Император Вечерних Звезд (ЛП) - Таласса Лаура (читать книги без TXT) 📗

Это любовь ее сердца и разума поверх внешности.

Я уже давно знаю, что влюблен в нее, но никогда не признавал этого до настоящего момента. Даже не осознавал, что эти три слова, которыми бросаются люди, созданы, чтобы объяснить эту глубокую и бесконечную эмоцию.

Милостивые боги, я люблю ее.

Глава 16

Корона из светлячков

Декабрь, восемь лет назад

Ветры побережья Острова Мэн обдувают нас с Калли, когда мы стоим на внешней территории кампуса. Перед нами, за низкой стеной, земля обрывается, в которое бушующее море бросается снова и снова.

Калли смотрит через лужайку на своих ровесников, пока те ходят туда-сюда между общежитием и самим замком.

— Они не видят нас, — говорю я, подходя ближе. Мне приходится скрывать свое присутствие ради предосторожности. Я бегал по опасным кругам, и не могу позволить злому клиенту воспользоваться ею, потому что был замечен с нею. — Но, тебе ведь все равно, да?

Я видел то, как эти мелкие задницы к ней относятся. Она слишком мила, чтобы смешаться в их толпе, но студенты Академии проделывают довольно хорошую работу, притворяясь, что ее не существует.

Она делает шаг назад.

— Что это значит?

Я пододвигаюсь.

— Бедная Калли, — я надуваю губы. — Всегда на обочине, всегда смотрит со стороны. — Я прекрасно осознаю, что издеваюсь над ней.

— Скажи мне, ангелочек, как кто-то вроде тебя, в конечном счете, оказывается изгоем? — Для меня это очевидно. Меня считали бессильным фейри; Потусторонний мир презирает таких существ. Но Калли забавная и привлекательная. Мне не нужно влюбляться в нее, чтобы знать, что она из тех, кто должен иметь множество друзей.

— Почему мы вообще говорим обо мне? — спрашивает сирена, застенчиво убирая локон волос за ухо.

— Потому что иногда ты меня поражаешь.

…больше, чем иногда…

Она сглатывает, снова возвращая внимание к лужайке.

— Это не из-за них, а из-за меня. — Кусая внутреннюю сторону щеки, Калли пинает пучок травы. — Трудно притворяться нормальной после… ну, ты в курсе.

Хочется сказать ей, что глупо чувствовать вину за убийство отчима, но, вероятно, это во мне говорит фея. Я не терял сон из-за убийства отца. Боги в курсе, что мир стал лучше без него.

— Думаю, мне нужно вернуть прежнюю жизнь, прежде чем заводить друзей. Настоящих друзей.

Этот укол честности задевает меня. Почему, черт подери, мир должен быть жесток по отношению к ней? Она не должна страдать, потому что какой-то монстр причинял ей боль. Мир должен работать не так.

Я приподнимаю ее подбородок, изучая лицо. Если бы мог, то избавил бы ее от боли. Но существуют вещи, которых даже моя магия не может коснуться.

— Как на счет того, чтобы я сделал тебя королевой на ночь? — говорю я.

Прежде чем у нее есть шанс ответить, я высвобождаю магию, уговаривая светлячков подлететь к нам. Один за другим они перелетают через мое плечо, направляясь к очень смущенной Калли.

Насекомые делаю круг, прежде чем опуститься на голову.

— У меня жуки в волосах, — утверждает Калли.

— У тебя корона, — ухмыляюсь я и облокачиваюсь на каменную стену.

Однажды ты будешь носить другую корону…

Один из светлячков соскальзывает с волос, падая на ее шарф, прежде чем скрыться под футболкой.

— О, боже! — Ее глаза становятся с блюдца, отчего я не могу не засмеяться.

— Озорные жучки, — ругаюсь я, — держитесь подальше от хорошеньких человеческих грудей.

Я вытаскиваю жучка, заставляя игнорировать множество неподобающих мыслей, когда костяшки касаются мягкой кожи Калли. Я отпускаю светлячка, и вместе мы наблюдаем, как он поднимается и падает обратно ей на волосы.

Калли начинает смеяться.

Она сломает меня. Я влюбился в тьму этой женщины с ее болью и уязвимостью. Этого было достаточно. Но когда сирена смеется… чувствую себя разрушенным мужчиной.

