Жутко романтичные истории (ЛП) - Коллектив авторов (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
Как ни странно, Линли выслушал по телефону бессвязный лепет Майлза и просьбу о помощи и наставничестве, а затем предложил привезти в Монреаль три лучшие работы. Может быть, Линли пытался пресечь идеи Майлза, сделав для него предприятие сложно осуществимым. Но начинающего художника это не остановило. Находясь в приподнятом настроении, Майлз выбрал три лучших полотна, тщательно упаковал и первым же рейсом отправился в Монреаль.
С каким стыдом он вспоминал позже муки надежды и волнение, охватившие его в том путешествии. Он был так уверен, что получит одобрение, которого отчаянно жаждал. Что Линли непременно благословит его продолжать рисовать, и Майлзу не придется вести двойную жизнь учителя и художника. Более того, что Линли Палмер торжественно предложит представлять интересы нового дарования — Майлза Тьюздея.
Боже.
Он мечтал о… Что ж, лучше об этом не вспоминать. Майлз был неопытен, юн и… бестактен, gauche, если перейти на французский. Вероятно, именно это слово использовал Линли, характеризуя Майлза.
В общем, все пошло не так, как навыдумывал себе Майлз.
Линли был немало удивлен приезду Майлза — и вот он, первый звоночек. Затем он долго изучал каждую из картин с серьезным, почти суровым вниманием. Он расспрашивал гостя о работе и жизни, позволил Майлзу выговориться, а затем рекомендовал ему заняться преподавательской деятельностью.
— Прости, Майлз. Но я не вижу в этом искры, — сказал Линли холодным, резким тоном. — Цветовое решение, фокус внимания, динамика — да, ты более чем подкован в теории, и это загоняет тебя в рамки. Чересчур. А мне нужно… Не знаю, как это выразить словами… — И он по-линлиевски грациозно и беспокойно взмахнул рукой. — Понимаешь, я ищу нечто особенное.
— Нет, не понимаю, — сухо сказал тогда Майлз на французском.
Линли поднял на него глаза, шокирующе синие на его тонком, смуглом лице, и Майлз увидел в них осознание, что именно значил для молодого художника его отказ. Понимание сменилось вспышкой смущения, нежеланием видеть такую реакцию, даже что-то вроде смятения.
Вот так все и кончилось.
Но все-таки часть мечты Майлза воплотилась в жизнь. Линли пригласил его на ужин. Он собирался встретиться с друзьями и сказал, что Майлз должен непременно присоединиться. В россыпи осколков своих надежд Майлз поблагодарил Линли за потраченное время и приглашение, выразил сожаление, что не сможет присутствовать на ужине и ушел прочь. Он выбросил картины в первый же мусорный бак.
А когда вернулся домой, согласился занять должность преподавателя искусств.
Он не прикасался к кистям почти год.
Но болезненная тяга к творчеству в конце концов вернулась. Возможно, в нем не было нужной искры, что бы это ни значило, но он все еще любил рисовать. Нуждался в этом.
Так что Майлз просто подчинился инстинкту. Он писал исключительно для себя, удовлетворяя свой душевный порыв. И морщился, когда друзья или ученики говорили о том, что ему следует выставляться. Цену своему искусству он уже знал, и в достоверности информации сомневаться не приходилось. Майлз на собственном горьком опыте убедился, что «страсть» — самое расхожее понятие в искусстве. Если он хочет иметь кусок хлеба, то ему нужно преподавать, и живопись в этом случае навсегда останется лишь хобби, несмотря на страсть.
Однако Маргаритка и ее завещание все изменили. Отныне Майлз может всю свою жизнь посвятить рисованию. Он может даже организовывать персональные выставки, если захочет.
И мысль об этом будоражила.
И немного пугала.
Будь осторожен в своих желаниях, так ведь говорят?
В свое время Майлз сделал трудный выбор и распланировал свою жизнь до конца, но теперь все перевернулось с ног на голову. И снова перед ним открылся океан возможностей. Разница лишь в том, что сейчас на берегу этого океана стоял не наивный юнец. Теперь на самом деле все стало возможным.
Деньги действительно управляют миром.
***
После ухода Оливера в доме воцарилась гнетущая тишина.
