Сторонний взгляд (ЛП) - Картер И. С. (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Он возвращался.
Осознание этого заставляет меня грустить, в отличие от вчерашнего утра, когда я чувствовала себя защищенной, уверенной в том, что он позаботится обо мне, сегодня я чувствую себя отвергнутой и использованной.
Я не знаю, что же произошло вчера вечером. Я знаю, что он хотел меня, я чувствовала это. Его руки были жадными и настойчивыми, его рот агрессивным и нуждающимся, его твёрдая длина вжималась между моих ног. И я также хотела его. Я хотела наконец-то быть той, кто делает выбор и решает, кому позволить быть внутри себя. Я хотела увидеть, приведут ли эти новые ощущения и чувства к крещендо, казалось, что именно к этому они и идут, и что произойдёт, когда они наконец-то доберутся до пика. Когда его зубы щипали меня и прикусили мою плоть, моя кровь пролилась на его язык, я горела желанием от осознания того, что теперь он несёт частицу меня внутри себя. Я дрожала от осознания того, что была у него под кожей, но это был тот самый момент, что толкнул его за край, и то, что я испытала, впоследствии заставило меня ещё больше жаждать его. Он думал, что испугал меня, но нет. Чувствовать его смятение и слушать, как он борется против всего, что требовало его тело, было мучительно.
Когда он ушел — я жаждала его всем своим естеством и молилась, чтобы независимо от того, против чего он боролся, он победил и вернулся ко мне, даже если я и не переживу это столкновение, это стоило того, чтобы провести одну ночь с мужчиной, для которого я бы стала добровольной жертвой.
— Привет, Каллия, ты одета? — зовёт меня женский голос из дверного проёма.
Фэй. Грим позвал её присмотреть за мной или она приехала сюда с Коулом?
— Сейчас выйду, — отзываюсь я, нуждаясь в ещё нескольких минутах, чтобы восстановить стены вокруг моего раненого, кровоточащего и разбитого сердца.
Когда парой минут позже я, наконец, покидаю комнату, натягивая безразмерное худи через голову, меня потрясают руки Фэй, оборачивающиеся вокруг меня в успокаивающем объятии. Обычно я неспособна принять этот жест, прикосновения другого человека слишком много для моих чувств, чтобы справиться, но сегодня я глуха и нечувствительна к этому, так что я позволяю её объятию продлиться намного дольше, чем обычно была способна вынести.
— Я надеюсь, ты не возражаешь, если я проведу здесь с тобой день. Коул приехал, чтобы помочь Люку и Гриму и, как я поняла, ты больше не нужна, чтобы получить доступ в «Королевство», и я не вижу ни одной причины, чтобы ты оставалась здесь одна.
Она выпускает меня из объятий и отстраняется, не обращая внимания на повисшую тяжесть от её слов.
«Больше не нужна».
— Плюс, — счастливо продолжает она. — Коул сказал мне, что Джеймс Купер пригласил нас двоих приехать на его виноградник. Это как «Хантер Лодж», но намного масштабнее. Я бы с удовольствие посмотрела, что они там делают.
Моя молчаливость привлекает её внимание к тому факту, что я не захвачена мыслью о поездке так же, как она, я ощущаю её пристальный взгляд, впивающийся в меня, сила её взгляда не такая, как у всех остальных — он проникает под мою кожу и исследует мои эмоции.
— Прекрати это делать, — предостерегаю я, выдавливая слова через зубы, мой голос даже для моих ушей слишком резок.
— Я ничего не делаю, — отвечает она, её слова осторожны и аккуратны.
— Ты… я ощущаю это внутри себя — рыскаешь, причиняешь боль и охотишься за моими мыслями и чувствами. Прекрати делать это или уходи, — предупреждаю я, не заботясь о последствиях.
Она не уходит. Она садится на маленький изношенный диван и вздыхает.
— Для слепой девочки ты видишь гораздо больше, чем большинство. Никто, даже Коул, не знает о моём даре.
— Твоём даре?
«Фэй как я?»
— Иди, сядь со мной, и я расскажу тебе. Это будет честно, раз уж я знаю о твоих талантах, но ты должна пообещать, что не откроешь эту тайну никому, так же, как это обещала тебе я.
