Чужая душа - потёмки (СИ) - Романовская Ольга (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Все трое непроизвольно обернулись через плечо на углу, но увидели лишь сиреневую дымку, застлавшую улицу. Ещё слышались крики. Слов я не разбирала, потому как языком не владела, но таким тоном обычно звали на помощь.
Промелькнула нехорошая мысль: мы навсегда застряли в Омороне. Если с магистром Лазавеем что-то случится, то обратно никто не вернётся. Защемило сердце от тоски по дому, от желания увидеть Марицу… Похоже, остальные подумали о том же.
— Пойдёмте, — тихо прошептала Юлианна. — Они сильные, а мы только студенты… Если что, — в её голосе появилась сталь, — мы найдём этого Первосвященника сами и спасём Златорию.
Не сговариваясь, протянули друг другу руки и пожали их.
Дурные мысли притягивают беду, и, быстро шагая по улицам Номарэ, я старалась не думать о смерти. Даже мстить Осунте расхотелось.
Гостиница располагалась в четырёхэтажном доме в одном из переулков. По нему не сновали самодвижущиеся повозки, да и прохожих было немного. Цветастая вывеска состояла из пяти букв. Интересно, как читались эти завитки? Сложна ли шойдская грамота? Решила, что достану букварь и выучусь читать по-местному: если я не маг, то всё равно должна приносить пользу. А без языка в чужой стране делать нечего.
Притихшие, подавленные и испуганные, мы вошли внутрь.
Юлианна молча показала ключи, и мужчина в зелёной рубашке без разговоров провёл нас к лестнице. Комнаты находились на третьем этаже, о чём свидетельствовали первые цифры их номеров.
Отмахнувшись от сопровождавшего нас человека — неважно, что он говорит, хотелось просто побыть одним, — Юлианна отперла первую дверь. А я сделала вывод: система счёта у Оморона и нашего мира общая. Начертание схожее, только грубее. Нужно перерисовать, показать потом библиотекарю. Если, разумеется, выберусь.
В номере стояли две кровати. На одной из них валялись вещи магистра Лазавея.
— Комната мальчиков, — резюмировал Липнер. — Но вам заходить тоже можно.
Мы проигнорировали его шутливое замечание, напомнив об изготовлении денег. Без магистров, не приведи все боги подлунных миров, нам они позарез нужны. Алхимик заверил, что к утру всё сделает и попросил не беспокоить: 'А то несчастный случай может произойти'.
— Тебе что-нибудь нужно? — поинтересовалась Юлианна. — Реагенты какие, ассистент?
— Да нет. Лучше с Агнией посиди. Лаборатории здесь всё равно нет… Но прорвёмся!
Его бы устами… Но слова Липнера внушили надежду.
Вторая комната, как и предполагали, предназначалась для девочек, то есть делить её приходилось на троих. Мы с Юлианной предпочли бы обойтись без магистра Тшольке. Догадывались, что она съедет, как только наш алхимик добудет местные деньги.
Не сговариваясь, сели рядом на одну кровать. Даже вещи не распаковали. Сидели и ждали, глядя в окно.
Солнце медленно ползло вниз, время тянулось бесконечно…
Не выдержав, всё-таки задремали.
Проснулись от того, что кто-то ругался в коридоре. На родном златорском языке. Голос принадлежал не Липнеру — значит… Мы по команде подскочили и бросились к двери. Распахнули и увидели помятую Осунту с растрёпанными волосами. Пара ожогов и царапин свидетельствовали о том, что магистр попала в переплёт. Впрочем, это мы и так знали.
Лазавей выглядел не лучше. И, судя по всему, был на взводе: синева плескалась между пальцев, пульсируя чуть заметными всполохами. Даже не знаю, что такое совершила магистр Тшольке.
— Осунта, — голос у магистра Лазавея казался ровным и спокойным, но вот выражение лица таковым не являлось, — скажите мне, сколько лет вы преподаёте?
— Достаточно. Не меньше вас, — подбоченилась магистр и тоже занялась плетением магии. — Намекаете, что я дура?
— Не намекаю. Мне стоило такого труда вытащить вас из лап властей… Штраф, между прочим, был внушительным, на него пошли все мои деньги. И то вас выпустили только потому, что я назвал вас сумасшедшей. С них другой спрос.
Осунта вспыхнула и мотнула всклокоченной головой. Прищурившись, поинтересовалась:
— Так вот что вы там болтали! Вам не сойдёт это с рук.
