Никаких принцесс (СИ) - Сакрытина Мария (книги полностью .TXT) 📗
- Я не хочу снова остаться один.
О... Всего-то. Я-то думала, он какую-нибудь заразу в своём Астрале подцепил.
- Ты ж мой грустный демонолог, - облегчённо улыбаюсь я. - Ну иди сюда.
И сама придвигаюсь ближе, обнимаю его. Теперь - нежно. Ласково.
- Ты не останешься один. Я буду рядом. Пока не прогонишь, - я просто повторяю его слова, но они кажутся к месту. И Дамиан обнимает меня в ответ.
А потом тихо, шёпотом, как будто не мне, быстро начинает:
- Я боюсь, Виола, я начинаю бояться Астрала. Я не знаю, что со мной происходит. Я просыпаюсь утром, и свет кажется тусклым, даже если снаружи яркое солнце...
- Ну ты бы ещё плотнее шторы у себя повесил, вообще бы было, как в темнице.
- ...Мне кажется, как будто ничего хорошего, ничего светлого больше не осталось, а тебя я только придумал. Это проходит, когда я вижу тебя, настоящую, - когда вспоминаю, что ты не мой сон или иллюзия. Но тогда я понимаю, что никогда не смогу быть с тобой рядом, никогда не буду тебя достоин...
- Дамиан, это чепуха. Выкинь её из головы сейчас же.
- ...А самое страшное, что мне порой кажется: это не мои мысли. Их шепчет мне кто-то другой, кто-то, кто очень хочет, чтобы я изменился. Я вижу твою улыбку и слышу его голос у меня в голове... - Дамиан отстраняется и закрывает лицо руками. Потом убирает их и пытается мне улыбнуться. - Не бери в голову, Виола. И прости. Это просто новое заклинание для контроля демона - я пытаюсь понять, как призвать для тебя твоего высшего демона, помнишь, Габриэля. Тебе ведь это бы понравилось.
- Э-э-э... Вообще-то... Дамиан, забудь про Габриэля, ладно? Я уже... м-м-м... и сама забыла. - Почему я не хочу сказать ему, что уже заключила с Габриэлем сделку? Почему это кажется неправильным? - Скажи, а у твоего голоса в голове случайно не зелёные глаза? Такие, салатовые. Кислотные.
- Виола, это голос. У него нет глаз, - улыбается Дамиан. - К тому же, это только плод моего воображения.
- Угу. Дамиан, а знаешь что? Давай... сходим куда-нибудь вместе. Ты и я, и чтобы без всяких заклинаний, злодеев и прочей чепухи, которая нам вечно мешает. Хочешь?
Улыбка Дамиана, ещё робкая, становится шире.
- Куда ты хочешь?
- М-м-м... Вообще-то Ромион просил сходить за него в театр. Чуть истерику мне не устроил, когда я попыталась отказаться. Хотя я не против театра. А ты?
Дамиан нежно целует мне руки - я всегда сладко замираю, когда он так делает. И вот в эти мгновения моё сердце действительно бьётся чаще.
Может быть, я его всё-таки люблю?
- Всё, что ты хочешь.
Ну какая девушка не мечтает услышать такое?
- Всё-всё?
- Всё.
- Тогда, может... м-м-м... уберёшь у себя в комнате? Чтобы я тоже могла сюда приходить? Ну так, легко, я же ничего такого не требую: пентаграммы пусть остаются, но вырванное сердце на кровати, м-м-м...
Дамиан смотрит на несчастное сердце - оно уже на полу - и краснеет, прямо как маков цвет.
- Прости. Если бы я знал, что ты придёшь, я бы привёл тут всё в порядок.
- Спасибо, - я сама целую ещё в щёку. Это неожиданно приятно. - Тогда ставлю тебя в известность, что зайду завтра в это же время. А теперь доедай свой обед, а я на занятия побежала. У меня там спец-курс какой-то, мамин.
- Виола?
- М-м-м?
- Тебя правда всё это, - Дамиан обводит взглядом комнату, - не пугает?
- Ну что ты, я буду любить тебя хоть готом, хоть демонологом, хоть белым кроликом, - смеюсь я. - Вообще любым. Всё, я ушла! Пришли мне кости Винки!
И, уже спеша к главному зданию - пролетая мимо студентов, теней-слуг, преподавателей, и фея-куратора - я понимаю, что солгала. Точнее, слукавила.
Любить - я не знаю. Мне важно знать, что будет с Дамианом, и я хочу, чтобы он был счастлив.
Но любовь?
Я не знаю...
