж и что-то с улыбкой сказал. Девица мадам Амели похихикала в ответ и скрылась в недрах кареты, где секундой позже устроился и дознаватель. Дверца захлопнулась, а кучер хлестнул лошадей, направив транспорт к распахнутым воротам.
Я закусила губу, а потом быстро отвернулась и принялась искать свое платье.
ГЛАВА 7
Если мужчина стоит во главе имперского сыска, то он должен обладать соответствующими догадливостью и проницательностью, а если ему хватает такта, пусть не врожденного, но хотя бы приобретенного в силу воспитания, то он свою мнимую любовницу оставит в покое. Не знаю, чего хватило Кериасу, но выводы из моего поведения, которое сводилось теперь к пряткам от дознавателя, он сделал правильные.
