Мрачный шепот (ЛП) - Шоуолтер Джена (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Сабин испытывал чувство вины за то, что попросил друга умножить царящий в его голове хаос на парочку новых голосов. Успокаивало лишь то, что Аман прекрасно сознавал, что делал и хотел разгромить Ловцов так же, как и Сабин.
Выйдя из комнаты Амана, он решил взглянуть на Гвен и узнать, чем она занята. Накормила ли ее Анья?
Напугала ли?
Узнала ли что-то большее о Гвен?
Эти вопросы кружились в его разуме и отказывались уйти, каким-то образом оттесняя желание выжать больше информации из заключенных на задний план.
Вот только в его комнате Гвен не оказалось.
Придя в ярость, он начал охоту. Вообразив, что Парис, ушедший из темницы вскоре после его прихода, воспользовался его отсутствием и соблазнил ее, Сабин направился в спальню воина, кипя от бешенства. Сабин заявил права на Гвен. Она была его. Никто не должен был к ней прикасаться. Не потому, что он ревновал и испытывал ярость собственника. Разумеется, нет, а потому, как он уже неоднократно убеждал себя, что планировал использовать ее в качестве оружия. И это не сработает, если один из воинов выведет ее из себя. Да, именно потому перед глазами стояла красная пелена, а руки сжались в кулаки, ногти превратились в когти, а всё тело предвкушало драку.
Однако ее не было в постели с Парисом, что спасло шкуру последнего. Парис напивался до беспамятства в одиночестве, практически вводя в себя амброзию, — наркотик богов.
Сабин всё еще пребывал в шоке от увиденного. Парис всегда был радостным и заботливым оптимистом. Что, черт возьми, с ним произошло?
Но разборки по поводу злоупотребления божественного напитка придется отложить, хотя провести их надо всенепременно, ведь воин под кайфом — воин потерявший бдительность. И Сабин собирался вбить немного здравого смысла в Париса, а потом поговорить с Люциеном об этом. И тут он услышал женский смех и последовал на звук, не в состоянии думать ни о чем другом. Его снедало любопытство. Да, любопытство, — а не отчаянное желание, наконец, увидеть на лице Гвен веселье, а не мрачные страхи и трепет.
И вот он стоял на пороге комнаты развлечений, переводя взгляд с нее на Уильяма, кипя от ярости, слыша крики демона у себя в голове. Демон сомнений жаждал уничтожить Гвен, но хотел сделать это единолично. Хотел быть единственным мужчиной рядом с ней. И любой другой представлял собой просто помеху и заслуживал наказания.
«Пусти меня к этому воину,» — ревел демон. — «Он пожалеет о своих действиях. Он будет молить о пощаде».
«Скоро».
Сабин только что жестоко убил человека, и по идее должен был испытать отвращение к еще одному убийству, ведь список убиенных им постоянно пополнялся. К тому же Гвен не готова к такому жестокому зрелищу.
Веселье исчезло с ее лица, — что же заставило ее рассмеяться? — и на его месте снова появилась отвратительная тревога. Из-за Сабина? Или Уильяма, который хотел втихомолку заключить сделку и забрать то, что принадлежит Сабину? И подумать только: ему уже начинал нравиться этот распутный ублюдок, он даже восхищался его наглым остроумием. Восторги угасли мгновенно.
— Сабин, мужик, — сказал сей ублюдок, поднимаясь и насмешливо улыбаясь. — Мы только что говорили о тебе. Не могу сказать, что счастлив видеть тебя.
— А очень скоро ты вообще ничего сказать не сможешь. Гвен, возвращайся в мою комнату.
Анья встала перед Уильямом, закрывая его, словно щитом.
— Ладно, Сабин. Он не собирался делать ничего плохого. Он просто ужасно глуп. Ты же знаешь.
Вместо того, что закрыть собой женщину, как поступил бы честный воин, Уильям нахально поманил к себе Сабина, прячась за богиней.
— Я вообще, собирался кое-что устроить. Она красива, и я уже давненько этим не занимался. Несколько часов.
— Гвен, уходи. Сейчас же, — прищурившись, он не сводил глаз с Уильяма, вынул из ножен за спиной кинжал и вытер кровь с лезвия о штаны.
— Мне всё равно, за кем ты прячешься. Ты долго не проживешь.
