Верь мне (СИ) - Острожных Дарья "Волхитка" (библиотека книг TXT) 📗
Мужчина попятился назад. Он выставил оружие перед собой, готовясь зарубить волка. Тот стремительно приближался и вдруг замер, когда меч рассек воздух у его морды. Тяжелое лезвие мешало воину быстро двигаться. Зверь подпрыгнул, широко открыл пасть и вонзил клыки в его запястье.
Меч упал, и вокруг разнесся истошный крик. Приземлившись на лапы, волк стал рывками тянуть человека на себя. А тот вопил все громче и громче. Ослепленный болью, он начал колотить морду зверя свободной рукой, глядя в его глаза, отражающие бездумное неистовство. Но с каждым ударом зубы все глубже входили в плоть, волк злился все больше и резче мотал головой. Кровь летела во все стороны, текла в пасть, смешивалась со слюной и капала на землю.
Второй мужчина топтался рядом, сжимая рукоять кинжала. Все происходило слишком быстро, а он привык бороться с воинами и не знал, что делать. Только зверь не медлил и сильнее дернулся, заставляя человека упасть на колени. Вопль превратился в остервенелый хрип, перемешанный с рыком: волк разжал челюсти и бросился вперед. Его зубы клацнули у самого горла мужчины, который успел вцепиться в шерсть, но рана ослабила хватку. Еще рывок, и жертва упала на спину. Окровавленная рука с прилипшей шерстью взметнулась к небу. Пальцы затряслись, растопырились, послышался булькающий звук, и рука исчезла в траве.
Бормоча ругательства, второй воин неосознанно приблизился. Сначала он увидел брызги крови на цветах, а затем и человеческое лицо. Круглые глаза, широко открытый, перекошенный рот и блестящие в нем зубы создавали подобие жуткой маски, а горло… Горла не было, только изодранное мясо.
Волк стоял рядом и медленно поднимал голову. Его морду и грудь покрывали багровые кляксы, а из пасти свисали лоскуты кожи. Яростные глаза неотрывно следили за воином, а в теле угадывалось напряжение, готовность атаковать. Послышался низкий рык, и человек бросился прочь, к деревьям, спотыкаясь и оглядываясь.
Все закончилось, и тишина хлестнула по ушам, будто гром. Постепенно вернулось испуганное стрекотание цикад, провожающих солнце, невидимое из-за крон, пушистых и темных. Их кривые тени уже упали на закрывающиеся цветы, откуда все еще доносился шорох — пленница так и не освободилась. Запуталась ногами в длинных стеблях и беспомощно дергалась, пытаясь оборвать их.
Но те не поддавались, и она выгнулась, чтобы схватить путы руками. Это удалось, но пальцам не хватало сил, и отчаяние сковало горло: криков не было, значит, рядом или волк, или убийцы! Кто бы ни выжил, он немедленно расправится со связанной жертвой, которая всем естеством ощущала бег времени. Его мало. Мало! Сознание заволокло туманом… нет, нельзя терять сознание! Нужно бороться, чтобы убежать от воинов! Или притворится мертвой и обмануть зверя? Выбор невелик, а ошибка станет роковой.
Мир вдруг качнулся, а тело закололо, будто иголками. Женщина обмякла, повинуясь нахлынувшему равнодушию, зовущему в беспамятство. Но холодное мокрое прикосновение к ободранной коже запястий резко вернуло ей способность мыслить. Сердце неистово заколотилось, грозя переломать ребра — сзади волк!
Она не подумала об этом — ощутила, и в подтверждение влага стала теплой, а чужие зубы дернули веревку. В тот же миг спину будто пронзило молнией, и несчастная рывком перевернулась, не выдержав и мгновенья неизвестности. Обреченность не спасла все еще туманный разум от кошмара: зверь стоял так близко, что можно было видеть короткие реснички над желто-зелеными глазами.
Он навострил уши и спокойно моргал, рассматривая тусклый красный камень на серебряной цепочке, видневшейся под одеждой. А женщина не могла оторвать глаз от перемазанной кровью морды и с содроганием ждала нападения. Ждала мучительно, чувствуя, как внутренности крутятся, сплетаясь в узел — скорее бы все кончилось…
Секунды обратились в вечность, а бездействие волка истязало. Голова закружилась, и она не выдержала — упала лицом в примятую траву, судорожно всхлипывая. Ее замутило, когда белая шерсть на лапе волка ярко блеснула. Послышался мягкий звук… словно кто-то ломал трухлявый пень, и звук этот пленил сознание, которое уже не могло различать увиденное глазами. Женщине казалось, что лапа меняется: становится шире, пальцы удлиняются, а волоски на ней шевелятся и слипаются.
