Пленница Белого Змея (СИ) - Петровичева Лариса (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Внизу стукнула, открываясь, оконная рама, и Брюн услышала негромкий голос Альберта:
— Не спится, птичка?
Брюн не могла понять, что ему на самом деле нужно — кроме, конечно, совершенно плотских желаний. Вспоминая свой сон на конспиративной квартире, Брюн испытывала растущий гнев — и на Альберта, и на себя.
Ей было хорошо. До сих пор.
— Не спится, — коротко ответила она. — Кошмары.
Альберт вздохнул.
— У Эрика тоже. Неудивительно после казни, честно говоря.
Брюн искренне удивлялась тому, что смерть Дерека Тобби напугала ее намного меньше, чем она ожидала. На ее глазах человека лишили жизни — а Брюн не упала в обморок, не заплакала, не закричала.
— Если хочешь, помогу, — предложил Альберт. — Сделаю твой сон намного слаще. Или явь, это уж как ты захочешь…
— Мой тогдашний сон, — перебила его Брюн. — Это был действительно сон? Или ты просто зачаровал меня и…
Она умолкла. Стыд снова притек румянцем к щекам.
— Это был сон, птичка, — вздохнул Альберт. — Но будь уверена, удовольствие, которое мы получили, было реальным и обоюдным. И не сомневайся, если мы повторим это в реальности, то будет намного слаще.
— Нет! — почти выкрикнула Брюн. Альберт только рассмеялся.
— Я всегда знал, птичка, что на самом деле ты совсем не скромница. Но я и подумать не мог, что ты настолько горячая.
Брюн вдруг показалось странным, что Альберт просто болтает с ней, не делая никаких попыток подняться в ее комнату. Он у себя дома, все спят, Эрик занят работой — кто ему помешает? И несмотря на все это, Альберт просто беспечно сидит на подоконнике и разговаривает.
— И что? — спросила Брюн. — Зачем ты говоришь мне все эти гадости?
Ей действительно стало гадко. Пусть сон оказался сном — но если ее тело все равно сгорало от страсти в объятиях Альберта, то чем этот сон отличается от яви? Тем, что Альберт не прикасался к ней на самом деле?
— Просто так, — ответил Альберт и совершенно серьезно добавил: — Меня влечет к тебе, птичка. Но ты нравишься моему брату, и это меняет дело. Мы, конечно, иногда делим женщин, но ты другое дело.
Брюн невольно вздохнула с облегчением, но Альберт тотчас же добавил с привычной язвительной усмешкой:
— Но тебе лучше избегать меня, когда я пьян. А то я все-таки решу проверить, есть ли у тебя та родинка на лобке.
Брюн с трудом подавила в себе порыв спуститься и закатить Альберту пощечину — подумала, что если она это сделает, утолив свой гнев и обиду, то «младший змееныш» просто так ее не отпустит.
— Ты просто хам, Альберт, — твердо сказала Брюн тем тоном, каким ее мать отчитывала провинившихся горничных.
— Но-но, птичка! Не груби, — Брюн была уверена, что Альберт грозит ей пальцем, и решила сменить тему.
— Над чем работает Эрик?
Альберт тотчас же стал серьезным — Брюн вдруг почувствовала перемену его настроения.
— Понятия не имею, и мне это не нравится. Обычно я в курсе его работы, — ответил он и сказал: — Тебе лучше пойти спать, птичка. И не дразнить меня ни напрасными надеждами, ни размышлениями. Видит Господь, могу сорваться.
Но спать этой ночью не пришлось никому.
Сперва Брюн увидела какую-то возню вдалеке возле запертых ворот. Привратник, выбравшийся из будочки, махал руками, пытаясь убедить кого-то проваливать подобру-поздорову. Но спустя несколько минут он завозился возле замка, открыл ворота, и к дому бесшумно покатил самоходный экипаж.
— Дьвольщина… — пробормотал Альберт, и Брюн услышала, как хлопнуло, закрываясь, окно.
Дом ожил почти сразу, наполнившись шагами, встревоженными голосами и суетой. Быстро переодевшись, Брюн выскользнула из комнаты и тихонько направилась к лестнице — что-то подсказывало, что незваные гости обязательно направятся в лабораторию.
Так и случилось. Сперва Брюн увидела высокого, смутно знакомого усача в инквизиторской форме, который быстрым шагом поднимался по лестнице. Всмотревшись в его решительное лицо, Брюн вспомнила, где видела его — в воспоминании Тобби! За усачом двигалась целая компания самого непритязательного вида, которая с трудом волокла огромный, тускло светящийся металлический контейнер, очень похожий на гроб.
