Тайна закрытого королевства (СИ) - Мороз Ольга (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Плакала я долго, потом слезы высохли, и я просто лежала, слушала ветер, шелест листьев и пыталась себя заставить идти обратно в замок. У меня служба и животные, Мону надо проверить, жеребенка еще раз осмотреть, да и по мелочи, Зорьку глянуть, что–то у нее глаза гноятся. В замок брела, еле передвигая ноги, идти не хотелось, но есть ужасное слово «надо». Первым, кого встретила, был Степка. Увидел меня, выдохнул, бочком подошёл и, пристроившись под мой шаг, рядом пошел, сопит, сказать что–то хочет, да побаивается.
– А я тому самому здоровому все–таки в голову землей попал, не стал камнем бить, вдруг у него служба, а он ранен, – я невольно улыбнулась, представляя Колина, вытирающего с волос комок земли.
– Земля мокрая была?
– Ага, хорошая такая, черноземная, – он тоже улыбнулся, заглядывая мне в глаза.
– А он что?
– На ящере сидел тогда, выровнялся, волосы вытер медленно, и не оборачиваясь, спокойно так, прямо леденяще душу проговорил, «вот только потому, что ее защищаешь, не накажу», – мальчишка попытался передать голос командира, и кстати, вполне правдоподобно.
– Мог наказать, – сказала и так известную ему истину, мальчишка пожал плечами и промолчал.
Он сирота, его и так жизнь наказала, а физического наказания он давно не боится, поэтому и не ревет, как другие дети, он ударов и ран.
Мне конюх шепнул, что Степка раньше жил в деревне, да там чуть что не так, любой пнуть мог, он тогда его оттуда забрал в замок, да поселил в своей каморке, управляющий все шипел, да конюх у барона вымолил возможность парню тут жить и работать.
– Он тебе гадости сказал? – мальчишка весь подобрался, ожидая моего ответа, – Или угрожал?
– Степа, это не обычные гвардейцы и даже не просто кто–то из правоохранительных, это «внешники», они не угрожают и своей властью практически не пользуются, – это чистая правда, хоть власть у них и огромная, но все знают, если попытаются «внешники» перегибать, может и восстать народ, да и правительству с королем вместе повода для недовольства лучше не давать.
– А чего ты тогда плакала, – мальчишка резко остановился и мне тоже пришлось остановиться, чтобы ответить честно по возможности, просто этот ребенок, он особенный, и для меня давно другом стал.
– Погиб нечужой мне человек, они расследуют, приехали сообщить лично, видимо, чтобы проверить, что я об этом знаю. Да только я от них и узнала эту новость, – я сглотнула комок, который опять почему–то в горле появился.
– Зря я, наверное, его тогда грязью… – мальчишка стоял совсем потерянный.
– Зато он перестал таким важным индюком выглядеть, – попыталась я пошутить, чтобы отвлечь мальчишку от мыслей, и знала, что не стоит про смерть заикаться, но по–другому никак мне ему мне соврать, чтобы он себя не почувствовал преданным.
3
Дальше мы дошли молча, он пошел в конюшню, явно конюху докладывать, что я и где, а я все–таки дошла к себе в комнату, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Вот что меня безумно с первого дня бесило, это то, что женщины в человеческом королевстве все ходят в юбках и платьях, а наденешь штаны, все: ты исчадие ада и грешница. Вот скажите, как штаны-то на мою душу влияют, о которой так народ печется. И чтобы они сказали, узнав, что я и есть то самое исчадие ада, которого они боятся и которым детей пугают. Урожденная темная из страшной Империи зла, у нас именованной империей Адастов. Хотя для королевства людей светлые тоже не далеко ушли от лика зла, ведь они тоже все темными навыками обладают, колдовством страшным.
Нам, когда в университете рассказывали легенды и быт человеческого королевства, всем смешно и нелепо все казалось, а как поживешь тут, без магии, с миллионами примет, да ограничений, а еще в платье поносишься, смешно перестает быть.
Помылась, оделась в чистое платье темно-коричневого цвета, мечта, а не цвет, и пошла опять работать, только свое предыдущее платье замочила, чтобы потом вечером отстирать.
