Поцелуй победителя (ЛП) - Руткоски Мари (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt, fb2) 📗
— Я очень надеюсь, — сказал Рошар, — что то отсутствие благоговения и самосохранения, которого тебе не хватает, возместится сторицей возвращением твоей обычной жестокости и феноменального таланта бойца. Я хочу перебить их всех. Ты можешь сделать это для меня?
— Да.
— А как дела с твоим орудием?
Определение Рошара оказалось как нельзя более точным для изобретения Арина, поскольку этот термин давно использовался для обозначения пушек любой формы и назначения.
— Теперь мы можем предложить больше, — ответил Арин, — но меня беспокоит точность устройства. — Он перебрал документы на столе, чтобы найти схемы и чертежи оружия. Арин выбрал конкретную страницу и внимательно просмотрел ствол и фитиль. — Если останется как есть, то мы рискуем при поджоге ударить по собственным солдатам. Эффект неожиданности для валорианцев случится лишь единожды...
Между ними за чертежом протянулась рука.
Рошар развернулся, Арин не шелохнулся.
Кестрел рассматривала чертеж и не обращала никакого внимания на шумно втягивающего носом воздух Рошара, лицо которого, и без того страшное, перекосило от злости. Она только единожды подняла глаза и бросила холодный взгляд на принца, а потом вновь углубилась в изучение чертежа. Арина она вообще не удостоила взглядом. Её обутые в мягкие туфли ноги проваливались в воздушный ковер с ярким рисунком, когда девушка тихо отошла поближе к окну. Луч света упал ей на щеку, бумага словно засветилась, а волосы загорелись. У Арина свело живот, в горле встал ком. Под девичьими глазами по-прежнему лежали тени, но она набрала вес и больше не казалась сильно истощенной. И в очередной раз в Арине возродилась надежда.
Он и забыл, на что Кестрел смотрела, пока она не заговорила:
— В этом артиллерийском орудии изъян.
— Что?! — Рошару едва удавалось сохранить самообладание.
— Оно круглое. Вы собираетесь стрелять ядром, как из пушки. Но это не пушка. Пушки не предназначены для прицельной пальбы. Они созданы, чтобы нанести наибольший урон определенному пространству. Это... орудие, так вы сказали?
Только теперь Арин задумался, сколько она успела услышать, когда вошла в комнату. Он не думал, что ей понятен восточный язык, но они с Рошаром какое-то время говорили на геранском.
— Оно, похоже, предназначено для нанесения определенного типа вреда человеку или его частям тела, — продолжила Кестрел. — В каком-то смысле, орудие напоминает лук и стрелы. Но наконечник стрелы не круглый. Он заострен. И благодаря этому стрела летит точно в цель. И она погружается в плоть. Если вам нужна большая точность, то пушечное ядро не должно быть шаром. Оно должно иметь коническую форму. Заострите его.
Она вернула чертёж Арину, а затем так же бесшумно выскользнула из комнаты, как и пришла, закрыв за собой дверь.
— Арин, — голос Рошара прозвучал угрожающе, — та дверь была заперта.
— Я отдал ей ключи.
Рошар разразился гневной тирадой.
* * *
Кестрел стояла на окраине сада, возле фруктовых плантаций, когда он нашел её. Восточный принц держался на расстоянии, но он определенно явился сюда, чтобы поговорить с Кестрел. Спелые илеа тяжело свисали с деревьев. Некоторые из пурпурных плодов упали на траву.
По ним ползали осы. Они не докучали ей, но солнце её утомило.
— Что тебе нужно? — спросила Кестрел, когда принц подошёл.
— Мне хотелось бы узнать, сколько ты знаешь. — Рошар увидел её выражение лица. И благодаря увиденному, изменилось и его собственное. Поэтому он добавил уже мягче: — Это вопрос безопасности.
— Моей или твоей?
— Личная безопасность меня волнует настолько, насколько тебя волнует собственная.
— Значит, и его.
— Идёт война. Безопасность многих людей под угрозой.
— Если ты ведёшь безопасную войну, то проигрываешь, — сказала она, а затем смутилась. Очевидно, что эти слова принадлежали не ей. Они принадлежали человеку, который очень хорошо знал, что такое война и с радостью делился с ней своими наблюдениями.
