Ветер Безлюдья (СИ) - Татьмянина Ксения (читать книги полные txt) 📗
Мужчина не оборачивался, говорил по ходу, трепля за ушами пса и последние его слова прозвучали дурашливо с ласковой ворчливостью.
— И куда ты мою газету выкинул, плюнул и умчался? Вот ищи теперь. Ищи!
Тот понесся обратно. Решившись, стала незнакомца догонять. Я успокоилась, даже прежде мрачное настроение развеялось вихрем этого небольшого события и стало любопытно.
— А чего в трущобы понесло так поздно?
— Тетя тут…
Когда я шагнула в проем, просвет в тоннеле вдруг перестал быть сумеречным, а осветился и четко обрисовал картину заснеженного двора с фонарем, лавочкой и далекими яркими окошками. Ноги шли сами, и с каждым их движением я чувствовала свое возвращение в утраченное состояние детства… Столько всяких мыслей, вопросов, как гирляндных лампочек, загорелись в сознании — гасли и вспыхивали, россыпью, по своему алгоритму.
Что я видела? Что сейчас ощущала? Что обоняла?
Мне было тридцать семь, но та взрослая Эльса осталась за арочной границей, сейчас внутри от восторга и неверия в сказку задыхалась совсем маленькая девчонка Лисенок, как родители звали, которая долго-долго мечтала попасть в волшебную страну.
— Это наш Почтовый Двор. Здесь чуть-чуть не так, как там.
Снег лежал сугробами, середина двора и дорожки к подъездам расчищены и плотно утоптаны. Сам дом, тот, что внутренний, был выше «великой стены», тоже пять этажей, но архитектура другая — проемы окон, рамы, крыльцо, выступающие обрамления в стенах. Двор не привычного времени, а, быть может, двухсотлетней давности. И главное — окна светились. Все жилое, не заброшенное. Я слышала откуда-то голоса, музыку, разговор двух людей у самого дальнего подъезда — по тону юморной и легкий.
— Здесь холоднее…
Сразу почувствовался мороз, защипало и руки и лицо. Пар дыхания стал плотнее, заметнее в воздухе.
— Это да.
— А откуда звезды?! — Заглядевшись на окна, подняла голову выше и увидела глубокое небо с россыпью созвездий. — Это не Сиверск! Я сейчас не в Сиверске, да? У нас невозможно увидеть так небо!
— В Сиверске, и год семьдесят пятый. Хочешь, докажу? Нюф! Отдай газету!
Собака отдала влажный рулончик хозяину. Газета пахла бумагой и типографской краской, я помнила эти запахи из прошлого, когда отец покупал прессу. Газеты и в его время были редкостью, а те единичные издания, что выпускают сейчас — печатают на синтетике. Волна ощущения детства опять прокатилась по сердцу и отозвалась иголками в пальцах рук.
— «Подворские Вести», год две тысячи семьдесят пятый, ноябрь, тридцатое, видишь?
— А вы? А люди? Кто здесь живет?
— Люди как люди, — мужчина повел плечом, — но места не для всех.
— Гор. управление не знает о вас?
— А сама как думаешь?
Проглядывая бегло газетный лист, потопталась на месте, кеды, хоть и зимние, не грели в здешний минус. Ноги в джинсах озябли.
— Я Виктор. А как твое имя?
— Эльса…
Мне стало забавно и приятно, и странно одновременно. Не знакомились люди так. Сейчас для знакомства были соц. сети, чаты, или клубы. Но это необычное место — чему еще удивляться? И ко всем новым открытым чувствам добавилось смущение, забытое мной уже давно.
— А нормальный вариант? — Он поморщился, чем чуть-чуть сбил впечатление.
— С рождения так назвали. Не такая я и древняя.
— Не хотел ничем задеть. У нас не в моде такие. Я тоже не старый, но Виктор же, а не Витторио.
— Так… где же я сейчас? Что за Почтовый Двор?
— Нюф, — он покосился на собаку, разводя руками и словно ища помощи у бессловесного животного, — как объяснять будем?
Собака гавкнула, и он как бы понял:
— Точно, идея — приглашаю тебя в гости, Эльса, на ужин к моим родителям. Мама чудесно готовит, а отец объясняет. Он про наши Дворы все так расскажет, что заслушаешься. Новых людей давно здесь не появлялось, мама начнет мечтать, что я невесту привел и ты заодно поделишься новостями.
