Возрожденный любовник (ЛП) - Уорд Дж. Р. (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
– О… Боже. Что?
– Здесь говорится только… да, то же самое, что написано в твоей книге. Что она покинула Землю… подожди…
Листая вперед и назад, Ноу-Уан просматривала истории других женщин и мужчин, умерших в тот же день: Такая-то/такой-то отошли в Забвение… в Забвение… в Забвение…
Взглянув на Тормента снова, она на миг почувствовала настоящий страх.
– На самом деле, здесь не говорится, что она там. В Забвении.
– То есть…
– Написано лишь, что она покинула Землю. Но не сказано, что она в Забвении.
***
В холодном пыльном сердце Колдвелла, Кор следил за одним лессером.
Шагая по сухой, колючей траве парка, он тихо двигался позади немертвого, держа косу в руке, приготовившись к нападению. Этот был одиночкой, оторвавшимся от стаи, которую Кор со своей шайкой атаковал чуть раньше.
Лессер, очевидно, был ранен, его черная кровь оставляла след, который, как оказалось, нельзя не заметить.
Кор со своими солдатами уничтожил всех его коллег в том переулке, затем, по его распоряжению, они взяли несколько сувениров, а он отправился за этим одиноким дезертиром. Тро и Зайфер, тем временем, вернулись в тату-салон, чтобы подготовить женщин к кормлению, а кузены отправились в лагерь, залечивать полученные в бою раны.
Возможно, если довольно быстро управиться с женщинами, им удастся найти еще один вражеский отряд до восхода… хотя «отряд» – не то слово. Слишком профессиональное. Теперешние новобранцы совсем не походили на тех, что были в Старом Свете, когда война только началась; они только что прошли превращение, еще не лишились красок и казались плохо организованными или неспособными работать плечом к плечу в сражении. Более того, оружие их было, скорее, уличным: канцелярские и карманные ножи, дубины… а если у них и находились пушки, то пули не подходили к пистолетам, которые часто давали осечку.
Укомплектованная на скорую руку армия, сила которой, похоже, заключалась в количестве. И Братство не могло с ними покончить? Стыд и позор.
Вновь сконцентрировавшись на своей добыче, Кор начал сокращать расстояние.
Пора заканчивать эту работу. Подкрепиться. И снова на поле.
Территория вниз по реке, куда они зашли, была слишком хорошо освещена, по мнению Кора. И чересчур открыта: повсюду расставлены закусочные столики, ящики для мусора объемом в пятьдесят пять галлонов, негде спрятаться от любопытных глаз, но, по крайней мере, ночь была достаточно холодной, чтобы люди, у кого имелась хоть капля здравого смысла, остались дома. Разумеется, бродяги всегда будут здесь. К счастью, те предпочитали оставаться в своих собственных мирах, в ином случае на них все равно никто не обратит внимания.
Впереди, лессер бежал по бетонной дорожке, которая вместо того, чтобы вести к безопасности, доставит его прямиком к могиле… и гаденыш был готов к финальному акту. Он уже пошатывался из стороны в сторону, бессмысленно выбрасывая руку для равновесия, которое не получалось поймать, а другую держа под грудиной. Такими темпами он скоро свалится на землю, а где веселье в…
Сквозь приглушенные звуки ночи раздался всхлип.
Затем другой.
Оно рыдало. Чертова тварь рыдала как баба.
Волна гнева поднялась столь быстро, что Кор едва не задохнулся. Внезапно он убрал косу и вынул стальной кинжал.
То, что недавно началось как работа, стало личным.
Повинуясь его воле, фонари на длинных столбах стали выключаться, один за другим, спереди и сзади убийцы, темнота подступала, и, наконец, даже сквозь слабость и боль тот понял, что его время пришло.
– О, черт… нет… – Тварь развернулась в свете последней лампы. – Господи, нет…
Он был бледен, как смерть, словно на него наложили грим, но не потому, что пробыл убийцей достаточно долго, чтобы выцвести. Он был молод, лет восемнадцать или двадцать, имел татуировки вокруг шеи и на руках, и, если не изменяет память, довольно сносно управлялся с ножом… хотя в рукопашной было очевидно, что большую роль в этом сыграли инстинкты, а не тренировки.
