Академия альфачей, или всем лечь на лопатки! (СИ) - Ночка Аркадия (книги без сокращений .TXT) 📗
— Угу.
Чужую вещичку я ношу не от того, что мне это нравится, но как-то не хочется распространяться о своем непарадном рюшечном прикиде.
— Если будешь продолжать в этом ходить, — Эни останавливается на верхней ступени лестницы и оглядывается на меня через плечо, — Люкос может решить, что ты не против его присвоения.
— А что он присвоил?
Эни толкает плечом дверь и устраивает коробку у стены. И только потом поворачивается ко мне.
— Тебя.
— Меня?
— Да. Люкос присвоил тебя себе.
Глава 32. Локаторы и женушка
Меня присвоили. О как. Не помню такого факта. Видимо, я на этом моменте моргнула. А заодно и чихнула. Ну, и зевнула, как пить дать. А то такое дело — в недвижимость записали, ‒ а я ни сном, ни духом.
Я точно заметила бы, если меня долбанули бы дубиной по макушке и уволокли бы в пещеру. Но, честно говоря, нынче редко наблюдаю собственнические замашки у мужчин. Все больше слабохарактерные встречаются. Но это чисто из личного опыта. Сейчас чаще сами дамочки не теряются, а нацеливаются на потенциальных жертв своей страсти, виртуозно выводят их из строя, а потом утаскивают в свои будуары.
Взять ту же Олю и ее благоверного. Гоша был с самого начала обречен вечность любить, холить, лелеять ее и выкладывать малюсенькие зефиринки в форме цветочка в ее кружку с какао.
Шевелю мозгами, припоминая последние события. Реджи говорил что-то подобное ‒ про знак присвоения, запах метки. И что Люкос забрал меня себе. Да и Нико, хорошенько обнюхав меня, заявил, что Люкос «уже здесь отметился».
Надо бы уточнить нюансы всех этих меток, а то моргну в следующий раз, а на меня уже и документы о праве собственности выписали, а внутренние органы по континентам авансом распределили.
‒ В чем прикол? ‒ дотрагиваюсь до воротника блейзера. ‒ Мне говорили о «метке». Это она и есть? То есть тот факт, что я напялила на себя чужую вещь?
‒ В северных землях считается, что, отдавая кому-то что-то из своей одежды ‒ буквально со своего плеча, ‒ ты тем самым заявляешь права на обладание этим созданием. «Присваиваешь» себе. ‒ Эни досадливо морщится и качает головой. ‒ Больше, конечно, это распространено среди тех, кто придает запахам особое значение. Некоторые существа усиливают эту «метку» или по-другому, знак присвоения, собственным запахом, чтобы никто и не думал посягать на чужое.
Итак, делаем вывод: Люкос меня хорошенько обвонял. Срочно в душ, и проблема решена.
‒ Я взяла предложенный пиджак, потому что погодка холодком обрадовала. ‒ В очередной раз закатываю длинные рукава в объемные слои. ‒ А вовсе не потому, что согласилась быть чьей-то собственностью.
‒ Тогда не забудь намекнуть об этом Люкосу. ‒ Эни опять бесподобно улыбается уголками губ. ‒ Он явно настроен серьезно. Если исходить из слухов, то еще ни одна девушка не удостаивалась такого внимания с его стороны.
Если до этого я прислушивалась к пояснениям Эни с некоторой ленцой, то сейчас мои уши ‒ два огромных локатора.
‒ А где Люкос нашел девушек, которых не удостаивает вниманием? ‒ с трудом сдерживая волнение, интересуюсь я.
‒ В городе. ‒ Мой сосед неопределенно дергает головой. ‒ Каждые выходные нас отпускают в город. Для… увеселений.
Объяснения прямо пропитаны тактичностью. Ясный кексик, мальчикам надо веселиться, давать себе волю, выгуливаться и так далее. Хотя функцию «помоги себе сам» тоже никто не отменял.
Очень рада за мальчишек и их выходные, но гораздо больше заинтересовываюсь наличием в городе девушек, а еще возможностью контакта с ними. Я все еще не теряю надежды натолкнуться на проявление женской солидарности. Так что дайте мне только барьер преодолеть, а там уж за мной феерия. Кто-нибудь да укажет, в какую сторону мне гнать мой самокатик.
‒ А ты, смотрю, не унываешь, ‒ хмыкает Эни.
Неужели я рожу хитрющую состроила, пока план побега обдумывала? Легче, легче. Надо притвориться паинькой и со всем соглашаться. А потом ка-а-ак деру-то дать. Только меня и видели.
