Непрощенная (СИ) - Соболева Ульяна (чтение книг TXT) 📗
Когда монера расправила треугольный парус и отплыла от берега, я долго вглядывалась в удаляющуюся белую кромку земли, словно ждала, что сейчас там появится другой отряд со знаменем Валласса и остановит паром. Но никто не появился, а мы отплывали все дальше и дальше. Слезы застыли и замерзли в глазах. Мне казалось, что я смотрю через тонкую корку льда…Когда берег исчез из поля зрения совершенно, я услышала вдалеке протяжный волчий вой. Оглушительно громкий. Все воины осенили себя звездами, а я закрыла глаза и тихо застонала…
«Он таки нашел мой след…но не успел».
*1 монера - гребной двухпалубный торговый корабль с одним рядом вёсел.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. РЕЙН
Гонец дрожал от панического ужаса, капли пота стекали по его обветренному лицу и дрожали на бесцветных ресницах, пока я водил острием кинжала по его шее с дергающимся кадыком, который хотелось вырезать или вырвать голыми руками.
- Говоришь, Маагар дес Вийяр тебя послал?
Тот кивнул и снова взгляд на Сайяра перевел, нервно глотая воздух пересохшими губами, а я в который раз на письмо взгляд бросал и почувствовал, как от злости перед глазами рябит.
- Что ещё твой велиар мне передал?
- Только послание. Помилуйте, я всего лишь гонец.
- Не трясись. Никто не собирается тебя убивать. Ответ своему дасу повезешь, а пока в клетке посидишь, где лассарским псинам самое место. Стража, увести!
Кивнул на юнца своим стражникам и отшвырнул его к стене. А у самого мозги поджариваются и пальцы в кулаки сжимаются. Когда увели лассара, я на помощника снова посмотрел, как он дверь прикрыл и руки на груди сложил, ожидая моего решения.
Я по комнате прошел несколько раз, а потом в ярости сгреб письмо со стола, сминая пальцами. Решения не было. Я прекрасно понимал, что означает для моего народа это вторжение. Мы не выдержим натиска. Особенно, если Маагар придет с пушками и катапультами. Адверским стенам требуется ремонт после прошлой осады. Но и идти на условия проклятого лассара я не собирался. Особенно на ТАКИЕ условия.
- Не отдам, - процедил сквозь зубы, не глядя на Сайяра и чувствуя, как внутри все сжимается, превращаясь в камень от одной мысли, что расстаюсь с ней. После того как видел в её глазах то, что никогда даже не надеялся увидеть. Читал там то, что она не говорила, и сатанел от осознания, что не лжет. В этот раз нет. Пальцами меня касается, а у меня глаза закатываются от наслаждения, я медленно растворяюсь в ней. Она дала мне впервые в своей проклятой жизни, в которой не осталось ничего светлого, почувствовать вкус счастья. Оно осело запахом ее волос на моей коже, привкусом мериды на языке, покалыванием в ладонях, которыми я гладил её тело и не мог насытиться. Врывался в нее в очередной голодной жажде, глядя в бирюзовые глаза, жадно набрасываясь на дрожащие, опухшие от поцелуев губы, и стонал от этого ощущения триумфа. Я заставлял её снова и снова повторять то, что она мне сказала. Нет, не слова о любви. Не их я хотел услышать. Я хотел знать, что она больше не хочет уйти от меня, что принадлежит мне. Заставлял шептать, кричать, всхлипывать, что она МОЯ. И рычал, когда слышал, как это слово взрывается на её губах огненными искрами моего собственного безумия. Как умирающий от жажды, я глотал каждый вздох, слизывал её слезы наслаждения, цеплялся за волосы, обматываясь ими и содрогаясь от понимания, что она больше не жжет меня. Не только, когда я довожу ее до дикого возбуждения, но и после, когда лежала в моих объятиях, тяжело дыша и склонив голову мне на грудь, вырисовывая на моем животе какие-то саананские узоры, считая мои шрамы губами, а меня трясло от наслаждения похлеще, чем от оргазма с ней. Просто от прикосновений, от ласки и нежности. За всю свою жизнь я не знал, что это такое…с ней узнал много лет назад и сейчас. Любить можно руками. Особенно она…которая не может просто дотронуться до кого бы то ни было, касается меня, и это больше, чем откровение. И я уже не смогу от этого отказаться, я валяюсь у ее ног и готов выдрать собственное сердце и сдохнуть там, внизу, от счастья. Дышать не могу без нее, думать, существовать. Опрокидывал ее навзничь, распахивая стройные ноги, и входил в подрагивающее тело, убеждаясь, что она хочет меня принять сама, выгибается навстречу, стонет от каждого толчка, тянется к моим губам.