Они теряли цвет, растворялись на глазах и обнажали неприятную светло-серую кожу. Но и та менялась, напитывалась чем-то извне, пока не стала бледно-персиковой. Угловатые линии разглаживались, приобретая округлые формы, и скоро в них можно было узнать человеческую руку. Странный звук исчез так же внезапно, как и появился. За ним скрылась и конечность — дернулась вверх, обнажая ноги. Босые мужские ноги, с широкими икрами и длинными серыми волосками, дрожащими в глазах пленницы, будто та смотрела на воду.
Не отличая ложь от яви, она перевернулась и взглянула на стоящего рядом мужчину. На его широкую выпуклую грудь и расправленные плечи, дающие начало мускулистым рукам, толстую коротковатую шею и лицо. Молодое лицо… Но тогда отчего волосы седые?
Будучи едва в сознании, женщина не могла понять, что густая копна волос не седая — она темно-серая, белая на висках и черная над ушами. Темно-серыми были и брови, густо растущие над миндалевидными глазами желто-зеленого цвета. Их делил прямой, резкий нос, ярко выделяющийся на треугольном лице. Как и запекшаяся кровь на тонких губах, будто вырезанных прямыми линиями.
«Оборотень? — равнодушно удивилась пленница. — Нет, их давным-давно прогнали за горы. Их нет здесь».
Вслед за эмоциями пропало и все остальное. Будто кто-то задул свечу, и мир покрылся тьмой.
Сознанье возвращалось неторопливо и мучительно. Первой возобновилась давящая боль в голове, умноженная тошнотой из-за образа окровавленных губ. Губ оборотня, что невозможно — их выгнали из Ильмисара больше двадцати поколений назад, когда звериные инстинкты стали угрожать людям. Да и не похож он на тех монстров, которым художники рисовали огромные пасти с иглообразными зубами и когти длиною с палец. Этот походил на обычного волка. Хотя… рассмотреть его как следует возможности не было.
Словно желая исправить оплошность, женщина распахнула глаза, но увидела лишь скопление черных и белых точек. Их яркость обожгла зрачки и тут же исчезла под тяжестью черного бугристого потолка с торчащими коричневыми нитями.
«Корни, — мелькнуло в голове, — земляная пещера?»
Именно, что подтверждала такая же неровная стена у левого плеча и запах дождя. Спину кололо, и беглянка поморщилась, трогая ладонями настил из молодых веточек с остатками пожухлых листьев. Она вдруг заметила непривычную свободу и поднесла руки к лицу — оковы исчезли, а царапины на запястьях скрывала темно-зеленая кашица, напоминающая пережеванную траву.
Этот цвет несколько взбодрил. Напомнил о деревьях, поле и желтых сюрко воинов, идущих в свете заката. Золотисто-желтые лучи до сих пор не исчезли — текли сквозь неровный вход справа, за которым виднелись черные силуэты дрожащих ветвей. Однако что-то загораживало их наполовину. Что-то большое, совсем рядом.
Опираясь на локти, женщина села и увидела неровный камень величиной с пень ясеня, торчащий из земли. Его обматывала лохматая веревка, сложенная кольцами у настила и сомкнувшаяся поперек талии, отчего живот мгновенно похолодел. Встрепенувшись, беглянка дернула путы — стащить не выйдет, но сбоку нашелся узел, подаривший надежду. Да только рано: тугой и гладкий, он не сдался беспокойным пальцам и лишь ободрал кожу вокруг ногтей.
Испуганный дух вскоре сдался. Только обреченность не позволяла остановиться: некто был уверен, что она захочет уйти. Почему? Догадки щемили грудь, заставляли рвать проклятую веревку и крутиться на месте, разбрасывая веточки подстилки. Ничего не помогало, а узел, казалось, затянулся еще сильнее. Отчаяние росло, и женщина бросила никчемные попытки, чтобы осмотреться. Но как только голова поднялась, тело охватил ступор: шагах в десяти от нее, около стены, бурлил вымазанный сажей котелок.
