Луна желаний (СИ) - Горенко Галина (бесплатные полные книги txt) 📗
Как оказалась на берегу — не помню. Я просто очнулась, лежа на крепком мужском теле, и несмотря на несуразность позы, мне было очень удобно.
— Мой прапрадед, Долор, объединил двадцать три племени и основал то государство, что мы имеем сейчас, — начал из далека, сын Эмира, хриплым от страсти голосом, — мой прадед основал единую для всех кочевников столицу, дед — построил Танский шатер, возвел неприступную крепость, отец стал лучшим заводчиком алталирской породы за всю историю Расаяна.
— Не очень понимаю, к чему ты клонишь, Фатих.
— Мы с братом выбрали разные пути. Моё образование всестороннее, от военного дела и дипломатии до правил этикета и истории рас. Я учусь сразу в трех университетах и Военной Академии Стоунхельма.
— А почему не в Расаяне? — удивилась я.
— Мы не воины, мы табунщики. Армии Расаяна не устоять даже против на всей скорости падающего в пропасть Демистана, несмотря на Цесса-наркомана на троне, военную мощь Северн пока подорвал не на столько. — Его слова больно резанули меня по сердцу, я давно перестала воспринимать Демистан как родину, и все же… — Я не могу бросить учебу, даже ради тебя не могу. Особенно ради тебя.
— Это оскорбление?
— Это комплимент, ты самодостаточная, умная, решительная, меня в тебе восхищает столько качеств, и именно поэтому я должен дать тебе больше, нежели великолепный секс (какой скромняга) и призрачные обещания. Не прошу ждать меня или хранить верность, просто знай — придет время, я найду тебя, и тогда ты станешь моей.
Я потянулась к нему, поцеловала в колючий подбородок, ощущая попкой реакцию на своё движение, а затем как была, вскочила на привязанную рядом Туму. Мужчина приподнялся на локтях провожая меня взглядом.
— Может быть да… а может и нет, — ответила я и не оглядываясь поскакала прочь, давая встречному ветру высушить тело и волосы.
Глава 21. Лошадиные скачки станут честными не раньше, чем выведут новую породу людей
Гонка по последней трети должна продлиться по времени от силы дневной переход. Расстояние, которое необходимо пройти меньше в несколько раз, нежели любой из отрезков, уже пройденных участниками. И если бы не одно «но», то гонка превратилась бы в увеселительную прогулку на солнышке. Зыбучие пески… Это неприятное природное явление, которое само по себе не приносит больших бед, ведь чаще всего глубина ямы небольшая, но из-за того, что конник лишается подвижности, в пустыне его подстерегают другие опасности.
Например, палящее, убивающее своими лучами солнце, хищники, нашедшие легкую добычу, обезвоживание, да в конце концов шайки бандитов, знающие о зыбучих песках и ценности лошадей участвующих в пробеге. Так же не стоит забывать про искусственные ловушки, караванная тропа проходит сквозь эту треть, и охочие до быстрой наживы головорезы изрыли эту часть пустыни так же, как оставшиеся ни с чем наследники, ищущие спрятанный клад на заднем дворе.
Старт.
…Лошади набирают скорость, последняя треть для самых сильных, чем больше ты пройдешь в составе группы, тем меньше тебе нужно будет скакать одному по проклятой земле. Вперед выбиваются с десяток лидеров, и мы с Тумой в их числе, больше полусотни всадников борются за главный приз. Для каждого он свой, а для меня это изумруды и возможность на равных общаться с сыном Тана, ведь победивший в Великой гонке приобретает титул «непобедимого». А тот в свою очередь приравнивается к, ну допустим, графу в Демистане.
Козырять титулом Кронцессы государства, которое представило меня для всего остального мира двинувшейся от горя истеричкой, которое лишило меня исконного права властвовать, которое попрало законы наследования и теперь управляется узурпатором и его ручным пуделем, я не собиралась. Шашни с сыном Эмира это одно, серьезные отношения — другое. Равные партнеры, на меньшее я не согласна.
Безопасная тропа то и дело сужается, но ни один из всадников не хочет уступать и пяди дороги, лошади практически ударяются крупом друг о друга, всадники напряжены и серьезны, погоняют коней, кто хлыстом, кто шпорами, кто хлещет поводьями. Я сознательно отстаю от общей массы остервенело скачущих, пара миль погоды не сделает, а за следующим поворотом конники распадаются раскрывшимся веером, как будто отрепетированный маневр на параде и продолжают скачку уже в замедлившимся темпе.
