Слеза (ЛП) - Кейт Лорен (книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
В помещении специально было очень тихо. Напротив окна со ставнями стояла красно-коричневая кожаная кушетка, а два матерчатых кресла располагались напротив кофейного столика с чашей, наполненной кофейными конфетами в золотистой обертке. Также был коврик с вышитыми разноцветными отпечатками ног. Встроенный освежитель воздуха распространял повсюду запах корицы, против которого Эврика не возражала. Лэндри присела в одно из кресел. Эврика со стуком бросила на пол сумку, учебники были как кирпичи, а затем сползла пониже по кушетке.
— Приятное место, — сказала она. — Вам нужен один из таких качающихся маятников с серебряными шарами. У моего старого врача такой был. А еще кулер с горячей и холодной водой.
— Если ты хочешь воды, у нас есть кувшин у раковины. Я могла бы…
— Не напрягайтесь.
Эврика уже произнесла больше слов, чем собиралась сказать за целый час. Она нервничала. Она вздохнула и снова окружила себя стеной. Она напомнила себе, что она была Стоиком.
Одна из одетых в чулки ног Лэндри скинула тапочек, и, воспользовавшись большим пальцем, обнажила пятку на другой ноге и покрашенные в красный цвет пальцы ног. Лэндри засунула ступни под бедра и подперла ладонью подбородок.
— Что привело тебя сегодня ко мне?
Когда Эврика попадала в неприятную ситуацию, её мысли разлетались в разных направлениях, и она даже не пыталась этого избежать. Она представила себе кортеж, направлявшийся сквозь парад со множеством лент в Нью-Иберии, который с помпой доставляет её к врачу. Но Лэндри выглядела благоразумной и проявляющей интерес к той реальности, из которой Эврика стремилась вырваться. Красный джип привез её сюда. Её привела сюда дорога в семнадцать миль между этим помещением и зданием средней школы, а еще каждая секунда, перетекающая в еще одну минуту, в то время как она, не возвращаясь в школу, пыталась разогреться перед этой дневной встречей как перед забегом. Ее привела сюда неудача.
Или это было письмо из больницы Айкедия Вермилион, которое сообщало, что из-за её недавней попытки самоубийства терапия не рекомендовалась, а являлась обязательной?
Самоубийство. Это слово звучало более жестко, нежели чем сама попытка. В ночь перед тем, как должна была начаться учеба в выпускном классе, Эврика просто открыла окно и позволила белым прозрачным шторам обернуться вокруг нее, и легла на кровать. Она пыталась думать о ярких моментах своего будущего, но разум откидывал её назад, к упущенным радостям, которым никогда не повториться. Она не могла жить в прошлом, поэтому решила не жить вообще. Она прибавила громкость у айпода и проглотила оставшиеся таблетки оксикодона. Отец хранил их в аптечке из-за боли, вызванной смещением межпозвоночных дисков. Восемь, может, девять таблеток — она не считала их, когда проглатывала. Она думала о матери. Она думала о Марии, Божьей Матери, её воспитывали с верой, что она молится за каждого в смертный час. Эврика знала, как относится Католическая церковь к самоубийству, но верила в Марию, милосердие которой было бескрайним, она могла понять, как много потеряла Эврика и что ей осталось только сдаться.
Она очнулась в холодном отделении экстренной медицинской помощи, привязанная ремнями к каталке и задыхающаяся от трубки желудочного зонда. Она слышала, как в коридоре ругались отец и Рода, в то время как медсестра вынуждала её выпить ужасный жидкий уголь, чтобы ослабить действие яда, от которого они не могли очистить её организм.
Поскольку она не знала следующих фраз, которые придут к ней ей позже — «Я хочу жить», «Я больше так не буду», — она провела две недели в психиатрическом отделении. Она никогда не забудет, как нелепо было прыгать на скакалке рядом с женщиной-шизофреничкой во время гимнастики или поедать овсянку вместе с парнем из колледжа, который порезал запястья недостаточно глубоко и который ударял по лицу санитаров, когда они давали ему лекарства.