— Грим знает обо мне, — выдаю я, — он знает, и именно поэтому я больше не нужна, так что я пойму, если ты решишь не открывать мне свои секреты — знание о них представляет собой ещё одну слабость, и мне бы не хотелось её нести.
— Каллия, — начинает она, прежде чем встаёт и ведёт меня к дивану. — У нас с тобой много чего есть, что можно разделить и, похоже, у нас весь день впереди, позволь мне рассказать тебе историю девочки, которая нежно любила свою мать и приобретала дар с её смертью.
Мы проговорили несколько часов. Фактически, это самый длинный разговор, который когда-либо у меня был.
Я выяснила всё относительно дара Фэй и, насколько могла, объяснила свой.
Мы обменялись историями нашего детства, не все из них были болезненными. Она рассказала мне о своей матери, а я поделилась с ней историями о Дамарис. Затем она рассказала мне историю своего мужа, и хотя эта ужасающая сага, наполненная болью и смертью, она рассказывает о ней, как будто это — красивая волшебная сказка. О девочке, которая была подарена убийце в качестве невесты, и вместе они разрушили злобную империю.
— Ты любишь его? — вопрос одновременно грубый и неожиданный. Любовь, которую она испытывает к Коулу, отчетливо слышна в каждом её слове, но, тем не менее, этот вопрос слетает с моих губ, поскольку я должна знать, что можно построить любовь в мире, подобном нашему.
— С каждым моим вздохом, — охотно признает она, улыбка делает её слова живыми для моего слуха, но моя любознательность имеет и негативные последствия, когда она спрашивает в ответ.
— У тебя есть чувства к Гриму?
Моя голова падает, моё смущенное лицо уставилось на сжатые руки.
— Да, я чувствую что-то к нему, но не знаю, что это. У меня нет этому названия, — спокойно признаюсь я.
Её рука мягко накрывает обе мои руки, её прикосновение не неприятное, и я упиваюсь этим простым контактом, который происходит у меня с другим человеком.
— Когда я впервые встретилась с Гримом, — признаётся она, легко смеясь, — я была в ужасе.
Я поднимаю голову и поворачиваюсь к ней, мои действия дают ей знать, что я хочу услышать больше.
— Вообще-то, я по-прежнему в ужасе, — признаётся она. — Но также, видя сквозь его тьму, я понимаю его лучше. Он преданный, но также непредсказуемый. Он честный, но не поддающийся контролю. Но также он — брат Коула и Люка, хотя и не по разделенной крови, а пролитой.
— Он ужасает меня тоже, — соглашаюсь я, и она сжимает мою руку в утешении, прежде чем я заканчиваю своё предложение.
— Но не так, как меня, он ужасает тебя из-за вещей, для которых у тебя нет названия, не так ли?
Я киваю, поскольку боюсь озвучивать это признание: оно пугает меня гораздо сильнее, чем чувства, которые я испытываю к Гриму.
— Коул любит тебя? — отвечаю я вопросом на свой вопрос, нуждаясь услышать, что есть надежда, что подобные мужчины ответят взаимностью на неназванные чувства.
— Он умрёт за меня, он умер за меня, — с трепетом в её твёрдом голосе подтверждает она. — Это сильнее, чем любовь, и мощнее, чем сердечки и цветочки. Эти шесть букв бледнеют до ничтожности по сравнению с наивысшей жертвой, которую этот мужчина добровольно принесёт.
«Я покончу с собой, прежде чем причиню тебе боль».
Услышать, как он произнес это, — причинило мне боль, но правда в его словах сильнее, чем неназванное чувство.
— Я бы хотела поехать с тобой на виноградник, — решаюсь я, кладя обе руки на бёдра, чтобы остановить волнение.
— Правда? — взволнованно переспрашивает она, её тело слегка подпрыгивает от волнения, заставляя старый диван заскрипеть. — Я никогда не была в Италии. Я дам Коулу знать, что нам нужен реактивный самолёт, и мы сможем уехать сегодня вечером. Я жажду увидеть: сможем ли мы использовать какую-нибудь из их реабилитационных терапий в «Хантер Лодж».
— Сегодня вечером? — пищу я, неуверенная, что уже готова уехать отсюда. Моё хрупкое сердце всё ещё надеется, что Грим вернётся ко мне и скажет, что совершил ошибку.
