Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина (полные книги TXT, FB2) 📗

— Слушай, Стасовы красавцы возле вас? — спросил я без всяких предисловий.

— Ну да, — удивленно отозвалась она. — А что?

— Я уже подъехал, — быстро объяснил я. — Мне с ними поговорить нужно.

— Что случилось? — напрягся у нее голос.

— Да ничего, — досадливо цокнул я языком. — У Стаса связь я ними прервалась — он меня попросил узнать, в чем дело. Чтобы не забывали, наверно, что они у него под контролем. Так что вы с Игорем виду не подавайте — не выдайте им меня.

— А может, ты нас потом домой подвезешь? — прыснув, тут же запросила Дара плату за свое содействие.

— Всех? — возмутился я.

— Ну, тебе жалко, что ли? — ответила она мне своим самым обворожительным тоном.

Ладно, если мои подозрения не оправдаются, прокачу мордоворотов Стаса на радостях, а если оправдаются — все равно нужно будет им сообщать об усилении бдительности.

Инвертировавшись, я занял то же место, что и в тот памятный день, когда состоялся наш с детьми откровенный разговор — напротив выхода их корпуса Дары и Игоря, но в стороне от ожидающегося потока студентов.

Дара с Игорем вышли первыми и тоже задержались, негромко переговариваясь и поглядывая в ту же сторону, что и я.

Через несколько минут на улицу вывалила целая толпа — в центре которой я сразу же заметил новичка. Хотя, судя по его манерам, его уже нельзя было так назвать — он уже явно освоился, оживленно болтая с однокурсниками и даже находясь в центре их внимания.

Поглядывая по сторонам, он заметил Дару с Игорем — Игорю махнул ему рукой, подзывая — и он тут же отрывисто попрощался со всеми и направился к Игорю. На лицах остальных отразилось крайнее недовольство — чтобы не сказать раздражение — и его проводили тяжелые взгляды, перемещающиеся вместе с ним к Игорю.

Он же — по мере удаления от них — моментально согнал с лица улыбку, принял сосредоточенный вид и стал даже чуть клониться вперед на ходу, как будто ему не терпелось побыстрее добраться до своей цели.

Я же, поморщившись от того, что мне предстояло, и, по-моему, довольно неуклюже, рывками с непривычки — начал водить мысленным взором по его сознанию. Слева направо, линия за линией — чтобы не только всю картину воссоздать, но и никакой мелочи в ней не упустить.

Никакого опыта у меня в этом, конечно, не было и быть не могло — до сих пор мне только Аленкино сознание открыто было, и только в нем я научился блок преодолевать. Так что сравнивать мне было особо не с чем — и все равно: в сознании новичка преодолевать было нечего, оно было полностью открыто.

Подозрительно.

Даже как-то слишком открыто, подумал я через пару секунд — даже у людей в сознании, со всем их слабым контролем над ним, всегда есть что-то, что как будто в тени скрывается — о чем они предпочитают не думать и даже не вспоминать. В голове же у новичка был один сплошной, залитый ярким полуденным солнцем пейзаж — причем, пейзаж пустыни, с видимой линией горизонта, куда ни глянь, и абсолютно одинаковыми песчаными барханами вокруг, на каждом из которых было написано: «Я с вами, я за вас, я за вами и для вас».

Очень подозрительно.

А еще через несколько секунд я обнаружил в этом просматривающемся во все стороны песчаном пейзаже мерцающие, вибрирующие точки — как будто смотришь на них через дрожащие потоки горячего воздуха.

Ассоциация начала развиваться сама собой. Вулкан. Огромные массы раскаленной лавы поднимаются к поверхности, давя на нее со страшной силой, чтобы проломить в каком-то месте и вырваться наружу. А снаружи — тишь и благодать. Деревья растут, цветы цветут, птицы поют — и о приближении сметающего все на своем пути извержения можно догадаться только по исподволь накатывающим волнам все более жаркого воздуха.

Сознание новичка было полностью открыто — кроме тех его частей, которые не подлежали постороннему взгляду и были поэтому безжалостно вдавлены в самую его глубину. И ответное противодействие создавало в этих местах такое сумасшедшее напряжение, что вся картина подрагивала — потому и была под пустыню замаскирована.

