Хозяйка заброшенного поместья (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" (читать книги онлайн регистрации txt, fb2) 📗
А ты, похоже, будешь упиваться собственным благородством?
— Драгоценности заберите себе.
— Что, простите? — Он явно решил, что ослышался.
2.2
— Драгоценности заберите себе, — повторила я. — При расставании принято возвращать подарки.
Один раз, один-единственный раз я оставила себе подаренное бывшим кольцо. А потом пришлось долго объясняться с полицией — не только по поводу этого кольца, якобы украденного у бывшего, но и из-за переводов на карту, ведь по его словам, деньги я выманила у страдальца мошенническим путем. Когда же дело закрыли за отсутствием состава преступления, подал в суд, требуя вернуть кольцо, деньги и еще полмиллиона за моральный ущерб. Сколько же крови он мне тогда попил, он и соседи, которые долго шушукались за спиной.
Второй раз я такой ошибки не совершу.
Виктор подобрал отвисшую челюсть.
— Не пойму, то ли вы издеваетесь, то ли нервная горячка повредила ваш рассудок.
Я пожала плечами.
— Мне будет неприятно держать в руках подарки человека, который меня ненавидит.
Хотелось добавить «ни за что ни про что», но говорить этого явно не стоило: с его точки зрения, причины наверняка имелись. А мне неинтересно было слушать обвинения в чужих грехах, реальных или надуманных. Я устала от этого разговора и чувствовала себя так, словно три участка оббегала в разгар эпидемии.
Он стиснул зубы. Медленно выдохнул.
— Анастасия. Не знаю, какую игру вы затеяли в этот раз, но рискуете заиграться. Вы еще не поняли, что я прекращаю вас содержать? На что вы намерены жить?
Может, я правда делаю большую ошибку и стоит рискнуть? Похоже, эта мысль отразилась у меня на лице, потому что Виктор злорадно ухмыльнулся.
— Не хотите — как хотите. Будет что подарить моей новой пассии.
Да хоть десяток любовниц заведи, мне-то что. Но теперь идти на попятную уж точно не стоило, и я лучезарно улыбнулась.
— Думаете, найдете такую, что согласится подобрать мои обноски? Украшения, мужа…
На лице Виктора заиграли желваки. Он глянул так, что у меня мороз по хребту пробежал — и вовсе не из-за сквозняка. Кажется, перестаралась. Но все же он взял себя в руки.
— Увидимся на заседании консистории.
Он шагнул к двери.
— Виктор, — окликнула его я.
Он обернулся с презрительной усмешкой. Похоже, ожидал, что я начну его останавливать. Или попрошу все же оставить драгоценности.
Теперь уже точно — нет. Мало кто из мужчин… да что там мужчин! Мало кто из людей способен делать подарки, чтобы просто порадовать человека, не ожидая подспудно благодарности. И уж этот тип явно к ним не относится. Кто знает, какой компенсации потребует Виктор? Вдруг на заседании этой самой консистории он заявит, что это фамильные ценности, оставшиеся от прабабушки, и я украла их?
— Пожалуйста, уведомите меня о заседании заранее. — попросила я. Желательно письменно. Я не уверена сейчас в своей памяти.
Как и в способности понять написанное. Язык мне не знаком, значит, и буквы наверняка неизвестные. Придется заново учиться грамоте. Ладно, не в первый раз — выучила же я английский и латынь. И тут должна справиться. Хорошо бы уложиться в полгода, чтобы на заседании меня не объявили невменяемой и не отдали под опеку кому-нибудь.
— Да уж, непременно. Чтобы не пришлось снова переносить заседание из-за вашей неявки.
Он шарахнул дверью. Я откинулась на подушки и тут же опять села. Если я не в своем мире и не в своем теле, как я выгляжу?
Под кроватью обнаружились атласные тапочки с тоненькой подошвой, я надела их. До чего же ледяные тут полы! И сквозит по ногам так, что впору валенки надевать. Нервная горячка, как же! Наверняка моя предшественница простыла в этом тонюсеньком недоразумении вместо обуви.
Но об этом я подумаю потом. Я метнулась к зеркалу — пока бабка не вернулась и снова не уложила меня в кровать.