Так или иначе, спустя шестнадцать дней, когда перед первым уроком Эврика устало тащилась на утреннюю мессу в католической средней школе Эванджелины, в дверях часовни её остановила Бель Пог, второкурсница из Опелусуса, со словами: «Ты должна быть счастлива, что осталась жива».
Эврика уставилась в бледные глаза Белль, от чего девушка стала задыхаться, затем осенила себя крестом и поспешила к самой дальней скамье. Через шесть дней после возвращения в школу Эврика бросила считать скольких друзей она лишилась.
Доктор Лэндри прочистила горло.
Эврика уставилась на подвесной панельный потолок.
— Вы в курсе, почему я здесь.
— Я бы хотела услышать, что ты скажешь об этом.
— Жена моего отца.
— У тебя проблемы с мачехой?
— Рода договорилась о приеме. Вот почему я здесь.
Лечение Эврики стало одной из целей жены отца. Первой был развод, затем нужно было оплакать смерть её матери, а теперь разобраться с попыткой самоубийства. Дианы не было, некому было вступиться за Эврику или позвонить и уволить врача. Эврика представила, как в возрасте восьмидесяти пяти лет все также беседует с доктором Лэндри, не менее взвинченная, чем сейчас.
— Я знаю, что потеря матери была тяжелым испытанием, — сказала Лэндри. — Как ты себя чувствуешь?
Эврика сфокусировалась на слове «потеря», как будто её и Диану разъединила толпа, и они скоро воссоединятся. А потом, взявшись за руки, отправятся к ближайшему портовому ресторану за жареными моллюсками, и все станет по-прежнему, будто они никогда не разлучались.
Этим утром за завтраком Рода отравила Эврике сообщение: «Доктор Лэндри, три часа». Она могла по гиперссылке отправлять информацию о приемах на календарь в её телефоне. Когда Эврика кликнула на адрес больницы, меткой на карте обозначилась Мейн Стрит в Нью-Иберии.
— Нью-Иберия? — её голос сорвался.
Рода проглотила какой-то мерзкий на вид зеленый сок.
— Подумала, тебе это понравится.
Нью-Иберия был городом, где родилась и выросла Эврика. Это место она все еще называла домом, где она жила с родителями, и её жизнь не была разрушена, пока они не разошлись, пока её мать не уехала, а уверенная походка отца не стала шаркающей, как клешни голубого краба в «Викторс», где отец был шеф-поваром.
Все это случилось примерно тогда же, когда бушевал ураган Катрина, а на подходе была Рита. Старый дом Эврики все еще стоял — она слышала, что там сейчас живет другая семья, но после ураганов отец не захотел вкладывать время и душу в его восстановление. Поэтому они переехали в Лафайетт в пятнадцати милях и тридцати световых годах от дома. Отец получил работу повара линии раздачи в «Приджинс», который был большим рестораном, но не таким романтичным как «Викторс». Эврика меняла школы, и это выматывало. Еще до того, как Эврика узнала, что её отец порвал отношения с матерью, они вдвоем переехали в большой дом в Шейди-Секл. Он принадлежал властной женщине по имени Рода. Она была беременна. Комната Эврики находилась дальше по коридору от будущей детской.
Так вот, Рода. Эврике не понравилось, что приемная врача находится на пути из Нью-Иберии. Как она может успеть приехать к врачу и вернуться вовремя к моменту встречи?
Встреча была важна не только потому, что Еванджелина соревновалась с соперником — средней школой Мейнор. К сегодняшнему дню Эврика обещала тренеру принять решение останется ли она в команде. Еще до смерти Дианы её назначили старшим капитаном. После несчастного случая, когда она уже физически окрепла, друзья умоляли её принять участие в летних забегах. Но в тот единственный раз, когда она попыталась, ей хотелось кричать. Ученики из младших классов протягивали стаканы с водой, которые опустошались до капли. Тренер приписала низкую скорость Эврики гипсу, сковавшему запястья. Это была ложь. Сердцем она не участвовала в соревновании. Она не была с командой. Её сердце осталось в океане с Дианой.
Когда она приняла таблетки, тренер принесла воздушные шары, которые выглядели нелепо в стерильной психиатрической палате. Когда закончатся часы для посещений, ей даже не позволят их оставить.