Слева от меня скачут братья, я то и дело ловлю взглядом смазанные, темные фигуры пытаясь рассмотреть кто из них, кто, обманываясь одинаковой одеждой и повязками. Буруваз и Хатальлам идут ноздря в ноздрю, не желая уступать сопернику расстояние и на конский волосок. Я наблюдаю за ними некоторое время, а потом резко ухожу влево, переходя на шаг.
Всё.
Дальше каждый за себя.
Несколько леоров я старательно обхожу остальных участников, силюсь избегать зыбучие ямы и опасные ловушки, словно по наитию миную их, шестым чувством догадываясь, где они, полностью доверяясь интуиции. Тума идет осторожно, будто знает какие неприятности поджидают её если она оступится. Мы то обгоняем других конников, то всадники обгоняют нас, несколько раз я натыкаюсь на тонущих в пустынной трясине кочевников, обреченно замерших на испуганно беснующихся лошадях, еще больше утопающих от судорожных попыток выбраться на твердую почву.
Ловушки, приготовленные разбойниками в тысячу раз опасней. Они не оставляют ни единого шанса на выживание, даже если тебе и твоей лошади удастся выжить после падения в прикрытую сухостоем и присыпанную пылью яму, утыканную острыми пиками, вероятность того, что ты сумеешь выбраться до того, как появятся строители этих песчаных могил — сводится к нулю. Я дважды проезжала мимо вскрытых ям, и даже мимолетный взгляд, направленный на раззявленную пасть пропасти с торчащими острыми клыками, обагренными невинной кровью, вызывал безысходный ужас, удача — коварная стерва и переиграть её удается лишь немногим.
Сокол, виденный мной в лагере туарегов, с криком промчался мимо, неся в зубах полевку, видимо один из участников захватил с собой ловчую. Близость птицы могла говорить о близости лагеря, если бы не одно «но», пернатый хищник мог летать за много миль от палаточного городка, и всё же интуиция вновь подсказывала мне, что шатры рядом. К моему удивлению, я была совершенно одна на финишной прямой и это очень настораживало.
Медленно, не веря своей удаче, сдерживая порыв Жемчужинки пустится в галоп, я перешла на легкую рысь, подчиняясь интуиции и прекрасно осознавая, что на конечной прямой ловушек и воздушных карманов будет во много раз больше, чем на протяжении всей трети.
— Осторожно, девочка, не торопись, — шептала я, поглаживая лошадь по замшевой шее, — нам бы еще немного пройти, давай аккуратно… Я шептала ласковые глупости, пропускала пальцы сквозь мягкую гриву, придерживала поводья и бормотала благодарности ЛаЛуне…
Полный невыносимой боли животный крик разрезал взмахом остро оточенного клинка раскаленное пространство Зыбучей пустыни. Слева от меня, в борьбе за жизнь, вздымая пыль, брыкался Буруваз. Истеричное ржание и хриплые окрики на древнем, вот что я услышала, остановив Туму, а подойдя поближе рассмотрела, как Фатих перевязывает жеребца. Острая пика пронзила одну из мышц задней ноги, только чудом он не сломал её, падая с такой высоты. Палки и доски легли под наклон, и, если обвязать жеребца, подтянув его силой моей кобылы наверх, то есть шанс вытащить злющего брюнета и охромевшего коня. Коса его растрепалась, темные пряди свешивались на залитый потом загорелый лоб, сильные пальцы, подарившие мне столько наслаждения, колдовали над повязкой уже пропитавшейся алой кровью.
— Всё в порядке? — спросила я. — Помощь нужна?
В ответ я услышала брань на древнем. Я, наверное, тоже бы разозлилась, если такое случилось бы с нами. Я спешилась, отвязала длинную веревку от седла и сбросила её. По сигналу любовника, я сжала бока лошади, и та, медленно переставляя ноги вытянула Буруваза. Сзади его подталкивал Фатих, то и дело отвешивая по конской заднице безжалостные шлепки, поторапливая хромающего жеребца. Оставаться в ловушке — самоубийство, конь — сапфир в чалме Тана, но, если упустить коня, ненаследный сын Эмира потеряет честь и будет опозорен на долгие тали.