— Где Старший Змей? — спросил усач, не затрудняя себя приветствиями, но в это время на лестнице появился Эрик, и весь его вид говорил о том, что он крайне удивлен.
— Я Старший Змей, — сказал он. Похоже, работа в лаборатории была в самом разгаре: рукава белой рубашки Эрика были закатаны по локоть, от черных прорех на кожаном фартуке поднимался дымок, а правая линза очков дала трещину, но Эрик, похоже, этого не замечал. — Кто вы, господа, и что вам угодно?
— Я Маркус Хелленберг, старший советник инквизиции, — отрекомендовался усач. — Мне был дан приказ доставить груз в ваше поместье и передать его содержимое в лабораторию, — он негромко кашлянул, словно ему было трудно говорить, и закончил: — У нас мало времени, господин Эверхарт. Очень мало.
По лицу Эрика скользнула тень плохо скрываемого раздражения, но он решил не спорить с инквизицией.
— Поднимайте, — он махнул рукой в направлении лаборатории и спросил: — Кем был отдан приказ?
— Моим руководством, — сдержанно ответил Хелленберг. Эрик вздохнул, посмотрел в сторону Брюн, но она почувствовала, что он просто не заметил ее. Неслышно появился Альберт: только что его не было — и вот уже стоит за спиной Брюн.
— Хорошо, — вздохнул Эрик, смиряясь с неизбежным. — Идемте.
Лаборатория была ярко освещена, и в этом свете сходство контейнера с гробом было неприятным и очевидным. Носильщики поставили его на пол в самом центре лаборатории и, повинуясь нетерпеливому жесту Маркуса, вышли за дверь. Эрик склонился над контейнером и сказал:
— Кажется, я понимаю, что там. Это ведь вы написали мне то письмо?
Инквизитор отвел взгляд.
— Да. Я, — коротко ответил он. — Но деньги, которые вы получили, не мои.
Эрик устало посмотрел в сторону Брюн и Альберта, стоявших поодаль, и проговорил:
— Открывайте. Время дорого.
Контейнер открывался просто: Маркус стукнул носком ботинка по сверкающему боку, и металлическая крышка с грохотом отвалилась вправо, едва не придавив ногу Эрика. Брюн вскрикнула и тотчас же зажала рот ладонями. Альберт успокаивающим жестом опустил руку на ее плечо.
В контейнере лежал Дерек Тобби — мертвенно-бледный, в том же одеянии, в котором его сбросили с обрыва с петлей на шее. Впрочем, петли не было, а красная лента, стягивавшая руки, была на месте. Эрик склонился над бывшим министром, всмотрелся в мертвое лицо и спросил:
— Вы знаете, сколько раз его воскрешали?
— Трижды, — с готовностью ответил Маркус. Вытащив из ножен узкий стилет, он перерезал алую ленту, и руки мертвеца безвольно упали по бокам.
— Какая все-таки великая жажда жизни, — пробормотал Эрик. Возле окна на специальной подставке расположились сверкающие пластинки новых артефактов — Брюн подумала, что все эти дни Эрик работал именно над ними. Повинуясь жесту брата, Альберт подтащил подставку к контейнеру с мертвецом, и Эрик произнес:
— Что ж, будем надеяться, что это запустит сердце, — произнес Эрик. — И сможет вернуть нам господина Тобби в разумном состоянии.
Брюн с ужасом подумала, что с ними будет, если Тобби не оживет. Вряд ли его товарищ станет церемониться с незадачливым воскресителем. Один артефакт опустился на грудь Тобби, второй лег на лоб, третий и четвертый поместились в ладони. Эрик быстрыми отточенными движениями соединил их заранее подготовленной сетью из серебряных проводов, выпрямился и сказал:
— Все. Реакция пошла. Теперь остается только ждать.
Брюн подошла и, помедлив, взяла его за руку. Эрик благодарно улыбнулся, сжал ее пальцы.
Некоторое время ничего не происходило. Затем по серебряной сетке пробежали, потрескивая, бледно-голубые огни, в лаборатории пронзительно запахло горелым, и мертвец в контейнере вздрогнул, выгибаясь колесом. Руки вскинулись, упали, застучали по краям контейнера, и Брюн почувствовала, как колени наполняет вязкой обморочной слабостью, а пол уходит из-под ног. Маркус грязно выругался, рванулся к контейнеру, и Эрик прорычал:
