Менталисты и Тайная Канцелярия. Дилогия (СИ) - Кручко Алёна (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
Стоять, смотреть и… нет, даже не думать. Привыкать. Вертеть так и сяк единственную мысль — этот мир теперь твой. Надолго. Возможно, навсегда. Конечно, есть вероятность, что маги все-таки окажутся не такими уж монстрами и вернут ее домой. Или что начальник Тайной Канцелярии банально ей наврал из каких-нибудь своих соображений. Все может быть. Но умней всего, и в этом граф Циррент прав, исходить из худшего варианта.
Ей здесь жить. Долго. Возможно, всю жизнь.
Возможно, не такую долгую, как хотелось бы.
Наверное, у графа есть какие-то свои соображения по этому поводу. Подождет, пока не то гостья, не то пленница свыкнется с мыслью о невозвращении, и вывалит на ее бедную голову очередную порцию «информации к размышлению». Ладно, Женя готова выслушать, что ей могут здесь предложить. Не будет же она всю жизнь бесполезно сидеть в графской библиотеке. Это, в конце концов, банально неинтересно.
Ночью, в чужом мире, ничего не зная о том, что ждет даже завтра утром, глупо строить планы. Зато можно подумать о том, о чем некогда было думать дома. Например, вспомнить, чего ждала от жизни в десять, пятнадцать, семнадцать, двадцать лет. О чем мечтала, чего хотела, и почему оно все не сбылось. Раз уж здесь снова начинать с нуля…
Хотя, самое-то главное и здесь не сбудется. В конце концов, как была Женя девчонкой, так и осталась. Уж если дома ей это вечно мешало, здесь тем более не поможет. В этом мире, судя по всему, удел женщины — дом, муж и дети. Не то чтобы Женя была категорически против мужа и детей, но ограничивать себя семьей и домом — нет уж, увольте! Да и к потенциальному супругу она теперь десять раз присмотрится и сто раз подумает. Так что замужество из вероятных перспектив можно вычеркивать сразу, а вот чем здесь можно заняться, чтобы не киснуть со скуки?
Мама называла Женю хулиганкой. Вечные джинсы, велосипед, ролики, драки с мальчишками. Отец смеялся: «Нормальная пацанка!» — и учил, как правильно лупить в нос. Тогда все было просто. Потом пацанка выросла и, поддавшись здравому смыслу, поступила на «девчачий» экономический. И жизнь пошла наперекосяк. Нелюбимая работа, неудачное замужество, никаких перспектив на будущее. Всю жизнь сидеть, уткнувшись носом в комп, считать скучные таблицы, мечтать об отпуске, как, наверное, в тюрьме мечтают о воле.
И вот она — воля. Неизвестность, которая должна бы пугать, но как вспомнишь до чертиков надоевшую работу, так и задумаешься, что же лучше.
Может быть, именно поэтому сейчас, в чужом мире без интернета, зато с магами, трупами и дурацкими платьями, в положении то ли гостьи, то ли подозреваемой, практически взаперти, с неизвестностью впереди — ей совсем не хотелось плакать.
— И жизнь пошла наперекосяк, — с пафосной грустью завершил свой рассказ подмастерье первого уровня Тил Бретишен. Понурился, ссутулил плечи, длинная, изрядно засаленная челка упала на глаза, уголки губ скорбно опустились. Несчастный, кругом невинный заинька-паинька. Такие если и попадают в поле зрения полиции, то исключительно как жертвы. В самом крайнем случае — как жертвы обстоятельств.
Начальник королевской полиции сочувственно покивал. На самом деле сочувствовать было нечему: свои беды Тил выращивал сам. Вот уже десять лет, с того самого дня, как упросил отца заплатить верховному магистру Страунгеру за индивидуальное обучение малолетнего ученика.
Отец Тила, весьма уважаемый среди членов Западной Колониальной Компании негоциант, разбогател на поставках мехов и специй, и денег на одаренного магическим потенциалом младшего сына не пожалел. Впрочем, маг в семье обычно окупается. Но маленькому Тилу лучше было бы пойти обычным для не потомственных волшебников путем: обучение азам и определение профиля в гильдейской школе, а затем — школой же назначенный наставник, наиболее подходящий под направление и степень дарования ученика. Так нет же, захотел лучшего с гарантией. У мальчишки, наверное, с самого начала был неплохой потенциал — Страунгер ни за какие деньги не взял бы к себе полного бездаря, ведь негодный ученик бросает тень и на учителя. Однако мечтающий о карьере Тил и его амбициозный папаша не учли главного: верховный магистр никогда не станет доверять тому, кто так навязчиво добивался допуска к его тайнам. Никогда не станет ценить ученика, которого взял не по собственному выбору. Тил с самого начала обречен был стать пешкой, расходным материалом. И не так уж он, выходит, умен, если заметил это лишь тогда, когда учитель едва не списал его в расход самым простым и верным способом.
