Богиня света - Каст Филис Кристина (полные книги TXT) 📗
— Почему бы тебе не остаться с нами, бог света? — промурлыкала нимфа, соблазняюще проводя рукой по телу. — Мы сможем доставить тебе гораздо больше удовольствия, чем любая из смертных женщин.
— Да, — сказала другая нимфа, — и тебе незачем надевать вообще хоть какую-то одежду для тех радостей, которые мы готовы тебе доставить.
Остальные нимфы засмеялись и начали импровизированный танец вокруг своего любимого бога. Они улыбались с откровенным призывом, маня его своей сексуальной красотой.
Аполлон наблюдал за ними, довольный и польщенный таким вниманием. Он давным-давно был чрезвычайно популярен среди маленьких полубожеств. Они были похожи на прекрасные эротические цветы, которые легко сорвать и насладиться их сладостью. Но на этот раз Аполлон не испытывал желания поддаться их очарованию. Если они были цветами, то Памела была самой матерью-землей — чувственной и сочной. И больше всего на свете Аполлону хотелось погрузиться в ее великолепие.
— Возможно, в другой раз, мои красавицы, — сказал он нимфам.
— Прочь отсюда! — Резкий голос, представлявший собой женскую копию его собственного, раздался от двери. — Бог света будет занят сегодня вечером.
Нимфы умчались из комнаты, бросая на Артемиду встревоженные взгляды.
— Ни к чему было обижать их, — сказал Аполлон, проводя рукой по волосам.
— Ну, я просто немного рассеянна, и мне не до нежных чувств сладких нимф. Например, прямо сейчас я ощущаю такие тяжелые цепи, сковавшие меня со смертной женщиной, что сам Прометей счел бы их чрезмерными.
Аполлон рассмеялся.
— Ну, вряд ли все настолько уж плохо.
Лицо его сестры оставалось напряженным и серьезным.
— Я чувствую тяжесть ее потребностей и желаний. И то и другое велико.
Смех Аполлона утих.
— С ней что-то случилось? Она в порядке?
— Эта глупая смертная чувствует себя прекрасно. Она просто полна похоти, потребности, желания и предвкушения. Это все просто захлестывает.
— Памела не глупа, — сказал Аполлон с огромным облегчением.
Ей ничто не грозило. С ней не случилось… да ничего с ней не случилось, кроме того, что она отчаянно желала его.
— Надеюсь, эта глупая ухмылка на твоем лице означает, что сегодня ночью ты уложишь эту смертную в постель… и избавишь наконец меня от груза заклинания.
— В общем, да, я собираюсь это сделать, — ответил Аполлон.
Но он и не подумал стереть с лица улыбку. Ради всего святого, он был счастлив!
— Я бесконечно рада слышать это. — Артемида бросила на брата недовольный взгляд.
Аполлон взял ее под руку, и они отправились к Большому пиршественному залу Олимпа, к порталу, ведущему в современный мир.
— Должен ли я поблагодарить тебя за то, что ты заставила меня отправиться в королевство Лас-Вегас?
— Я определенно не предполагала и не желала того, что с нами случилось. — Но Артемиде просто пришлось ответить на улыбку брата. — Хотя я и чувствовала, что тебе необходимо отвлечься.
Аполлон молчал, пока они не дошли до портала. Потом он посмотрел на сестру с таким выражением, которого Артемида совершенно не поняла.
— Уверен, ты отвлекла меня так, как и сама не ожидала, сестра.
Стараясь скрыть растерянность, Артемида сказала:
— Ты только постарайся, чтобы я поскорее избавилась от цепей. Как можно скорее.
— Не беспокойся, сестра, — ответил Аполлон, и его тело растворилось в портале.
Артемида проводила его взглядом, нахмурилась и брезгливо вздохнула. Пожалуй, нужно присмотреть за братом. Он витает где-то в облаках. И его необходимо подтолкнуть, чтобы он действительно сделал то, что должно быть сделано. Артемида покачала головой и уставилась на портал. Иной раз она совершенно не понимала брата.
Памела еще не видела его, и Аполлон оставался в тени большой колонны, пожирая взглядом девушку. Она сидела за тем же столиком. И время от времени подносила к губам бокал с вином. Выглядела просто великолепно. На ней было красное платье глубокого, сверкающего оттенка, отлично подходившее к темным волосам и светлой коже. Фасон платья был простым и элегантным. Оно облегало тело, как вторая кожа, оставляя открытыми руки и длинные, соблазнительные ножки.