— Ловить надо было искуснее, — огрызнулся магистр. — Но нет же, мы иначе не умеем! Сразу свой характер наружу! Не спорю, вы отличный боевой маг, Осунта, один из лучших, но по-женски импульсивны.
— Так что же вы во главе с ректором за моей спиной прячетесь? Баба, значит? Вот уйду — будете знать!
Магистр Тшольке развернулась на каблуках, оттолкнула меня с Юлианной, сгрудившихся на пороге, и хлопнула дверью.
— Осунта, не психуй! — полетели вслед слова Лазавея. Он устало втянул в себя магию и провёл рукой по лбу. Глянул на нас, но промолчал.
Потом всё-таки поинтересовался:
— Липнер где?
— Деньги делает. А вы как? — решилась спросить Юлианна.
Магистр махнул рукой и опустился на пол. Просидел так, не двигаясь, минут пять, затем направился к двери 'мальчишечьего номера'. Стучаться и не подумал — открыл дверь без прикосновения рук.
Разумеется, мы поспешили заглянуть внутрь: когда ещё алхимика за работой видишь?
Липнер задвинул шторы и сидел посреди пентаграммы. Рядом варилось на магическом огне нечто, источавшее неприятный запах.
Лазавей мельком глянул на изыскания подопечного и завалился на постель, уставившись в потолок. Чувствуя, что мы смотрим на него, попросил крепкого чаю.
— Дай им немного денег, — эта фраза адресовалась Липнеру.
Алхимик недовольно забурчал, но бросил нам мелочь. Поймала её я, заодно рассмотрела. Тяжёлые монетки, смесь меди и чего-то ещё: они светлее наших.
— Агния, сходи, я ауру посмотрю, — прошептала Юлианна. — Мне кажется, она истощена.
— Спасибо, справлюсь, — не открывая глаз, пробормотал Лазавей. — Всё обошлось, мы не вне закона. Священник мёртв.
Мы предпочли ни о чём не расспрашивать. Но и так было ясно: сначала магистр вытащил коллегу из-за решётки, а потом выследил и убил клирика.
— Но вам ещё одного человека переносить… — робко возразила Юлианна. Она приблизилась к магистру, взяла его за руку и начала водить свободной ладонью над телом Лазавея. Тот тяжело вздохнул и слегка подвинулся, чтобы Юлианна могла сесть.
— Осунта разболтала? — устало спросил он. — Не сегодня. И не завтра. Спасибо, Юлианна. Я скажу магистру Аластасу, что вы преуспели в целительстве.
Вздрогнув, я испуганно уставилась на магистра. Он ранен? Вроде, нет, но цвет лица землянистый, дышит тяжело… Наверное, это и есть тот самый нулевой магический резерв, когда маг начитает брать силы в ущерб себе.
Стало стыдно за то, что я с утра его камнем.
— Простите, — пробормотала я.
— Чаю, Агния, будьте добры. Крепкого и сладкого, — стало мне ответом.
Страшно было спускаться одной, разговаривать с людьми, ни слова которых не понимаешь, но я пошла. И даже добыла чай с тремя ложками сахара. То, что нужен чай, объяснила на пальцах и при помощи картинок, а сахар положила сама.
После питья и лечения Юлианны магистру Лазавею стало лучше. Он сел, поинтересовался, как у нас дела, и отправил к магистру Тшольке.
— Как ни прискорбно, девушки, сегодня без ужина, — извинился магистр.
Мы понимающе кивнули и оставили его наедине с Липнером. Ничего, переживём, благо плотно пообедали.
В комнате нас поджидал сюрприз: уткнувшаяся в подушки Осунта. Правда, при звуке шагов она тут же подскочила, будто её ужалила оса, и придала лицу насмешливо-злобное выражение. Только неестественно блестевшие глаза выдавали её.
— Ну, что уставились? — гаркнула магистр Тшольке. — У меня на местную пыль аллергия.
Что такое 'аллергия', я не знала, зато чувствовала, что она лжёт. И Юлианна тоже. Но возражать себе дороже, мы и не стали. Но в голове зародились сомнения о ледяном сердце Осунты Тшольке. Может, она тоже женщина?
Наутро от Липнера мы узнали, что магистру Лазавею было плохо. Он скрежетал зубами и, покрытый испариной, метался на постели. От помощи отказывался, утверждая, что само пройдёт.
— Это минус, — глубокомысленно заметил за завтраком алхимик и незаметно под столом сжал мою руку.