Кестрел покачала головой. Она не хотела думать об этом. У неё кружилась голова, кололи невидимые иглы. Она сосредоточилась на принце: его увечьях, подведённых тонкой линией глазах.
— Откуда ты так хорошо знаешь мой язык?
Рошар приподнял брови.
— Я хотела сказать, его. — Она понимала, что геранский не был ей родным языком. Однако она почему-то чувствовала, что это не совсем так.
— Я был порабощен твоим народом. А потом меня продали в эту страну.
Она вновь посмотрела на его отсутствующий нос, на срезанные, как у рептилии, ноздри.
— Это они с тобой сделали?
Он улыбнулся во все зубы.
— Я знаю, что так поступали с беглецами, — заговорила Кестрел, пытаясь разобраться, правдивы ли её воспоминания. — Но не помню, чтобы видела, как это происходит.
— Тебе вряд ли бы это удалось. Ты же леди. Это часть привилегий — не приходится смотреть на уродство.
— Ты не урод.
— Ну что за прелестная лгунья.
— Пока не улыбаешься. Тогда ты похож на ухмыляющийся череп. Ты делаешь это намеренно.
— А, значит, не так уж я и мил.
— А я не лгунья.
— Но ты была ею. И из того, что я слышал, очень хорошей. Кто сказал, что ты не лжешь о потере памяти?
Она наградила его взглядом такой лютой ненависти, что он отпрянул. Зажужжали осы.
— Должен признать, — сказал он, — порой я обижаю, но не нарочно. Это как моя улыбка.
— Это не извинение.
— Принцы не извиняются.
В мгновение ока, одним быстрым движением, кинжал в её руке оказался у его горла. Рошар, ощерясь, запрокинул голову.
— Извинись, — сказала она.
— Не думаю, что дать тебе кинжал, было мудрым решением. Ты какая-то нервная.
Кестрел прижала кинжал сильнее. Рошар отступил назад. Она сделала шаг вперед.
— Все говорят, что я совершала чудовищные поступки. Предала свою страну ради высшего блага. Я была такой благородной. — Её рот скривился в иронической усмешке. — Бедняжка. Бедная Кестрел, ах, эти её никчемное слабое тело и пустой разум. Зачем мне сейчас лгать?
— Чтобы мучить его.
Вздрогнув, она опустила клинок.
— Ты его мучаешь, — повторил Рошар.
— Вот для чего ты здесь. Чтобы защитить своего друга от меня?
На этот раз улыбка Рошара была простым изгибом губ.
— Мне ничего от него не нужно.
— В этом и состоит часть проблемы.
— Мне плевать на вашу войну, — сказала она, будто не слышала его.
— Плевать, говоришь... Поэтому ты просто так даешь совет, как улучшить орудие, созданное изрешетить твой народ? Оружие, которое, если нам повезёт, уничтожит твоего отца.
— Моего отца. — Голубое небо почернело. Осы зажужжали у неё в голове. Кестрел открыла рот, чтобы заговорить. Но ничего не вышло.
— Именно так, — сказал Рошар. — Он возглавляет валорианскую армию. Разве тебе никто не сказал?
Рука, державшая кинжал, обмякла. Она подумала о своем разговоре с Арином в его покоях. Он пытался сказать ей.
Рошар прикоснулся к её плечу. Взгляд Кестрел прояснился, пульс ускорился.
— Я прошу прошения. Извини за то, что сказал ранее.
Она чувствовала себя одновременно легко и будто ей на плечи давил тяжкий груз, словно её сердце вырвалось из тела на свободу и пропало, и она больше не знала, чем она была — сердцем или телом.
— Кестрел?
С одной стороны, совершенное оружие, созданное убивать её народ, а с другой — осознание, что она вообще не приняла во внимание своего отца, ни разу даже не задумалась о его роли в этой войне, хотя у неё имелось достаточно информации, чтобы догадаться без подсказок.
Кестрел осознала, что не сожалеет о том, что усовершенствовала орудие. Часть её хотела, чтобы целью стал отец. Её собственный отец. Да что же она за человек?!
— Я не помню, как выглядел в прошлом, — внезапно сказал Рошар.
Кестрел потребовалось некоторое время, чтобы понять значение его слов.
— Когда я смотрюсь в зеркало — это всё, что я вижу, — продолжил он. — Нет никаких воспоминаний о том, каким я был прежде.