Аполлон улыбнулся и покачал головой. Она опять была в этих ужасных туфлях. То есть, конечно, не в тех, что прошлым вечером. Те, что она надела сегодня, представляли собой золотые сандалии, ненадежно прикрепленные к таким же высоченным кинжалам. Аполлону просто не терпелось посмотреть, как она пойдет на них и как при этом будут выглядеть ее ножки и чудесные ягодицы. Он почувствовал, как чресла начали напряженно тяжелеть, пока он наблюдал за Памелой. Он хотел взять ее прямо сейчас… утащить подальше от толпы, подняться в ее номер… уж тогда он показал бы ей, что значит быть любимой богом. Он уже сделал шаг вперед — но заставил себя остановиться.
Нет. Он не желал брать ее силой. Он хотел большего, а для того, чтобы получить это большее, он должен показать Памеле себя, настоящего себя. И была ли она под отравляющим воздействием чар или нет, если то, что происходит между ними, всего лишь сексуальное влечение, то взаимоотношения с Памелой будут развиваться так же, как с другими его подругами. Они расстанутся, когда их тела насытятся друг другом.
Аполлон подумал о Гадесе и Лине, о том счастье, которое они обрели вместе. Он тоже хотел счастья, а его он никогда не найдет, если позволит страсти замутить разум. Аполлон вышел из тени, направившись к будущей возлюбленной широким уверенным шагом.
Он видел, в какое именно мгновение Памела заметила его. Ее глаза сразу распахнулись, а соблазнительные губы изогнулись в нежной приветственной улыбке. Сердце Аполлона громко заколотилось. Что это такое, что она заставляет его чувствовать, кроме обжигающего желания и тоски? Тревогу? Эта маленькая современная смертная могла заставить так волноваться бога света?
Пока он приближался, Памела ощущала нарастающее напряжение и возбуждение. Она искренне порадовалась, что купила новое платье от Шанель, и ее не беспокоило, что приобретено оно было совсем не на распродаже. По крайней мере, она уверена, что выглядит хорошо. Теперь только бы не начать болтать всякую ерунду, как последняя идиотка.
Глаза у него оказались даже прекраснее, чем ей запомнилось; это была синева глаз Пола Ньюмана, умноженная на пять. И он был высок. Чертовски высок. Восхитительно высок. Высоченный.
— Добрый вечер, сладкая Памела. — Аполлон взял ее руку и поднес к губам.
Он постарался, чтобы его губы задержались на ее коже на мгновение дольше, чем необходимо, но в то же время не настолько долго, чтобы она почувствовала себя неловко, — и был весьма рад, когда в ответ вспыхнули румянцем ее щеки. Да, он был опытен в деле обольщения… но при этом бог света определенно не имел опыта в настоящей любви.
— Ты выглядишь так, как будто кто-то должен сейчас написать твой портрет или поэму в честь твоей необычайной миловидности.
— Наверное, я должна поблагодарить, — ответила она, стараясь сохранить внутреннее равновесие. — Если «необычайная миловидность» — это комплимент.
— Именно так. — Он все еще не отпускал ее руку.
— Тогда действительно спасибо.
— Было бы за что. — Аполлон неохотно выпустил пальцы Памелы и сел рядом с ней. — Ты сегодня ни на миг не покидала мои мысли, Памела.
Его взгляд скользнул от прелестного лица к телу, потом к длинным скрещенным ногам, которые Памела держала так, чтобы они были видны целиком.
— Должно быть, твоя лодыжка уже совершенно здорова, если ты не побоялась снова надеть такие ходули.
Памела улыбнулась и повертела ступней.
Она чувствует себя отлично. И это вовсе не ходули. Это новинка сезона от Прада, и они стоили мне целое состояние, но я в них просто влюбилась, так что мне ничего не оставалось, кроме как забрать их к себе домой.
— Повезло же твоим туфелькам, — сказал Аполлон чуть охрипшим голосом.
Он наклонился и обхватил лодыжку Памелы; осторожно проведя большим пальцем по коже, он нащупал то место, где находились кости и сухожилия, которые он исцелил прошлой ночью. Он хотел лишний раз убедиться, что там все в порядке. Но вдруг понял, что ему слишком трудно сосредоточиться на лечении. Нога Памелы выглядела так сексуально в этих крошечных штучках, изображавших собой туфли… да к тому же ногти оказались окрашенными в ярко-красный цвет в тон платью… Было нечто невероятно возбуждающее в этих почти полностью обнаженных ногах и в этих алых ноготках…