Гвен вздохнула, очнувшись из того, похожего на транс, состояния, в которое ее увлекла очная ставка. Когда Сабин пошел вперед, она даже подняла руку, чтобы его остановить. Он почувствовал прикосновение ее руки к своему животу. По какой-то непонятной причин это прикосновение оказалось более возбуждающим, в сравнении с рукой другой женщины, ласкающей его член.
— Прошу, — шептала она. — Не надо.
Возникло минутное замешательство.
Гвен не собиралась уходить. От нее исходило слишком много решительности. Какой же силой должна обладать столь робкая малышка, чтобы так отстаивать своё мнение? Но неужели, она надеялась защитить Уильяма? Желание Сабина наказать воина возросло неимоверно.
— Если подумать, — весело сказал Уильям, положив руки на плечи Аньи, словно дразня его, — я ничего плохого не сделал. Она не принадлежит тебе. На самом деле.
Сабин раздул ноздри, напрягаясь всем телом, намереваясь яростно атаковать. Каким-то чудом он сумел застыть на месте. Вероятно потому, что почувствовал дрожь Гвен рядом с собой, прикосновение ее теплых пальцев к его груди.
— И почему ты так считаешь? — требовательно спросил он.
— Я частенько общался с женщинами, чтобы знать, когда какая-то из них принадлежит другому мужчине. Хотя это никогда меня не останавливало. Но Гвен свободна, мужик. Для меня, для любого мужчины.
Гвен замахала руками.
— Ничего не случилось, — умоляюще сообщила она Сабину. — Я не знаю, почему ты так расстроен. Ты и я даже… мы не…
— Ты — моя, — сказал он, не сводя глаз с Уильяма. — Я тебя защищаю, — он решил, что отметит ее, поставит на ней клеймо, что Уильям и остальные поняли и не сомневались в том, что теперь она навсегда под запретом. — Моя по праву.
Это не будет значить ничего. Он не позволит этому случиться. Но это нужно сделать.
— Идем, — он взял ее за руку и повернулся, увлекая ее за собой.
Уильям рассмеялся. Слава богу, Гвен не протестовала. Если бы она хотя бы попыталась, он бы взвалил ее на плечо и вынес ее на манер пожарного, — после того, как вернулся бы к Уильяму и выбил бы тому несколько зубов.
— Идиот, — послышался голос Аньи.
Потом раздался звук, как будто она отвесила Уильяму подзатыльник.
— Ты хочешь, чтобы тебя отсюда выперли? И на чью сторону, как ты думаешь, встанет Люциен, когда придется выбирать между тобой и Сабином?
— Он на твоей стороне, — ответил воин. — А ты — на моей.
— Ладно, неподходящий пример. Не забудь, что у меня твоя драгоценная книга. Каждый раз, как ты поведешь себя так, я буду вырывать по странице!
Раздался глухой рык:
— Однажды, я…
Их голоса затихли, теперь слышно было лишь дыхание Гвен и тяжелые шаги.
— Куда мы идем? — нервно спросила она.
— В мою комнату. Где тебе следовало бы оставаться.
— Я не пленница, а гостья! — сказала она.
Он поднялся по лестнице, немного замедлив шаг, чтобы ей не пришлось бежать. По пути они встретились с Рейесом и Даникой, Мэддоксом и Эшлин, которые шли на кухню. Обе пары попытались остановиться и поговорить с ним, улыбающиеся женщины хотели познакомиться с Гвен, но он продолжал идти, не сказав ни слова.
— Почему ты так расстроен? — Гвен покрепче взяла его за руку. — Почему я не могла с ними поговорить? Я не понимаю, что происходит.
Он гордился ею. Она понимала опасность, которую он сейчас представлял, но не пыталась сбежать, совсем не опасаясь потерять контроль над своей Гарпией.
— Я не расстроен, — «Я в ярости!»
— Это у тебя просто такая привычка — грозить смертью людям, которые вовсе тебя не расстраивают?
Он не ответил ей, так как один навязчивый вопрос появился в голове и не желал уходить.
— Он прикасался к тебе? — Сабин говорил резко и беспощадно.
Он смог уйти из комнаты, не подравшись с Уильямом, только потому, что думал, что тот лишь словами пытался завоевать расположение Гвен.
Если было что-то большее, то он бы развернулся, как и желал раньше, и перемолол бы ублюдка на фарш и скормил был его диким животным на холмах.