Моя маалан, моя девочка-смерть. Она даже не представляет, что теперь я больше не смогу ее отпустить никогда. Я лучше убью ее. Потому что от мысли, что может дать кому-то то, что давала мне, я начинаю с ума сходить, потому что никто и никогда не должен видеть, какая она в минуты экстаза, как она кончает, кричит, как дрожит и хватает губами воздух. Никто кроме меня. Это все мое. Теперь маалан дала мне это право своим «люблю», даже если оно лживое, я лучше вырву ей язык, чем позволю сказать его ещё кому-то.
Прощаться с ней на рассвете и вернуться снова, чтобы взять ещё раз. Жадно и ненасытно под довольное урчание вечно голодного по ней волка, с наслаждением вгрызаться в ее губы, дразнить пальцами, языком, пока не начала умолять взять ее, и от громкого, рваного «пожалуйста» уносит куда-то в космос, к звездам, которые огнепадом сыплются из глаз, когда тело сотрясает в очередном болезненно-сладком оргазме, а она провожает, глядя из окна вслед.
Отдать? Сейчас? Да я сам лично растерзаю каждого, кто посмеет отнять у меня мою девочку. И глядя на Сайяра, я понимал, что растерзаю и его самого, пусть только попробует перечить мне.
- Тогда он приведет сюда войско.
- Пусть ведет, - сказал я и выпрямился во весь рост, глядя на карту Соединенных королевств, – мы выйдем к нему навстречу. Не станем ждать. Маагар не знает местности. Мы заманим его к озеру и потопим все войско, как слепых котят.
Сайяр с недоверием смотрел на меня и гладил двумя пальцами светлую бороду.
- Как вы хотите заманить в озеро тысячное войско? И кто сказал, что с ними не будет проводника?
Я наклонился к Сайяру и усмехнулся, глядя ему в глаза.
- Чего или кого они боятся больше всего? Испуганные моим воем лошади понесут всадников в сторону леса. Туман сыграет нам на руку, Сайяр. Иногда врага бьют не численностью, а умом.
Я провел пальцем по карте прямо там, где проходила полоса берега.
- Вот здесь мы посадим срубленные ели, припорошим снегом. Лед на озере тонкий. С десяток человек выдержит, а вот лошадей и всадников нет. Проломится под ними, как тонкое стекло. Мы подпалим деревья и устроим им пекло. Сзади вода ледяная, а впереди огонь. Остальных добьем сами. Зайдем с тыла.
Сайяр смотрел на меня с искренним восхищением, его губы начали подрагивать, как от предвкушения, а потом вдруг взгляд погас, и он отвернулся.
- Это все равно риск. Если бы вы отдали лассарскую десу, то он бы вообще не пришел в наши края.
- Пришел бы рано или поздно, Сайяр. Не сегодня, так завтра. Весной бы точно пришел.
- К весне мы могли бы дать достойный отпор, а не рисковать всеми людьми, которые у нас есть.
- Мне сдается, или ты трусишь? Мы сделаем так, как я сказал. Одейю не отдам. Это моя женщина. Я найду в Лурде астреля, и нас обвенчают в этот раз по-настоящему. Потому что как только мы перебьем Маагарское войско у озера, я пойду на Талладас, с которого велиарий к тому времени выведет почти всех солдат, и возьму его. А сейчас ступай к гонцу и скажи ему, что деса Одейя останется здесь, а Вийяры могут только стать на колени и подставить моему народу свои высокородные задницы, смазанные салом, потому что мы вздрючим их, как только они ступят на нашу землю.
Я стукнул кулаком по столу, и Сайяр вздрогнул. Я понять не мог, почему он впал в такое оцепенение. Словно мой план ему не пришелся по душе или словно он боится и нервничает. А мне хотелось снова вернуться в Латран. К ней. Теперь нам не нужно уходить в поход, и я могу забрать ее обратно в Адвер. От одной мысли об этом заныло под ребрами и затрепетали крылья носа, словно я почувствовал запах моей маалан совсем рядом. Подошел к окну, наблюдая, как гонец выезжает за ворота Валласа. Как скоро войско Маагара будет здесь? Он написал, что уже вышел на Адвер. Что ж, дня через три он приблизится к лесу, а через шесть подойдет к первой Валласской цитадели. Там мы его и встретим, а потом загоним прямо к озеру.