Ясно, что в своем прошлом воплощении он был агрессором; изначальная демонстрация силы доказала, что парень привык к противникам, сдававшимся после первого удара. Однако время его силы и эго прошло, и эти жалкие слезы обнажали его истинную сущность.
Когда последний фонарь, тот, что был прямо над ним, погас, лессер закричал.
Кор атаковал со зверской силой, бросая свой немалый вес в воздух и нападая на тварь, опрокидывая ее на траву.
Обхватив его лицо ладонью, Кор вогнал кинжал в плечо и дернул его, разрывая сухожилия и мышцы, разрубая кости. Лессер одарил его отнюдь не свежим дыханием, когда закричал снова… в очередной раз доказав, что у немертвых есть болевые рецепторы.
Кор наклонился к уху мужчины:
– Поплачь для меня. Рыдай… рыдай, пока не задохнешься.
Ублюдок принял инструкции к сведению и последовал им, открыто воя, делая огромные глотки воздуха и дрожащие выдохи. Возвышаясь над разворачивающимся спектаклем, Кор сквозь поры поглощал слабость, впитывая ее, задерживая в собственных легких.
Ненависть, которую он испытывал, выходила за рамки войны, этой ночи и этого момента. Глубоко в душе, въевшееся в костный мозг отвращение подталкивало к пыткам и четвертованию бывшего человека.
Но для этого был более подходящий конец.
Перевернув гада на живот, Кор опустился на колени меж его узких бедер, разведя лессеру ноги, словно женщине, которую собирались трахнуть. Возвышаясь над распростертым телом, он прижал лицо ублюдка к земле.
И затем принялся за работу.
Больше Кор не заносил высоко лезвие и не вонзал его. Настало время для точного и осторожного завершения дела своим кинжалом.
Когда лессер предпринял жалкие попытки к борьбе, Кор надрезал воротник его майки, затем зажал лезвие зубами и разорвал тряпку пополам, обнажив плечи и спину убийцы. Тату с изображением какого-то места в городе было сделано с солидной компетентностью, чернила приобретали великолепный эффект на гладкой коже… по крайней мере, там, где черная маслянистая кровь не застилала картинку.
Из-за плача и резкого дыхания пейзаж искажался и восстанавливал форму, искажался и восстанавливался, словно плохо снятый фильм.
– Так жаль разрушать эту часть, – протянул Кор. – Должно быть, ее делали очень долго. Должно быть, было чертовски больно.
Кор приставил острие кинжала к затылку твари. Проткнув кожу, он продолжал вгонять нож, пока не наткнулся на кость.
Больше рева.
Он вновь наклонился к уху подонка:
– Я всего лишь обличаю то, что может видеть каждый.
Твердым уверенным движением Кор провел кинжалом, прослеживая линию позвоночника, пока жертва визжала как свинья. А затем он передвинул колени к другой стороне ног убийцы, положил ладонь на середину плеч… и просунул руку, чтобы схватиться за начало позвоночника.
То, что произошло, когда он направил всю свою силу на одну цель, ни один человек не смог бы пережить. Лессер, однако, остался жив, хотя теперь не мог дышать и уже никогда не сможет стоять: его внутренняя структура, которая определяла осанку и подвижность, рост и размеры, теперь болталась в руке Кора.
Убийца все еще плакал, из его глаз катились слезы.
Кор сел, тяжело дыша от напряжения. Было бы здорово оставить этого слабака здесь в таком состоянии, его судьба – навеки остаться бесхребетным мусором, и он посвятил момент тому, чтобы насладиться страданиями и запечатлеть эту картину наказания в своем сознании.
Он вспомнил, как в далеком прошлом сам был в таком же положении. Испытывая лишь примитивные эмоции, лежа на земле обнаженным и униженным.
«Ты ничтожен, как и твое лицо. Убирайся».
Бладлеттер был холодно пренебрежителен, его подчиненные – продуктивными и безжалостными: Кора схватили за руки и ноги и понесли к входу в пещеру военного лагеря… где его выбросили, словно избавляясь от лошадиных экскрементов.
В одиночестве, в холодном белом зимнем снегу Кор лежал, где его бросили, во многом походя на этого убийцу, ни на что не способным, во власти других. Однако он лежал лицом вверх.
