Сердце морского короля (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
— Я же их не отрастила, — поспешно сказала Джиад, сводя все к шутке и придвигаясь ближе к столику. — Хотя здесь они бы пригодились. Тебя научили пить тинкалу? На вкус не турансайское, но силы восстанавливает лучше.
— Научили, — кивнул Лилайн. — Так значит, ваше величество интересует только следующий король Аусдранга?
— Не только, — бесстрастно сказал Алестар, придирчиво выбирая среди дюжины тарелок и остановившись на той, где лежали его любимые глаза маару. — Я должен вас поблагодарить. Вы сохранили перстень Аусдрангов. А это, как недавно оказалось, реликвия не людей, а иреназе. Украденная у нас реликвия.
— Не стоит благодарности, ваше величество, — промолвил алахасец с такой изысканной любезностью, что она прозвучала хуже грубости. — Я старался не ради иреназе.
Джиад снова глубоко вдохнула, старательно отгоняя раздражение. Лилайн ранен. Боль и слабость всегда приводят с собой дурное настроение, так что алахасца можно понять. Но неужели он не понимает, что сейчас ведет себя глупо? Нет, Карраса никак не назвать дураком. Тогда к чему эти уколы, пробующие выдержку Алестара на прочность, словно броню?
— Притом, я вам весьма обязан за спасение, — добавил Каррас тем же учтивым тоном. — И прошу прощения за хлопоты.
— Не мне. — Алестар, собравший у себя на тарелке несколько горок еды, поднял от нее взгляд и вернул Каррасу отражение его улыбки. — Спасением вы обязаны исключительно просьбе каи-на Джиад. А хлопоты были невелики.
— Прекратите! — услышала Джиад собственный голос. — Я не мяч для игры.
Алестар слева от нее и Лилайн справа — оба разом замерли. Джиад видела это боковым зрением, хотя смотрела ровно посередине, в пустую стену за столом. Она поставила взятый сосуд для тинкалы обратно и добавила с удивившей ее саму злостью:
— И быть между вами щитом я тоже не собираюсь. Ваше величество, если у вас больше нет вопросов, не соблаговолите ли отпустить господина Карраса? Мы вполне можем позавтракать в его комнате, чтобы не мешать вам.
— Не соблаговолю, — уронил Алестар, терзая кончик своей косы, превратившийся уже в спутанную мочалку. — Полагаю, это последнее утро, которое я провожу в твоей спальне, так что господин Каррас потерпит еще немного. И ты права, хватит этого…
Он поморщился, и Джиад, все-таки скосив глаза, увидела, что на виске Алестара, хорошо заметная под бледной тонкой кожей, бьется синяя жилка — вестник нарастающего гнева. Перекинув косу на спину, Алестар продолжил с размеренной бесстрастностью:
— Угрожая мне, Аусдранг считал, что в его руках истинное Сердце моря. — Он коротко глянул на застывшего Карраса и пояснил: — Тот огромный рубин, помните? Основа королевской власти иреназе, щит и меч нашей воли. Торвальд заполучил копию, но ведь кто-то отдал ему ее. Кто-то сумел убедить этот выкидыш мурены, что Сердце настоящее, иначе Торвальд не стал бы так рисковать. Он верил, что может потребовать чего угодно, и, будь это не подделка, оказался бы прав.
— Я думала об этом, — тихо сказала Джиад. — Разве возможно подобное предательство? Мне казалось, все иреназе понимают, что без Сердца моря Акаланте обречено. Предатель не получит никакой выгоды, если королевство падет.
— Значит, он все-таки нашел способ ее получить. — Алестар поднес к губам сосуд, отпил и раздраженно попросил: — Да ешьте вы уже, ради Троих. Разговор не из тех, что слаще тинкалы, но силы надо восстанавливать. Иначе всем достанется от Невиса.
Лилайн искоса глянул на него и потянулся к ближайшему блюду, которым оказались те же злополучные глаза маару. Джиад пораженно проследила за ним, не веря, что алахасец станет хотя бы пробовать эту гадость, но Каррас зачерпнул ложкой изрядную часть слизистой блестящей массы, отправил в рот и невозмутимо прожевал.
Сама Джиад взяла уже полюбившееся курапаро и рулетики из сырой рыбы. Повара иреназе резали ее на длинные широкие ломти, вымачивали в темном кислом соусе, о происхождении которого даже думать не хотелось, а потом заворачивали в получившиеся пластины сочные стебли и листья водорослей, соленую икру и кусочки крабового мяса. Лилайн, глянув на ее тарелку, добавил себе того же самого и подвинул ближе тинкалу.