— Какими новостями?
— Любыми.
Тут я посмотрела на его руки, но под краями рукавов не могла увидеть — есть ли на запястье персоник, или нет. Но как его могло не быть, когда без этого нигде нельзя — ничего не купить, ни подтвердить личность, ни связаться с людьми или службами.
— Да, нет гаджетов, — Виктор угадал мой взгляд, — да они тут и не работают. Никакие. Все, что есть из подобного во Дворах — это проводные телефоны и телеканал.
Как только поднесла свой персоник к глазам, увидела, что экранчик пуст, сер, и ни одного индикатора не горит. Он был выключен на сто процентов, словно блок питания вынули.
— Ну так как на счет ужина и знакомства с родителями?
Мое ощущение сказочной страны, другого времени, погоды и неба, потускенело. Устройство, которое было со мной всегда, теперь не реагировало на сигналы тела, не принимало внешние сигналы и не собиралось меня спасать, в случае чего. Это встряхнуло сильно, даже встревожило и заставило взрослую Эльсу оттеснить детские эмоции и восторг обратно.
— Не сегодня, спасибо. Я лучше пойду, еще до дома добираться.
— Жаль. Тогда в следующий раз приходи пораньше, чтобы время было. Давай номер для связи оставлю…
Виктор порылся в кармане пальто, достал карандаш и записал номер вживую на газете. Прежде чем протянуть ее мне, всмотрелся в лицо уже без улыбки, серьезно, и спросил:
— Ты чего-то испугалась вдруг? Разве здесь плохо?
— Нет. Но если я без связи, я нервничаю.
— Дитя континента, — понимающе вздохнул он, — звони, приходи. Познакомишься с новыми людьми. Сюда ведь так просто не проходят, знаешь?
— Спасибо.
— Рад знакомству. Собакен, что надо сказать? — И тоном ниже, притворяясь, что делает это неслышно, подал команду: — Голос…
Собака гавкнула и завиляла хвостом.
Я взяла газету, улыбнулась в ответ на улыбку Виктора, еще раз окинула взглядом чудесное место и все же с облегчением шагнула назад, к арке. К привычному миру, к настоящему времени.
Персноник ожил, засветился. Хотелось подумать «Вот если бы не газета, оставшаяся как доказательство…». Но нет. Я все равно знаю, что с ума не сошла, и это не сон, и не бред. Это реальные события этого дня моей жизни — утром бассейн, потом завтрак, рассылка, обед, работа над заказом, магазин, метро, чтение мыслей, визит к тете, открытие сказочных мест… а теперь домой, все загадки буду решать перед сном!
Уголок
Арендованная квартира в шестнадцать квадратных метров — мое пристанище. Студия в одном из самых бюджетных полихаусов третьего кольца.
Как ни странно, но те квартиры, которые остались в трущобах, даже с нынешней изношенностью казались мне уютнее этих ячеек. Там были балконы, комнаты и коридоры. Можно дать лицо каждому пространству — что-то превратить в кабинет, что-то в гостиную, готовить на кухне. А прелесть окон и подоконников вообще не передаваема, — посидеть, помечтать, посмотреть на улицу или дворик. И сколько можно вещей хранить в квартирах. Пусть ненужных по пользе, но создающих уют.
А в моей ячейке было все в духе времени — условное зонирование, минимализм, окно-стена из толстого стекла и вид на вечернее зарево огней мегаполиса. Я понимала, что из-за детских воспоминаний трущобы мне казались более «домашними», а комфортнее все же жить в полихаусе.
Добравшись от входа к лифтам, поднявшись на свой этаж, и, закрыв за собой дверь, почувствовала облегчение. Длинный и полубезумный по событиям день еще не закончился, но за порогом он как бы и остался.
Разложила вещи в зоне прихожей, сменила одежду на домашнюю, помыла руки, поставила чайник и прошлась немного босиком по ковру у дивана, расслабляя ноги. К черту работу, вечер сегодня должен был пройти как отдых.
В кухонном своем закутке, который от общей комнаты отделяла обеденная стойка, я разбавила кипятком минералку из холодильника, добавила в стакан лимонного сока и выпила. Это было единственное привычное действие, потому что дальше не могла как обычно — послушать книгу или поработать. Голова гудела, глаза так и возвращались к газете, брошенной на рабочий стол, на таблетки наушников рядом…