Девушка, выглянувшая из мутного стекла, походила на меня разве что темно-русыми волосами. Большие глаза. Губки бантиком — вот разве что капризный изгиб их немного отталкивает. Стройная фигура. Я даже забыла о холоде, разглядывая новую себя: никогда не была такой хорошенькой. И зачем такая красотка выскочила замуж за этого невозможного типа? Не по любви же? Неужели настолько плохо все было с деньгами?
— Да что это тебе неймется! — оборвала мои мысли вернувшаяся старуха. Подхватила под локоть и повлекла к постели. Я не сопротивлялась: теперь, когда я удовлетворила любопытство, слабость напомнила о себе.
Бабка накрыла меня одеялом по самый нос.
— Вот так. А то ишь, разбегалась. Еще раз увижу, что вскочила, к кровати привяжу!
Что-то многовато командиров развелось!
— Простите, а вы кто? — поинтересовалась я.
— Грех вам, Анастасия Павловна, так смеяться, — поджала губы она. — Или я тебя не вынянчила? Или за домом твоим, когда ты уехала, не присматривала?
Вынянчила? Да она мигом поймет, что я — не прежняя Настя! Впрочем, из меня и актриса никудышная. Хорошо хоть имена у нас с предшественницей одинаковые, не придется каждый раз думать, к кому обращаются. Отчество другое, но это неважно.
Часто ли тут появляются попаданки или я — исключение? Если часто — что с ними делают? А если я исключение, поверят ли что я из другого мира или, как у нас, мигом поставят диагноз — и это, в общем-то, будет объяснимо?
Значит, притвориться не получится, признаваться — не вариант. Остается одно.
— Я не помню. Правда. Никого и ничего не помню, — как можно мягче сказала я.
Старуха пристально вгляделась мне в лицо.
— Так ты не аспиду этому голову морочила? — По голосу ее было слышно, что поверили мне не до конца.
3.1
Я помотала головой.
Бабка всплеснула руками.
— Да что ж это творится! Да чтоб этому аспиду пусто было! Говорила я ему, нечего барыне тут делать, дом совсем в запустение пришел, одна я не справляюсь! И расстраивать тебя незачем лишний раз, и без того переживаний хватило. А он только: знай свое место, да знай свое место!
Я открыла рот, пытаясь ее остановить, но вклиниться в этот поток причитаний было невозможно.
— И доктор этот, чтоб ему икалось, велел за священником посылать. Сказал, отходит. Да только не для того я тебя вынянчила, чтобы похоронить!
Вопреки своим словам, бабка пригорюнилась.
— Эх, раньше, значит, надо было самой взяться. Недоглядела я, раз ты беспамятная совсем стала.
— За что взяться? — не поняла я.
— Лихоманку отмывать.
— Это как?
— Как-как… Как всегда я делала, если тебе нездоровилось. Золу из печки выгребла, в воде развела да веником притолоки в комнате обмыла. Раньше надо было взяться. — Она покачала головой. — Прости меня, Настенька, что промедлила.
— Ничего, — оторопело проговорила я. Каких только методов «лечения» не доводилось встречать за двадцать лет на участке, но такой — в первый раз. Ну хоть безвредный. — Но все же — кто вы?
— Совсем не помнишь. Марья я, няня твоя.
— А по отчеству?
Называть Марьей женщину раза в два старше меня прошлой и раза в три — теперешней язык не поворачивался.
— Да что ты такое говоришь, я же не барыня!
Я не стала спрашивать, почему в таком случае она называет меня на «ты». Видимо, моя предшественница так и осталась для нее маленькой девочкой. Настенькой. Касаточкой.
— Да ты поспи, поспи, после болезни много спать надо, — сменила тему она. — Авось и вспомнишь что. А не вспомнишь, так я расскажу, как проснешься. И нечего меня на «вы» величать.
Настроения спорить не было, и я послушно прикрыла глаза. Убедившись, что я не собираюсь снова вскакивать, нянька ушла.
За окном зафыркала лошадь, заскрипел снег под ногами. Ну и слышимость тут! Неужели рамы совсем не держат? Наверное, потому и по ногам свистит. Права нянька, не справляется она с домом. В деревне бы сказали, мужских рук не хватает. Но не Виктора же заставлять рамы замазывать…
