Удача (СИ) - Журавлёв Борис (серия книг .TXT) 📗
«Могёшь, — всхлипнул Голос, утирая слезу восхищения, — а давай ещё чего-нибудь, поэтического».
Обиженно засопев, я ожесточённо ускорила вращение ручки ворота. Цепь, скрипя, наматывалась на барабан. Я подхватила колодезное ведро, вдруг остро захотелось глотнуть сладкой студёной воды. Жарко всё-таки на улице. Подавив желание гарантировано застудить горло, я перелила воду в домашнюю ёмкость. Муж подхватил бадейку:
— Домой?
Взвизгнув, я скакнула в сторону. Опять незаметно подкравшийся супруг, округлив глаза, отступил от меня к колодцу. Цепь, приклёпанная к дужке колодезного ведра, зажатого у меня в руке, потянула ворот колодца. Тот послушно крутанулся на хорошо смазанных проушинах. Рукоятка ворота, резко описав круг, с глухим стуком остановилась, встретившись с загривком благоверного. Пробормотав какое-то короткое, но, как мне кажется, удивительно ёмкое выражение, Максим рухнул на колени.
«Зашибла мужа, в первый же день семейной жизни». — Голос прижал к щекам ладони, испугано и укоризненно качая головой.
— Всё, теперь буду кричать, предупреждая о своем приближении. — на вдохе просипел муж сквозь сжатые зубы, прогибаясь вперед и пытаясь достать рукой между лопаток. — За полдня пути.
— Непрерывно?! — восхитилась я перспективам. — Охрипнешь.
— Вот как ты умудряешься быть такой задумчивой, и ничего вокруг не видеть. — Максим, кряхтя, поднялся на ноги, и, чуть скривившись, вновь подхватил ведро. — И при этом бояться каждого шороха. Тебе не кажется, что это взаимоисключающие черты характера?
«Уел». - констатировал Голос.
— И вовсе я не боюсь шорохов, тем более всяких, — скривив мысленную рожицу невидимому Голосу, я состроила обиженное лицо материальному супругу. Лечебница по мне плачет, для скорбных духом, моё раздвоение личности, кажется, начало прогрессировать. — Ты слегка отличаешься от шороха, ты вообще бесшумный.
— Хожу как умею, не буду же я специально веточки с собой носить. — огрызнулся Максим, направляясь к дому.
— Зачем веточки с собой носить? — семеня следом за ним, удивилась я.
— Чтобы бросить их под ноги в нужный момент и громко хрустнуть, наступив. — как малому ребенку, спрашивающему очевидные вещи, объяснил муж.
— Стой, Максим. — я вдруг спохватилась, вспомнив про соседку с сапожником. — Давай на улице постоим. — остановившись, Максим оглядел меня с видом обеспокоенного здоровьем пациента лекаря.
— Долго? — мда, что-что, а вопросы моя вторая половинка задавать умеет.
— Ну, может, минут десять. — почему, разговаривая с мужем, я постоянно заливаюсь краской. — Там соседка пришла, Аглая, потом сапожник пришел, и, кажется, Аглая хотела с ним наедине остаться. Вот меня за водой и отправили.
— У неё свой дом сгорел? — недовольство супруга я понимала, сама не могла взять в толк, с какой это стати они устроили здесь дом свиданий. — Разберёмся, не боись.
Муж приложил палец к губам, призывая к тишине, и направился в сторону окна хижины. Прислушался и удовлетворенно кивнул.
— О! Алатана! — в полный голос обратился он ко мне. — Соседка не заходила? Мне с ней поговорить надо.
За закрытой дверью послышалась возня. Максим отскочил от открывшегося окна, в которое выпрыгнул оправляющийся сапожник. Мужчина оглянулся, и, увидев только меня, подмигнул и побежал в противоположную от двери сторону, скрывшись за углом дома. Максим, глядя на меня, вопросительно поднял бровь. Я показала выставленный большой палец. Супруг понятливо кивнул и, изящным движением указав на вход, толкнул дверь. Внутри, абсолютно спокойная вдова нарезала на разделочной доске овощи. Одежда и прическа соседки пребывали в полном порядке. Максим прошел к кровати и молча встал у изголовья. Подушка, которая ранее имела форму почти правильного куба, была по-простецки взбита. Молчаливая укоризна во взгляде мужа сцепилась в неравном бою с опытной невинностью взгляда соседки. Проследив за кивком Максима, указывающим на подушку, Аглая вздохнула.
— Вот никогда не могла понять, как ты придаёшь подушке такую форму, — женщина пригорюнилась, подперев щеку ладонью. — нет, главное, зачем?