Майлз бродил по комнатам, с радостью встречая старых знакомцев вроде пары рыцарских доспехов, охраняющих лестницу, и отмечая новые приобретения, например, бронзовую копию жирного коня Ботеро на втором этаже.
Так. Много. Вещей. Без комфортной поддержки Оливера дом казался музеем. Но он полностью принадлежал Майлзу. Теперь новому хозяину особняка предстояло отделить любовно хранимые воспоминания прошлого от будущего, которое он собирался построить.
Десять лет — долгий срок. И хотя Оливер отметил безупречную память Майлза на детали, все-таки временная перспектива давала искажения: комнаты на его памяти были больше или меньше, шире или уже. Он бродил по спальням, в которых раньше никогда не бывал. А прогулка по покоям Маргаритки, которые та делила в разные годы с тремя мужьями, вовсе казалась нарушением границ частной собственности. Хозяйская спальня была великолепна: поток света, льющийся через эркеры, купол потолка, блестящий паркет. Но Майлз смотрел на голубой с серебром пеньюар, небрежно оставленный в изножье кровати, на пузырьки и баночки с золотыми крышечками на туалетном столике и никак не мог представить себя, спящим в этой комнате.
Не странно ли, что никто не прибрался в комнате Маргаритки? Наверное, нет. Может, это юридическая необходимость — чтобы все оставалось на своих местах. Но вещи словно ожидали скорого возвращения хозяйки, и это определенно вызывало тревожные чувства.
Неужели теперь Майлз должен их убрать? Разве это не обязанность скорбящих членов семьи? Или, например, Агаты Дюбе. Майлз укрепился во мнении, что все-таки отношения Маргаритки с сыновьями были далеки от сыновне-родительской близости.
И тут на него обрушилось понимание, каких усилий потребует от него этот шаг — бросить работу, дом, друзей. Оставить все и всех ради… мечты. Хорошо финансируемой мечты, но от этого она не становилась менее зыбкой. Неужели Майлз будет жить в этом огромном доме один? Может, разумнее продать все и использовать деньги, чтобы организовать свое будущее в родной обстановке?
Однако когда мысль о жизни в особняке впервые пришла ему в голову, сердце Майлза екнуло, и это послужило ответом ко всему. Да, перспективы были туманны, но в то же время захватывающи. Майлзу не нужны спокойствие и безопасность. Вся его жизнь была разумной и прочной. Но на самом деле он жаждал приключения.
И не стоит ли принять во внимание, что Маргаритка тоже хотела этого для него?
Она дала ему шанс, который выпадает раз в жизни. Разумеется, нужно хвататься за эту возможность не раздумывая.
С висевшего на дальней стене портрета в золоченой раме Майлзу улыбалась хозяйка дома.
***
Решение изучить территорию поместья этим вечером было крайне удачным. Майлз не только наслаждался свежестью прохладного вечернего воздуха, которая наполняла его бодростью, но и обнаружил, что Оливер не запер главные ворота.
Майлз закрыл ворота и обошел двор и сады. Осенний воздух был напоен сладостью, угасающий день наполняло мягкое сияние. Было что-то волшебное в этом осеннем свете, и Майлз испытал знакомый зуд, побуждающий взять в руки кисть и краски. Он чувствовал запах костров и наблюдал, как внизу, у подножия холма город расцвечивается огнями. Майлз бродил по выложенным кирпичом дорожкам мимо увядающих клумб, поднимался и спускался по каменным ступеням, ведущим к укромным уголкам сада, любовался видами меж колонн террасы позади дома, уставленной кованной садовой мебелью.
Да, дом был огромен для одного человека, но ведь Майлз и не собирался провести здесь жизнь в одиночестве. Летом он мог бы пригласить Робин с мужем и детьми погостить на несколько недель. Он мог бы позвать и других друзей. Может, Канада в целом и Монреаль в частности будут располагать и к налаживанию личной жизни Майлза. Он представил, как поселится в этом доме с милым парнем и выводком детишек. Майлз ведь на самом деле обожал детей. Это стало самым неожиданным открытием в его преподавательской деятельности. Когда-нибудь он обязательно станет отцом.
