Ведьмина диета (СИ) - Сорока Ирина (читать книги онлайн .TXT) 📗
— Так тебя никто не держит. Вернемся в столицу, там при своей лавке, и оставайся, а мы с Глашей ко мне поедем.
— Негоже одну девицу в путь далекий отпускать.
— Я-то уж защитить сумею.
— А от тебя кто защищать будет?
— Неужто ты?
Сверкают очи, нахмурены лбы, и тут…
— Я Гредушку с этой одного не отпущу! — во все горло заголосила царевна- Приворожит ведьма проклятая, а мне потом брошенкой быть?
Отвлекся Еремей на князя, а Забава, услышав такое, подошла ближе, да как дернет за косу.
— Ай! Совсем спятила?! Я батюшке пожалуюсь, он прикажет тебя казнить!
— А за меня Глашка заступится! — в сердцах подруга показала язык. — Неужто в единственной просьбе любимой дочери откажет?
Царевна налилась краской, как только что сваренный рак.
— Я любимая дочка, а эта, — в меня ткнули царственным перстом, — приблуд неизвестный.
— Это твоя мамка приблуд неизвестный принесла, — выпалила на одном дыхании Забава и бросилась на противницу.
Еремей не сплоховал, подхватил доблестную защитницу за талию и спиной к себе прижал. Забавушка моя, от этого весь пыл растеряла, но переругиваться с царевной не перестала.
Лизавета же напротив все сильнее рвалась из объятий князя желая проучить «выскочку». Вздохнула, веселая поездочка нам предстоит. Только с Гредом одной оставаться страшно. Вдруг что-нибудь натворю.
Но очень скоро пожалела о своем решении. Сестрица моя неразумная от жениха ни на шаг не отходила, глаз томных не сводила, да всячески пыталась привлечь к себе внимание. Я ехала чуть сзади и все видела!
Почему-то хотелось кому-то волосы повыдергивать, и злость непонятная накатывала. А еще почему-то есть хотелось сильно.
— Дайна просила тебя в гости почаще заезжать, — вырвал из задумчивости голос подруги. — Ты ей понравилась.
Хмыкнула, но глаз от впереди ехавшей парочки не отвела.
— Пирожки ей наши понравились. Надо к себе в Трясуны ее зазвать, да готовить научить.
— Глаш, может в столице жить останемся? — запинаясь, спросила, и глаза в сторону отвела.
— Так ты со мной жить и дальше собралась? — сиротка все же смогла отвлечь настолько, что я бросила на нее внимательный взгляд.
— Нельзя?
Тише только мыши в траве шастают, а голос такой, что уверена разрыдаться готова.
— Можно, куда мне без такой защиты?
Подвела коня ближе и обняла подругу за плечи.
— Что делаешь, шальная? Сейчас же упадем!
— Я помогу в городе устроиться, если надумаешь.
Оказывается, купец недалеко был, да наш разговор слышал.
В Трясунах меня ничего не держит, так почему бы не порадовать подругу. Только, боюсь, с царевной в одном городе нам жить тяжело будет. Можно ее еще в княжестве замуж за Греда выдать, тогда вернемся в Молнеград втроем…
Подлетела ближе Охта, да как клюнет в самую макушку.
Не о том, Глашка думаешь.
Лучше подумай, что птиц вестовых нужно маме с бабушкой послать. Волнуются ведь.
Сама не знаю почему, но к идее снова остановиться на ночлег в постоялом дворе отнеслась настороженно.
Не было никаких особых предчувствий. Наверное, последняя ночевка в подобном месте произвела слишком сильное впечатление. В этот раз все мои спутники разделяли желание остановиться в лесу. Лесные жители и благодарный леший оградят от нечисти, и о приближении лихих людей предупредят.
Но уперлась царевна. Как это так? Она у мамки с папкой на шести перинах спала, а тут на колючих еловых лапах, покрытых тонким шерстяным одеялом. Не царское это дело!
Хотелось спросить, а клопов кормить — царское? Но молчала. Пусть жених сам разбирается. Виновато взглянул в мою сторону, князь повернул на дорогу, ведущую к деревне. Значит, план на сегодняшнюю ночь: пьяный гогот постояльцев, стоны из конюшни и несмолкаемый скрип старого здания.