— Ни Торвальд, ни его люди со мной не откровенничали, — сказал он уже спокойно. — Хотя глаза и уши не завязывали — зачем что-то скрывать от смертника? И пару разговоров я случайно услышал. Только вот имен там не было. «Этот хвостатый» — и больше ничего.
— Но хвостатый все-таки был? — вскинулась Джиад, забывая про еду и чувствуя прежний охотничий азарт. — Прошу, Лилайн, вспомни еще что-нибудь! Хоть какую-то мелочь!
Она умоляюще взглянула на Карраса, подавшись вперед, и алахасец ответил странным взглядом, а потом сдержанно уронил:
— Торвальд боялся этой штуки. Кто бы ее ни принес, он сказал королю, что вещица опасна. И лорды косились на нее с подозрением. Один из них спросил Торвальда, когда мы ехали из дворца к морю, что случится, если «хвостатый» соврал и король иреназе не захочет выкупить свою драгоценность? Торвальд велел ему смолкнуть и потемнел лицом. А потом, когда король отошел и лорды остались наедине, его будущий убийца сказал второму, что перстень следует вернуть любой ценой. А вот того, кто его будет носить, можно и поменять. Так что вы отлично попали в цель, ваше величество, — склонил он голову перед Алестаром. — Истинно по-королевски.
Похвалой это совершенно точно не было, и Джиад снова напряглась, чувствуя себя отвратительно и не зная, что сказать. Ну вот зачем снова?! Но Алестар не оскорбился. Только изогнул уголки губ в ядовитой улыбке и сообщил:
— Жители земли так давно учат нас коварству и подлости, что странно было бы не усвоить их уроков. Хотя ученикам еще далеко до учителей. Я вернул Торвальду лишь малую часть того, что он сделал. И если его собственные каи-на предали его, испугавшись, может быть, в этом не только их вина?
— Судя по тому, что я успел услышать, — насмешливо отозвался Каррас, снова неуловимо темнея лицом и хмурясь, — под водой предательства не меньше, чем на суше.
Они с Алестаром снова скрестили взгляды в безмолвном поединке, и Джиад поняла, что устала. Триста лет ненависти между людьми и иреназе просто так не из памяти не выкинешь, но эти двое должны понимать больше других!
— Предательство и верность — две чаши весов, — тихо сказала Джиад храмовую сутру. — И каждый сам решает, на какую чашу бросить свою жизнь. — Она помолчала в наступившей тишине и добавила, снова не глядя ни на кого и обхватив ладонями еще теплый сосуд с тинкалой. — Я не думаю, что море и суша в этом отличаются. И здесь, и там одинаково льется кровь, звенит золото и звучат клятвы. И здесь, и там для кого-то честь дороже жизни, а чья-то душа гниет изнутри, отравляя мысли и дела. Когда мы предстанем перед богами, они не станут смотреть, хвост у нас был или ноги — они взвесят наше сердце.
В комнате так и висело безмолвие, и Джиад смутилась. Она никогда не стыдилась правил, по которым жила, но старые жрецы учили, что глупо навязывать их другим. Внутренняя суть человека рождается из разных материалов и закаляется в разном огне. Потому нельзя требовать от золота или глины той же крепости, что от стали. Но в Лилайне она была уверена, алахасец и сам выкован из отменного оружейного металла. Что касается Алестара, совсем недавно Джиад о нем доброго слова не сказала бы, но сейчас… Что-то смутное и странное сменило их прежнюю ненависть, связав Джиад с Алестаром крепко, но уже не узами пленника, а, пожалуй, веревкой, которая способна удержать падающего. Может быть, это доверие?
— Ты всегда умеешь найти нужные слова, сердце мое, — улыбнулся Лилайн, глядя на Джиад с тем же странным выражением, которое жрица заметила у него сегодня не в первый раз. — И зная тебя, я верю, что это не просто слова.
Он назвал Джиад «своим сердцем» так легко и привычно, что Алестар лишь стиснул зубы, пережидая приступ мучительной тоскливой зависти. Это было похоже на прилив запечатления, вдруг обернувшегося вместо наслаждения болью… Джиад ответила такой же легкой улыбкой, и Алестар почувствовал себя безнадежно лишним. Глупо было надеяться… Эти двое понимают друг друга без слов, и неловкость от постыдной утренней случайности не продержится долго, стоит им остаться наедине.
