Сердце Кровавого Ангела. Дилогия (СИ) - Снежная Марина (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
С облегчением выдохнула, оказавшись в своем единственном убежище. Месте, где хоть ненадолго могла ни перед кем не притворяться и делать то, что захочу. Здесь мне даже разрешили все переделать по своему усмотрению, и набившая оскомину вульгарная роскошь не резала глаз. Здесь было мило и уютно. А окна, которых не было нигде на тайной половине дома, заменяла огромная картина через всю стену с изображением уходящего к горизонту морского пляжа. Наверное, не будь ее здесь, я бы захандрила еще сильнее, потому что солнце в последний раз видела четыре года назад.
На прогулку нам разрешали выходить только после захода солнца, и длилась она не больше часа. Тайный внутренний дворик, из которого нечего было и надеяться выбраться в большой мир. Только там нам разрешали гулять. Даже в жутком бараке, где мы жили с матерью, я ощущала себя лучше, чем здесь. По крайней мере, там мне никто не мешал выйти на улицу и гулять везде, где хотелось. Особенно я любила тогда убегать к морю. Иногда, когда смотрела на картину в моей теперешней комнате, даже будто слышала шум морского прибоя. Наверное, память играла со мной в своеобразные игры подсознания.
Устроившись в любимом кресле, я раскрыла книгу и попробовала погрузиться в нее. Получилось далеко не сразу. Из головы не выходил Аден Ларес, и я с досадой кусала губы, злясь на саму себя за непонятные эмоции. Даже обрадовалась, когда в дверь постучали, отвлекая от сумбура, царящего в голове.
Удивилась, когда вместо привычной прислуги, приставленной к нам, появился личный секретарь Красса Падерниса. Сердце екнуло от тревожного предчувствия, и нежно-васильковые глаза красивого вампира тут же отошли на задний план. Моя рука, лежащая на книге, заметно задрожала и я тут же сжала ее в кулак, чтобы скрыть проявление слабости. Секретарь, один из молодых вампиров, чьим хозяином был Красс, Церетр Тарн, худосочный и неприметный, но зато ушлый в делах (вероятно, потому выбор господина и пал на него когда-то) смерил меня цепким взглядом.
— Господин Падернис велел вам сопровождать его на сегодняшнем приеме.
В первую минуту я не поверила услышанному, настолько это показалось невероятным. Может, он сказал что-то другое, а еще не пришедшее в порядок сознание исказило смысл? Глядя на мою невменяемую физиономию с отвисшей челюстью, Церетр слегка усмехнулся и сухо проговорил:
— Платье доставят через час. Слуги помогут вам привести в порядок внешний вид. Будьте готовы.
Не говоря больше ни слова, секретарь вышел, оставляя меня в полной прострации. Только начав задыхаться, я осознала, что даже дышать забыла от потрясения. Происходящее выходило за грань понимания. Ни одна девушка, переступившая порог тайных помещений, не покидала его до самого конца. Даже смерть ее проходила здесь же, в спальне господина, посчитавшего, что живая игрушка более ему неинтересна. Чтобы Красс выпускал кого-то из своих смертных тайных игрушек наружу, о таком и речи быть не могло. А уж тем более о том, чтобы сопровождать его на приеме, стоять рядом с ним и быть официально представленной вампирской элите! Для этих целей у него существовали любовницы из своих.
Что если мне, как любимой игрушке, напоследок решили оказать такую честь в знак особого расположения? А уже сегодня ночью или, в крайнем случае, завтра настанет мой черед отправляться в утиль? К горлу подкатила дурнота, и я едва сумела подавить рвотный позыв. Страшно было до безумия. Мои жалкие попытки казаться бесстрастной потерпели полное поражение. Всю меня сотрясала мелкая дрожь, которую никак не удавалось унять. Даже зубы выбивали барабанную дробь.
Вздрогнула, когда раздался новый стук в дверь, и едва сумела выдавить разрешение войти. В этот раз появилась уже знакомая служанка из людей. Тех, чьи семьи испокон веков служили Крассу. Им доверяли безоговорочно, потому и беспрепятственно разрешали входить в тайные помещения. И я знала, что преданность таких людей заходит настолько далеко, что они предпочитали умереть, чем предать господина. Эта служанка отвечала за то, чтобы наводить марафет на нас, рабынь, когда хозяин желал видеть кого-то из нас. Осознав, что секретарь Красса нисколько не шутил насчет того, что предстоит уже через несколько часов, я судорожно выдохнула.