— Ты мне лучше скажи, сколько по чужим хатам будешь со своим сапожником миловаться? — не поддался на попытку перевести разговор на форму постельных принадлежностей Максим. — От кого скрываетесь? Все уж в курсе: нет Овсея в мастерской, значит, с Аглаей где-то уединились.
— Так ведь я ж, как и ты, в храме Светлого за мужа выходила. — по щеке вдовы прокатилась слезинка. — Как Яр помер, браслет спал, а служитель говорит, мол, нет указаний в писаниях на этот случай. Отказывается сочетать, вдруг грех.
«Других храмов нет? Тёмный рад будет брату нос утереть, благословив пару, которую тот не смог. Да и у Заступников ритуал проведут, они же смерть за уважительную причину принимают, в отличии от Светлого, он ведь, в крайнем случае, и поднять может» — хорошо, иногда Голос говорил здравые вещи, не иначе как для разнообразия. Еще б не богохульствовал.
Осознав, что кроме меня моего собеседника никто не слышит, я повторила мысль, касающуюся ритуалов в других храмах.
«Плагиаторша» — вредина.
— Так ведь дорого! — охнула соседка, — десять серебряков Заступникам, пятьдесят Тёмному! После свадьбы только по миру идти.
«Повезло, что у них есть ты с мужем, вы же всякую тварюшку обогреете и в обиде не оставите» — действительно ведь жалко людей. Что ж ты злой такой?
— Овсей! Не мнись, заходи. — повысил голос Максим.
Дверь открылась и сапожник, виновато поглядывая на меня, прошел к Аглае и встал рядом. Пока Максим не начал распекать горе-любовников, я метнулась к своему старому платью, смятым комком лежащему в углу. Там в кармане лежал свадебный подарок барона. Переворошив тряпье, бывшее некогда моим парадным одеянием, я достала золотой и, спрятав его за спиной, шагнула к паре.
— Аглая, мне бы хотелось, чтобы в день моей свадьбы праздник был не только у меня. — я взяла её за руку и вложила в раскрытую ладонь, сжав после этого её в кулак, своё приданое. — Как ты думаешь, во сколько тебе обойдется выкупиться?
— Старая я уже, ни красотой, ни ремеслами не блещу. — глядя мне в глаза, медленно произнесла вдова. — За таких сорок серебряков просят, и то дорого.
Я оглянулась на супруга, вдруг возмутится. Нет, Максим, догадавшись к чему идет, широко улыбался.
— Ну так беги, выкупайся, — я отпустила руку женщины. — А после, совет вам да любовь.
Аглая раскрыла кулак, на ладони лежал, поблескивая, золотой.
— Дочка, как же это? — она растеряно оглянулась на обомлевшего сапожника. — Может, Овсея лучше выкупить? А на ритуал заработаем, после свадьбы с вольным и мне воля.
— Овсей дороже выйдет, он ремеслом владеет. — я оскалилась улыбкой опытного юриста, отличница в правоведении, что вы хотели. — А для воли не только замуж, но и женится на свободной можно.
Глава 14
Чугунок исходил жаром. Пар, вырываясь из-под тяжелой крышки, каплями стекал по пузатому боку на плиту печи, уставленную сковородками, кастрюлями и прочей утварью. Чтобы тут же, коротко пшикнув, снова превратиться в пар. Все скворчало, шипело, булькало и пахло. Аглая привела меня к себе домой, к большой (ну уж точно побольше той, что стояла в хижине) печке, отрядила своих сыновей помогать и убежала к старосте. Когда-то покойный барон, питавший прямо-таки нездоровое пристрастие к стандартизации, составил поименный список вилланов баронства, с примерной стоимостью каждого. Придумал и закрепил на бумаге формулу зависимости конечной цены от здоровья, возраста и еще многих факторов, по которой и следовало исчислять стоимость выкупа. Эти списки разослал старостам своих деревень, вместе с доверенностью на подпись вольной, тем самым освободив себя от личного разбирательства с прошениями. Дэй Гролл полагал, что выкупившиеся крестьяне все равно останутся на прежних местах, принося доход уже в виде налогов, а не барщины. Землю барон не продавал, а сдавал свободным в аренду за небольшую плату. Все это к чему? А к тому, что после смерти барона его указания никто не отменял. Дэя Линт в это не вникала, а своего сына к управлению баронством до вступления в права наследования она не подпустит. До восемнадцатилетия дэя Эгры оставались считанные дни, и, зная его, я опасалась, что подобную практику отменят. Дэй Эгра не понимал, военное образование, какая там, к Тёмному, экономика, преимуществ арендаторства перед барщиной, и для сильнейшего закрепления вилланов он мог взвинтить цены на выкуп до чертогов Светлого.