Это было уже не просто очень подозрительно — я понял, что разговор с охраной Игоря даже до машины откладывать нельзя.

С трудом оторвавшись от чудовищного зрелища в сознании новичка, я двинулся к Даре с Игорем, возле которых расположилась та Стасова парочка — инвертированная, судя по усиливающемуся грохоту у меня в ушах.

В невидимости я все же зажал их руками — помогло не очень, но я решительно убедил себя в обратном.

— Всем привет! — торопливо бросил им я, чтобы побыстрее закончить эту пытку. — С сегодняшнего дня — повышенная боевая готовность.

— Ты откуда нас вычислил? — настороженно отозвался один из них.

— Оттуда же, откуда вас научили! — огрызнулся я — застучало уже не в ушах, а в самой голове. — Запомните вот этого — в его присутствии держитесь к Игорю как можно ближе.

— Сейчас командиру доложим, — неуверенно протянул второй. — Он никаких новых указаний не давал.

— Да что он оттуда, сверху, видит? — завопил я, еле сдерживаясь, чтобы не завыть. — Я вам здесь и сейчас говорю, что с этим типом что-то не так — от него явная угроза исходит. У меня свои источники есть — будете Стасу докладывать, скажите ему, что информация от … того, кто возглавлял делегацию на землю.

— Какую еще делегацию? — снова напрягся первый.

— Докладывайте! — таки взвыл я. — Немедленно! Только отойдите! Чтобы я не подслушал. Я пока Игоря постерегу.

Когда в голове воцарилась блаженная почти тишина, я вслушался в эхом отозвавшуюся в ней последнюю инструкцию темного предводителя. Ну, вот он и пришел, момент экстренной связи, подумал я, морщась от уже слегка забытого ощущения впивающихся во все тело колючек.

Глава 17. И проиграв, осталось в мироздании…

Создать манифест Союза свободных и независимых миров оказалось существенно проще, чем сам Союз.

Хотя и на создание манифеста ушло намного больше времени, чем рассчитывал Первый.

Он сам только его самые общие положения успел в голове сформулировать, но, ступив в свой кабинет, в первый момент подумал, что в спешке ошибся пунктом назначения — в конце концов, туда он давно уже не наведывался.

Атмосфера в его кабинете была такая, словно там окончание особо сложного проекта отмечали. Народу там собралось примерно столько, сколько и в его последнюю встречу с ними, но если в тот раз владельцы миров большей частью помалкивали, лишь бросая на него настороженные взгляды и выдвинув только одного выразителя их интересов, то сейчас вокруг них бесновалось такое оживление, что его появления никто даже не заметил.

Все они ни минуты на месте не стояли — бросались то к одному, то к другому, обнимались, хлопали друг друга по плечу, жали протянутые со всех сторон руки — и беспрестанно и одновременно галдели.

Первый опустился на стул за своим столом, поставил на стол локти, подпер руками голову и принялся вслушиваться — в надежде добавить в манифест пару-тройку тезисов в дополнение к своим собственным.

Однако, доносились до него со всех сторон лишь уже неоднократно звучавшие в его башне обвинения в адрес другой — но с одним лишь отличием: в начале каждой произносимой фразы звучало «Больше никогда!».

Обводя глазами это броуновское движение, Первый наткнулся ими на своего помощника — прижавшегося к стене возле двери и явно пережидающего первый шквал эмоций присутствующих с выражением бесконечного терпения на лице.

Вот если бы я одним только терпением каждый накат ледяной пустыни встречал, подумал Первый, то она бы меня давно уже похоронила.

Он встал и резко, со всего размаха, хлопнул в ладоши.

— Тихо! — рявкнул он, словно тот самый завывающий, пронизывающий до костей ветер перекрикивая. — Замолчали все! И сели. Куда-нибудь.

Все головы не менее резко дернулись в его сторону — и время как будто остановилось: все звуки оборвались посреди слова, и все жесты и движения замерли в том положении, в котором их застал его окрик.