Глава 4. Часть 2
На спец. курс в итоге опаздываю. Не сильно, на полчаса - пока я заблудилась, пока выяснила, где буду заниматься, пока нашла дорогу (Габриль не появился меня проводить, а я не позвала). Часы в открытой галерее, увитой вьюном и виноградом, показывают два тридцать, когда я со всех ног взбегаю по ступенькам, поскальзываюсь на последней, чудом не падаю, но отпускаю длинный подол платья, наступаю на него и слышу характерный треск рвущейся ткани. Кусок вышивки - фиалки на изумрудном фоне - остаётся на ступеньке.
- Извините, я опоздала! - восклицаю, ногой отбрасывая лоскут в траву, к милым, позванивающим на ветру колокольчикам.
- Спасибо, что вообще почтила меня своим присутствием, - спокойно отзывается стоящая у круглого стола...
- Мам?
- Добрый день, Виола, - мама огибает стол, подходит ко мне и, нахмурившись, изучает порванный подол. - Пожалуй, тебе стоит пройти ещё один курс подготовки: манеры. Принцесса никогда не опаздывает, никогда не бежит сломя голову и не запутывается в собственных юбках.
- Мам, а научи меня летать? Я тогда в два раза быстрее везде успевать буду, - и уже представляю, как стану, аки Супермен, рассекать пространство, когда мама отвечает:
- Виола, феи летают только когда это необходимо. И только когда они полностью постигнут свою магию. Тебе до этого ещё далеко. К тому же, во дворцах у людей так много красивых мелких вещей... Будет жаль, если рядом с ними объявится фея-недоучка.
Вот так мечты и рушатся.
- Садись, Виола, - маме словно нет дела до моего недовольства. - Давно пора начинать.
Мы начинаем, и если первые десять минут я ещё пытаюсь внимательно слушать, то уже через двадцать просто слежу, как по ближайшему ко мне виноградному листу ползёт улитка.
Мама читает по бумажке. Листов у неё много, читает мама невыразительно, скучно, с ошибками в интонации. Слова сливаются в сплошной поток - и не прекращаются, не прекращаются, не прекращаются, как улитка, которая ползёт, ползёт, ползёт...
- Виола!
- Да, мам? - зевая, я перевожу взгляд на неё. - А может, хватит на сегодня? Я уже и так сильно поумнела...
Мама с сожалением смотрит на меня - как на закоренелого двоечника, которому в будущем кроме метлы ничего не светит.
- И зачем же нужны дарители?
- Эм-м-м... Чтобы дарить?
- Что?
- Э-э-э... Мам, ну это скучно, эта твоя лекция. Ты сама её сочинила?
Мама бросает взгляд на записи у неё в руках. Поджимает губы.
- Их писала ещё моя мать. Твоя бабушка, Виола. Гортензия Ослепительная, от упоминания которой вздрагивают все короли этого мира.
- Она их тоже чем-то одаривала? - невпопад интересуюсь я, и мама со вздохом бросает листки на стол.
- Безнадёжно. Мне всё больше кажется, что отец тебя испортил.
- Не надо говорить плохо про папу, - огрызаюсь я. - Это ты нас бросила, а он меня вырастил. Он, а не ты, а теперь тебе не нравится результат? Сама виновата!
Мама отводит взгляд и с минуту тоже смотрит на вечно-ползущую улитку - достаточно долго, чтобы я пожалела, что сорвалась.
- Виола, давай я расскажу тебе всё ещё раз - но своими словами?
Я выдыхаю - кажется, ссора пока откладывается.
- Да, мам.
Мама садится в кресло напротив, зачем-то берёт мои руки в свои, ловит взгляд и начинает рассказывать. Наверное, это какая-то магия, но теперь я запоминаю чуть ли не каждое слово. Они врезаются в память, как бесконечные золотые волны маминых волос, и в этих волнах запутываются мои мысли: как она справляется с такими длинными волосами - ещё длиннее моих? Как у неё получаются так легко держаться? Почему она не тащит с собой толпы мужчин, каждый раз, когда где-нибудь появляется? Я вот без этого теперь не обхожусь.
Напоследок - после проверочных вопросов - мама учит меня, как держать под контролем «флер». Это то, отчего сходят с ума мужчины, это естественно для феи, как золотая пыльца... «А такая тоже бывает?» - удивляюсь я. Мама смеётся, проводит себя по волосам и показывает мне руку - золотую.
Присмотревшись, я понимаю, что и ткань её платья, которую я раньше принимала за золотую, тоже покрыта этой пыльцой.