Но к счастью, я оказалась неправа, точнее не совсем права. Деревянное здание действительно скрипело под ногами снующих людей, а остальных достопримечательностей не было. Чисто, никаких сильно пьяных посетителей. За стойкой отделяющей кухню от обеденного зала стоит приятный мужчина, слегка за сорок. Он внимательно следит за происходящим и не позволяет распускать руки или шуметь в своем заведении.
Такое только в столице увидеть можно, да еще в некоторых торговых городах. Но чтобы в небольшом селенье?
— Здесь караванный путь проходит, — шепотом поясняет Еремей, и почти сразу после его слов подъезжает обоз телег в десять.
А вокруг ароматы один вкуснее другого.
Тут тебе и гусь в яблоках зажаристой корочкой манит и хлебушек ржаной, только из печи вынутый и еще горячий и маслице и молоко и наваристая уха и ароматный сбитень. А уж выбор каш — глаза разбегаются, да все попробовать хочется.
— Глаш, ты чего? — обеспокоенно шепчет Забава.
Проглатываю кусок мяса, чтоб с полным ртом не разговаривать и спрашиваю:
— Что такое?
— Столько ты с самых Трясунов не ела, может, хватит еще?
Прислушиваюсь к себе. Нет, надо еще тот пирог с яблоками попробовать, и вон-то малиновое варение.
— Куда?!
Почти у самого рта отбирают вкусняшку.
— Ведьмам уже хватит есть. Солнышко давно уснуло, сама ж говорила. после заката впрок не идет.
Возмущенно смотрю на князя. Ишь раскомандовался!
— Отдай!
— Нет! Потом же опять ныть будешь, что толстая.
— Когда это я ныла?
— Да всю дорогу этим занималась!
Где-то внутри шевельнулся разум. В чем-то ведь прав, конечно, не в том, что ныла, а что худеть снова придется, но голос рассудка был задушен совместными усилиями обиды и еще чего-то имени которого не знаю.
Не зная, что сказать, схватила со стола большой пирожок и почти половину запихнула в рот.
— Глашка! — в три голоса возмутились мои спутники. Даже Охта осуждающе посмотрела. Только царевна равнодушно откинулась на спинку стула и, сложив руки на груди, наблюдала за нами.
Показалось, что вижу себя со стороны: рот полный, как у хомяка собравшего зерно, фанатично горящие глаза, сообщающие окружающим, что съем вместе с пирожком любого кто попытается его отобрать, жирные руки… красота.
— Чего еще ожидать от дремучей деревенской бабы. С коровами росла вот и ведет себя за столом, как в хлеву.
Подавилась и закашлялась так, что из глаз слезы брызнули. Конечно, от кашля. От чего еще?
— Я ее убью, и пусть царь потом казнит. Одной гнилью на свете станет меньше! — вспылила подруга, осторожно стуча по спине.
— Руки да ноги коротки, недостанут.
Забыв о том, чем занималась, Забава кинулась к обидчице.
— У нас в заведении не шумят, — словно из-под пола перед нами появился хозяин. — Если уважаемым угодно подраться, то туточки за углом есть специальный ринг, для желающих силой помериться сделанный. Мы тут ставочки соберем; и вам хорошо и заведению прибыток.
Представила, как наши девицы полуголыми, словно уличные бойцы сходятся друг с другом, а вокруг толпа орущих и подбадривающих мужиков крутится и улыбнулась. Сквозь слезы, очень уж забавной показалась картинка в голове.
— Шел бы ты отсюда, пока я царю не рассказал, что ты его дочери предлагаешь, — беззлобно улыбнулся князь. О том же, что и я думает, точно.
Мужчина вытянулся в лице и немного побелел. Но весь вид Ольгреда показывал, что тот говорит правду и поэтому хозяин постоялого двора стал переводить удивленный взгляд с Забавы на Лизавету и обратно, пытаясь понять, кого же оскорбил.
Решить такую задачу оказалось ему не под силу. Ровесницы, в похожих и одинаково пропыленных сарафанах, растрепанные и зло пыхтящие друг на друга. Поэтому пробормотав:
— Продолжайте, если вам угодно, — он сбежал.
А по прошествии минуты появилась служанка с большим кувшином сбитня.
— Надо понимать, извинения, — покрутив кувшин, прокомментировал Еремей.
— Так-то он низко оценивает оскорбление дочери своего царя, — прокомментировала язва.
Вздохнула. Потом вздохнула еще раз.