‒ Да я уже взбодрилась, ‒ киваю на коробку. ‒ Поможешь распаковать?
‒ А проблему с Люкосом поподробнее не хочешь обсудить?
‒ Сейчас меня пока интересует только полезное содержимое этой коробочки, ‒ с твердостью в голосе сообщаю я. ‒ А Люкос пусть катится колбаской и идет в баню к веникам, тазикам и шершавой мочалке моей бабуленьки.
‒ Будь по-твоему. ‒ Эни приступает к распаковке. И при этом не перестает улыбаться.
Ума не приложу, чего это он веселится. Может, у меня лицо забавное? Глазки в кучку? Лично я бы не удивилась. Тут такое вокруг творится, что нервы в мудреное кашпо заплетаются, а релакс-музыка барабанным грохотом кажется.
Содержимое коробки не на шутку разочаровывает. Пиджак, брюки, пара рубашек, маек и по мелочи — нашивки, пуговицы.
‒ Как-то скудновато, ‒ протягиваю я, уныло обозревая упаковки с вещами.
‒ А что ты хотела от мужской академии? ‒ Эни вскрывает упаковку с брюками и сосредоточенно осматривает сначала их, затем меня. ‒ Это самый маленький размер. Но тебе все равно будет велико.
‒ Ты что, на глаз определил?
‒ Естественно. Я помогаю в хранилище, разбираю вещи, ‒ напоминает Эни. ‒ Пока не посетим лавки в городе, придется довольствоваться этим. Давай под тебя подгоню?
‒ Правда?
Не успеваю толком офигеть, а мой сосед уже вовсю трудится. Его набор с нитками, иголками и всякой дребеденью, к слову, намного лучше моего. Тонкие пальцы мелькают в воздухе с невиданной скоростью. В ход идут ножницы. В воздух взлетают какие-то клочки.
А мне уже больно округлять глаза — и так уже два праздничных блюдца, а сама я только и делаю что ресничками хлоп-хлоп.
Эй, псс… у меня тут под бочком рукодельница припрятана. Всем срочно завидовать.
Спустя минут десять примеряю совершенно новые брюки. От прежних в них мало что осталось. Разве что цвет. Вырезы по бокам прикрыты полосками ткани, а широкий пояс облегает талию. Все тютелька в тютельку. Узкие и удобные, как мне и нравится. Придерживаю края сорочки и блейзера, чтобы вдоволь полюбоваться обновкой в зеркале, которое специально ради этой цели притащил для меня Эни.
Хорошая из него выйдет женушка. С такими талантами и характером он достоин самого лучшего парня! Щас совсем от такого обращения подобрею и возьмусь отгонять от него всяких плохишей.
Поворачиваюсь к Эни, чтобы от души поблагодарить его, как вдруг ощущаю жжение на плече. И в следующее мгновение скрипучий голос вещает:
— Красотуля, почеши мой маленький унылый смайлик.
Глава 33. Родинка и революция
Оглядываюсь. Жжение проходит, но настороженность никуда не девается.
‒ Я бы не рекомендовала чесать чужие смайлики, ‒ щедро делюсь мнением, так и не отыскав обладателя голоса. ‒ Только если после длительного и продуктивного общения.
‒ А по мне заметно, что я рвусь? ‒ любопытствует Эни.
Он тоже озадаченно осматривается, поэтому делаю вывод, что субъект, выдвинувший крайне заманчивое требование, ‒ не житель этих райских садов.
‒ Эгей! Кто здесь? ‒ спрашиваю напрямую, чтобы не терять время.
‒ Здесь я, красотуля.
Глаза внезапно улавливают свет, исходящий откуда-то снизу. Эни тоже замечает сияние.
Едва ли не бегом возвращаюсь к зеркалу и вижу выглядывающую из-за лацкана блейзера рожицу, смутно напоминающую те, из которых была сплетена сеть того дурацкого сдерживающего барьера. Контуры мордуленции черные, сама она вытянута идеальным овалом, и только по краям ухмыляющегося рта наметились выпуклости. И этот деформированный «смайлик» торчит на моей коже чуть ниже левой ключицы, словно подсвеченный знак Бэтмена в темных небесах.
Внезапно контуры предполагаемого рта мордуленции приходят в движение. Уголки тянутся вверх, создавая воистину огромную ухмылку — практически на весь лицевой овал.
‒ Приветик, красотуля, ‒ скрипит эта неописуемая фигня.
‒ Ну, приветик, паразитическая форма жизни. — Я оттягиваю край плотной ткани, чтобы получше рассмотреть собеседника. Тот продолжает лыбиться. — Эни, гляди-ка, мои родинки устраивают революцию!