— Значит, хотел со временем сам стать верховным магистром, — задумчиво повторил Фенно-Дераль. — А скажи мне, Тил, у тебя хватило бы потенциала для этого? Я, сам понимаешь, не специалист в оценке магической мощи.
— Да тут не в мощи дело, — обиженно возразил подмастерье. — Вы думаете, господин Страунгер так уж силен? Держи подол шире! Я тоже думал, пока вблизи не поглядел. Он…
Юнец запнулся, сглотнул и замолчал. Фенно-Дераль улыбнулся как можно более мягко и ободряюще.
— Твой магистр, я вижу, сумел внушить тебе такой страх, что даже мне ты боишься рассказать о его подлинной силе? Как считаешь, Тил, кто опаснее для тебя — верховный маг королевства или начальник королевской полиции?
«Оба», — отчетливо нарисовалось на побледневшем до трупной зелени лице подмастерья. Понял, наконец, между каких жерновов угораздило оказаться.
— Сейчас, Тил, для тебя опаснее я, — вкрадчиво сообщил Фенно-Дераль. — Потому что Страунгер не знает, где ты сейчас, с кем, о чем рассказывал и чем твои откровения ему аукнутся. И не узнает, если ты, именно ты, Тил, не сваляешь дурака.
Моргает, сводит брови, изображая мыслительный процесс — так и чудится, как со стоном и скрипом вертятся в мозгу несмазанные шестеренки. Потенциал у юнца, может, и велик, но быстрым умом не подкреплен. Придется разъяснить подробней.
— Если подумать, Тил, у тебя сейчас завидное положение. Опасное, но завидное. Верховный магистр доверяет тебе. Да, не качай головой, доверяет, если поручил избавиться от опасной книги, а после не избавился от тебя самого. — Не сообразил, скорей всего, или побоялся. Но раз уж юнец сам не понимает настолько простых раскладов, не в интересах начальника полиции его просвещать. — Ты знаешь о своем наставнике многое… много того, чего не знают другие. Ты учился у него десять лет не только магии, но и умению руководить гильдией. Даже если сам он и не думал тебя такому учить.
— Ясен полдень, не учил, — буркнул подмастерье. На бледном лице мелькнула обида пополам с жадностью: юнец, очевидно, полагает себя недооцененным. Отлично. Еще немного, и заглотит наживку мертво, бери за жабры и тащи на сковородку.
— Конечно, не думал, — покивал начальник полиции. — Но ты ведь и сам не слепой и не глухой, верно, Тил? А теперь вот о чем поразмысли: твой магистр, строго между нами, зарвался. Какой бы сильной ни была гильдия магов, королевские войска сильнее. Я не думаю, знаешь ли, что все маги, сколько их есть, дружно пойдут рисковать головами ради власти Страунгера. Сторона короля всегда будет выгоднее. Опасно играть в подрывание корней власти, победитель в этих играх предрешен, а проигравшему не позавидуешь. Хочешь оказаться с проигравшими, Тил Бретишен?
Тот испуганно замотал головой.
— Тогда, мой тебе совет, не жди победы, чтобы присоединиться к победителям. Поработай на победу сейчас, и получишь награду куда более весомую, чем те, кто прибежит потом на готовенькое.
Главное — ничего конкретного не обещать. Доверить детали его собственному воображению. Учитывая направление разговора, юнец наверняка уже видит себя верховным магистром. А самое смешное, что он, быть может, не так уж и ошибается: ручной магистр, не слишком умный и легко ведущийся на угрозы и обещания, безусловно, будет выгоден.
— Итак, Тил Бретишен, что ты можешь рассказать о своем наставнике? Подумай как следует… Ты остановился на том, что Страунгер не так уж силен. Поверь, для меня это не секрет. Магическая мощь — далеко не самое главное, что требуется на посту верховного магистра. Куда важнее ум, хитрость, преданность короне… впрочем, последнего свойства Страунгеру не хватает. Фатально не хватает, я бы сказал. Понимаешь, о чем я?