– Стоять! – это Марфа, как она из своей вотчины-то выбралась, обычно сидит у себя в кухне, и весь мир ее не волнует, – Ты, голубка, о ком из этих стервятников слезы лила? Не знаешь, что ли, что для любой женщины самое правое дело, сердечные раны сладеньким исправлять. Так что даже не пытайся мне сейчас рот открывать не по делу, ко мне в кухню марш, там и будешь рот открывать, чтобы есть! – припечатала эта очень большая и сильная женщина; и я, темная леди, между прочим, пошла покорно на кухню есть вкусности, тут проще съесть, чем потом тебя еще несколько дней ловить и запихивать будут.
На кухне, как и всегда, было жарко и очень вкусно пахло, организм сразу вспомнил, что ел последний раз рано утром, а сейчас уже почти четыре часа, а завтрак, да и обед прошли мимо, а это уже подлостью попахивает.
Съела все, своим хорошим аппетитом показывая, что рана сердечная была нанесена не смертельная, и Марфа чуть оттаяла, да отпустила меня сытую с кухни уже не с таким тяжелым сердцем, зато с тяжелым моим желудком.
День промчался быстро, пока все проверила, периодически болтая со Степкой, нет, мне не стало легче, я еще пострадаю и не раз, но уже ночью и в одиночестве, а так, жизнь продолжается. То плакала та влюбленная девчонка, а не эта взрослая женщина, у которой сейчас и так слишком серьезные проблемы.
– Вас барон вызывает, – вот тебе раз, опять тот же посыльный и смотрит с опаской, видимо, боится, чтобы ему опять не предложили меня не найти. Наш барон терпеливостью не отмечен.
– Иду, – сразу ответила я и, вымыв руки, и правда пошла, гадая что понадобилось нашему «мудрому», это он сам себя так величает. Не мужик, а сама скромность.
Меня ждали в столовой, это и не удивительно: наш барон любит покушать, и это видно невооруженным глазом, сегодня он ужинал с женой и детьми, без обычных гостей. Я зашла, остановившись недалеко от двери и ждала, когда же на меня обратят внимание.
Как же меня первое время бесили это показное превосходство и унижение служащих здесь людей, и этот барон, и все местные «аристократы» с их замашками господ. Вот скажите, зачем вызывать к себе работника, когда ты обедаешь, ну, закончишь трапезу - и вызови. Для чего эта пауза? Чтобы я осознала пропасть между хозяином за столом и мною возле двери?
Вот поэтому я родителям никогда и не рассказываю, как со мной обращаются здесь, мать бы не стерпела, ей, истинной темной леди, сложно представить такой уклад.
Барон перестал мусолить кость и, отложив ее, вытер свои жирные губы, чтобы величественно заговорить, ну, это он умеет: величественно.
– Мне доложили, что ты справилась с родами кобылы и я поделился своей радостью с графом Скарским, на что мой друг предложил интересную вещь, с которой я уже согласился, – читай по другому, барон, как всегда, в глаза заглядывал, а граф, которого тот безумно раздражает, в этот раз решил загрести жар руками барона, – отныне ты будешь учить будущих ветеринаров, – это слово он выговорил медленно, еще бы, почти полгода учил, бедный, слово такое длинное, – поэтому с завтрашнего утра у тебя будут ученики, подготовься.
От меня ничего не требовалось, барон давно привык, что в ноги я не кланяюсь и не дрожу от восторга при виде него, хотя была у него как–то мысль меня принудить к интиму, да быстро кончилась. Он бы тогда от меня бы и избавился, да вот ему не позволили, ведь меня сюда высшим указом направили, и барон должен радоваться, что ему так повезло: столичного ветеринара на практику прислали – это моя легенда и за мою сохранность тот же барон и отвечает.
В общем, барон жалеет, что в королевстве отменено рабство, а то бы он разгулялся, а я печалюсь, что наказать его по–настоящему мне не положено, вот такие мы печальные и живем, он не трогает меня, я не попадаюсь, по возможности, ему на глаза.
Из столовой я направилась прямиком на кухню, Марфа хоть и не выбирается из своего царства печей, кастрюль и сковородок, вот только она, как паук, к которому стекаются по нитям еды ручейки информации.
– Из столовой? – сразу спросила она, лишь одним взглядом мазнув по мне и продолжила мешать варево, периодически добавляя в него ингредиенты, вот бы она испугалась, узнай, что ассоциируется у меня с ведьмой, варящей зелье.