— Что происходит? — не выдержала я, когда служанка усадила меня перед зеркалом и стала умелыми движениями наносить макияж.
— Наше дело выполнять приказы, а не требовать объяснений, — она сдержанно улыбнулась, давая понять, что не намерена обсуждать волю хозяина.
Я уже давно замечала, что люди, приставленные к нам, стараются сохранять дистанцию. Ведут себя церемонно-вежливо, но не более того. И я догадывалась почему. Если они начнут воспринимать нас иначе, привязываться, то вряд ли смогут нормально воспринимать то, для чего мы предназначены. Им проще было отгораживаться от нас, воспринимать, как кукол или аквариумных рыбок. Помню, как поначалу уязвляло подобное отношение и я пыталась найти с прислугой общий язык. Но каждый раз натыкалась на глухую стену. А потом осознала, что веду себя с другими девушками точно так же. Боюсь снова испытать то, через что уже прошла когда-то.
Помню, как, едва поселившись здесь, подружилась с одной девушкой. Ее звали Катрина. Бойкая, веселая, жизнерадостная. Она никогда не унывала, что бы ни случалось. Из рассказов о ее жизни я знала, что Катрине приходилось скитаться по улицам, воровать, делать все для того, чтобы выжить. Катрина воспринимала то, что ее взяли в дом Главы вампиров, как подарок свыше. Тогда мы с ней еще не знали, какая незавидная участь грозит каждой из нас.
Она поддерживала меня больше, чем кто-либо за всю мою жизнь. Когда мне жить не хотелось после первой ночи с господином, Катрина убедила, что я все выдержу, смогу привыкнуть, пусть даже поначалу будет трудно. Она сама, живя на улице, не раз вынуждена была продавать свое тело за еду или мелкие деньги, пока не научилась обчищать карманы. Катрина прошла через такой ад, что то, что происходило с нами здесь, казалось ей не столь уж страшным. Только благодаря ее поддержке я не сошла с ума и смогла хотя бы внешне смириться с тем, что со мной происходило здесь. Она была первой, кого убили с момента моего появления в доме господина. Это произошло в день ее пятнадцатилетия, которое мы весело отпраздновали в нашем узком девичьем кругу. Ночью ее позвали в покои Красса, и оттуда она больше не вернулась.
Вне себя от беспокойства и волнения я расспрашивала слуг о судьбе подруги, а в ответ получала вежливые отговорки, что Катрина больше здесь жить не будет. Я даже некоторое время думала, что ее отпустили на волю, пока одна из девушек не рассказала правду. Осознание, что Катрину просто выпили, словно бутылку с вином, а потом выбросили, как ветошь, жгло душу. Было так больно, мерзко и страшно! Нам позволяли поверить в сказку, а потом безжалостно обрывали крылышки, словно мотылькам. Наша жизнь и правда больше всего напоминала существование мотылька. Короткая и такая хрупкая.
Больше я не позволяла себе ни с кем сближаться. Слишком тяжело далась смерть единственной подруги, какая была у меня в жизни. И слишком тяжело было после того, что узнала, позволять господину пользоваться моим телом, делать вид, что мне приятно, когда внутри все разрывалось от отвращения и протеста.
Я смотрела в зеркало на результат усилий служанки, и мне казалось, что вижу не себя, а кого-то чужого. Существо, больше напоминающее куклу. Лишенное собственных желаний, чье единственное предназначение — выполнять прихоти господина. Худенькое, почти эфемерное существо с тоненьким личиком. Кожа будто светилась изнутри, нежная, гладкая. Красс любил прикасаться к моей коже, говорил, что с ума сходит от ее запаха.
Волосы светлые, почти белые. Благодаря тщательному уходу они всегда были сияющими и мягкими, как шелк. Раньше они доходили до бедер, но недавно Красс высказал желание сменить мне прическу. Ему захотелось, чтобы мои плечи были открытыми. Так что теперь волосы доходили чуть ниже середины шеи и были разделены на прямой пробор. Из-за коротких волос, обрамляющих узкое лицо, черные глаза казались еще больше и глубже. Прямой нос, губы не слишком пухлые, но с мягким изгибом.