— Дес, ты пытаешься меня подбодрить?

Я беру руку Калли.

— Пойдем отсюда. Ты голодна? — спрашиваю я. — Ужин за мной.

— Ужин с тебя? — переспрашивает она. — Как интересно…

Боги, если бы я уже не любил ее, то полюбил бы сейчас.

— Ангелочек, думаю, из тебя еще может выйти фейри.

Глава 17

Клейменый мужчина

Январь, семь лет назад

Прежде чем появиться в комнате Калли, я уже знаю, что что-то не так. Возможно, это из-за того, как ее голос доносится до меня, когда та зовет, возможно, все в деле нашей эфемерной связи или же во тьме, шепчущей секреты, которые ей не стоит рассказывать.

Но знать наверняка и видеть это — совсем разные вещи.

Калли сидит среди кучи использованной одежды с опухшими и красными глазами.

…мужчина удерживал ее…

…трогал против воли…

Мне нужно кого-то вы*бать.

Я скрещиваю руки на груди.

— Кого я должен наказать? — На этом я повеселюсь, могу сказать точно.

Но она быстро трясет головой и опускает взгляд вниз.

— Назови имя, ангелочек. — Я не могу дать ей любви — пока что, — но могу отомстить за нее.

Калли вытирает лицо, затем поднимает на меня взгляд.

— Инструктор, — шепчет она.

Убивать.

Нужда уничтожить человеческую плоть почти физически ощущаема. Я должен придавить его, потому что все делаю не так. Во мне слишком много злости и недостаточно влечения. Но инстинкт бушует во мне, чтобы доказать паре, что она — неприкасаемая, потому что моя.

Я убираю все эти наплывы в сторону. Позже, — обещаю я себе.

Поэтому я не ублажаю себя фантазиями о свежевании какого-то человека, и, вместо этого, сажусь рядом с Калли. Я подталкиваю ее к себе и закрываю глаза.

Она здесь, в моих объятиях, — говорю я себе. Это помогает с бешеным гневом, который все еще извивается внутри меня.

Но затем она начинает по-настоящему разрываться от горя, все ее тело отяжелело от всхлипов и плача, что разламывает мою хладное, переменчивое сердце.

Кто бы это ни был, я, бл*ть, заколю его как скота очень-очень медленно.

Я прижимаю ее ближе, и каждая пройденная секунда лишь подпитывает воздаяние. Со временем ее плач затих. Калли отталкивается от меня, и с неохотой я отпускаю ее.

Ее лицо искажают слезы, отчего у меня сжимается желудок. Хмурясь, я вытираю их с ее лица и чувствую беспомощную тягу всех старых воспоминаний того времени, когда я был молодым, и жизнь терзала меня так, как сейчас мучает ее.

Руки скользят по ее мягкой коже щек, пока держу в руках ее лицо.

— Расскажи, что случилось. — Я буду нести твою месть, ангелочек.

Калли дергается вместе с дрожащим дыханием.

— Его зовут мистер Уайтчепл. Он… он пытался прикоснуться ко мне…

Уайтчепл. Из всех существующих имен у этого мудака оказалось на священный лад (от англ. — благая часовня). У мира есть чувства юмора.

Затем Калли выдает историю слишком спокойным голосом и с немного отдаленными словами, немного пустыми. Это выражение пугает, будто она уплывает от меня. Но, когда она закончила, поток жизни снова возвращается в ее черты, и Калли вновь начинает плакать.

В мире не существует достаточно справедливости, чтобы исправить то, что сделал этот мужчина Калли — так же, как и исправить ошибки отчима — хотя, в конце концов, он подошел к своей расплате так близко, насколько смог.

Я напоминаю себе, что в этот раз Калли использовала чары и убежала. Она перехитрила инструктора. Это, конечно, не стирает травмы, но хоть что-то.

Я прижимаю ее к себе еще больше, кладя подбородок на голову.

— Ангелочек, я горжусь, что ты использовала силу таким образом, — говорю я.

Я уже знал, когда впервые встретил ее отчаявшуюся и всю в крови, что она не будет какой-то обычной жертвой; Калли не была тогда и не будет сейчас.