Мир снов - Мымриков Юрий Дмитриевич (книга регистрации txt) 📗
— Их тела в полном здравии, а сознание практически подавленно, защита слабеет, в отличии от последнего Стража — ему удалось наладить с ними мысленную связь, но это было не надолго, уверен пока он не представляет для нас… Вас угрозы. Но он учится, читает «Фолиант4 всех Стражей» и впитывает с него силу и знания.
— Это также в твоих интересах мой, не верный, слуга, ты должен хоть раз сделать все правильно, иногда я разочаровываюсь в том, что взял тебя в слуги, ты не оправдываешь моих надежд.
— Мой Господин, я клянусь…
— Тебе нечем клясться, поэтому попридержи свои мысли… Ступай, и приведи мне Рисующую, и уничтожь последнего Стража, или если не его самого, то фолиант, а иначе…
Поларис склонился на одно колено от сильной боли в голове.
— На два колена, мой дорогой раб, на два, — голос отдавался болью в его голове и не в силах ее стерпеть, второе колено Полариса оказалось на полу.
Боль стихала, давая возможность Поларису подняться на свои ноги и быстро выйти из комнаты.
— Будь ты проклят, Демон. Я позор собственного рода, поддавшийся своей слабости и немощи защитить своих близких, — он вышел из здания.
Здание напоминало снаружи обычный, не примечательный, старый сельский домик, со всех сторон окруженный небольшим деревянным забором, который служил больше условностью, ведь его гнилые штакетники сыпались от одного только взгляда. За забором проходил заросший камышом ручей, который пересекал деревянный мост, состояние его было такое же плачевное, как и у дома. Далее простирались деревья, образующие в некоторых местах участки леса, который был в таком же древнем состоянии, что и забор. Это подобие леса находилось в удаленности от города, и сюда очень редко ступала нога человека. Кроме тех местных обитателей, которые жили в поселке, находившийся рядом. Люди, жившие в нем, боялись подходить к мосту, и тем более, переходить его, и видимо не напрасно.
Перейдя через мостик и пройдя в глубь зарослей, Поларис остановился и сел на траву, облокотился спиной на старый дуб и прикрыл глаза.
Солнце клонилось к закату, озаряя его своими скудными осенними лучами. Как бы он хотел сейчас ощутить их тепло на своей коже, но, увы из всего человечного, у него остался лишь этот образ который он ненавидел всей своей сущностью. А ведь, когда то он был молод и полон сил, он был красив и весел, у него была любимая женщина и любимая парочка детей, но это было давно — несколько веков назад, а может и того более. Но слуга помнил все это, будто эти времена были только вчера.
Его звали Поло и тогда, когда все это случилось, он также сидел облокотившись на ствол дерева и наблюдал за своей пасущейся отарой овец. Размышляя о своей жизни, жене и двух маленьких ребятишках, о том, что последнее время их всех все чаще и чаще посещают ночные кошмары и некоторые из этих кошмаров были настолько реальны, что его жена и дети просыпались ночью, громко крича на всю ферму. От этого крика, наверное, просыпались все его овцы, и может, даже, соседи. Рассказать о проблемах комуто из соседей или друзьям он не мог, его родных, да и его самого, сразу приняли бы за нечистивых и заживо спалили на костре. И сейчас, отдыхая, от очередной бурной ночи под кроной дерева Поло думал, как ему поступить. Именно тогда он и увидел его. Мужчина, лет пятидесяти, пробирался сквозь отару его овец. Мужчина был весь окровавленный, в руках он нес мешок, в котором было явно нечто тяжелое, он плелся из последних сил, ноги его подкашивались. Поло подбежал к нему и помог дойти к дереву, у которого Поло буквально несколько секунд назад отдыхал. Усадив пострадавшего и дав ему воды. Поло разорвал одежду на нем, чтоб осмотреть раны. Раны были ужасные, одному Всевышнему было только известно, как бедолага еще держался на ногах и еще мог самостоятельно передвигаться. В некоторых местах на теле были следы от когтей, вырванные куски плоти кровоточили, а обугленные пятна на коже давали понять, что несчастный, явно, спасая свою душу, совершил побег из владений самого дьявола. Сквозь всю свою боль он смог выдавить из себя связанную речь.
— Парень… Ты, назови свое имя, — прохрипел он из последних сил.
— Я, Поло, лежите не разговаривайте.
— Поло, послушай меня… Пообещай уничтожить мой мешок, утопи, спали, разбей, умоляю, в моем кошеле на ремне есть несколько монет, возьми их — это за труды, но поклянись, что уничтожишь его содержимое, не открывая мешка.
Он схватил ладонь Поло своей окровавленной рукой:
— Поклянись, уничтожить это иначе нашему миру придет конец, — вытягивал из себя незнакомец все с большим трудом.
— Вам нужен отдых, лежите, не двигайтесь я сбегаю за лекарем, здесь не далеко.
— Нет, постой, — шипя от боли, выдавливал незнакомец из себя. — Молю, ради всего святого, ради нашего создателя, уничтожь это… Поклянись… — Не договорив, незнакомец испустил последний вздох и его тело обмякло у ствола дерева. Его окровавленная рука упала на землю и темная струйка крови показалась в уголке рта.
Поло провел рукой по еще открытым глазам путника, они закрылись навсегда. Сняв с его пояса кожаный кошель, парень высыпал его содержимое себе в руку:
— Да здесь на много больше, чем несколько монет, — взглядом пересчитав, он обнаружил четырнадцать золотых монет. — За это я могу себе еще не одну отару из трех дюжин овец купить, что ж, благодарю тебя незнакомец. Хорошо, клянусь, выполню я твою просьбу.
Он разжал мертвые пальцы на второй его руке и подтянул к себе мешок, взял его в руку. Он был весом с полпуда при своих небольших размерах. Обернувшись в сторону мирно пасшейся отары, он направился подальше от них, чтобы развести костер и выполнить свою работу, за которую он уже получил вознаграждение, предвкушая, как обрадуется Риса — его супруга. И, что, наконец, они смогут зажить достойно.
Костер уже трещал возле ног Поло, собираясь уже предать мешок огню, как он ощутил в нем толчок. Что-то в мешке зашевелилось, от неожиданности Поло выронил его из рук и из мешка донесся детский плач.
— Не может быть, — опустившись к мешку и начиная его развязывать, бормотал он. Неужели он, только что, чуть было не совершил поступок, из-за которого горела бы его душа в аду не одну тысячу лет.
Узел был завязан как назло туго и никак не поддавался, а младенец внутри шевелился и плакал. Поло с силой дернул узел. И наконец, злополучный узел поддался. Мешок раскрылся. Моментально движение и плач в нем прекратились.
— Что за чертовщина?
Поло запустил в него руку, но не почувствовал ничего, что напоминало ему тело младенца. Перевернув мешок вверх дном, он высыпал его содержимое возле костра. Из мешка посыпались какие то лохмотья, бумаги с рукописями и поверх всего этого упала каменная статуя неизвестного им существа с вытянутой головой. Он присел возле всего содержимого и осторожно стал перебирать содержимое. Лохмотья ничего особенного не представляли, рукописи были написаны на непонятном ему языке, некоторые листы были с отпечатками кровавых следов, а некоторые и полностью залиты кровью. Единственное, что было на каждом листе внизу, справа находился герб с изображенной на нем недорисованной стрелкой. Поло взял в руки статую и с интересом осмотрел ее. На ней не было ни единого дефекта от удара или от шлифовки. Выполнена она была великолепно, он знал это, ведь его отец был каменщиком и посвятил в свое ремесло еще юного Поло.
— Ты хочешь спокойствия и больших возможностей, смертное существо? — услышал он где то возле себя, но обернувшись не увидел никого, кроме мирно пасущихся вдалеке овец.
— Ты хочешь, чтоб мучения твоей семьи прекратились? — снова услышал он, но уже с другой стороны.
— Покажись, черти тебя дери, — закричал Поло и бросил статую в сторону голоса. Но статуя не ударилась об мать землю, а застыла в нескольких дюймах от нее, и начала подниматься все выше и выше, пока не поравнялась с лицом Поло.
— Сгинь, дьявольское отродье, — снова закричал, крестясь Поло. — Боже милосердный, помилуй мою грешную душу, — продолжал креститься он и пятиться назад.
