Богиня света - Каст Филис Кристина (полные книги TXT) 📗
Внезапно зрительный зал снова разом ахнул — на сцене появилась невысокая мускулистая фигура. Глаза Аполлона расширились от изумления. Сатир! Хотя копыта на его ногах были скрыты обувью и магией богини, а шерсть, покрывавшая бедра, икры и лодыжки, спрятана под шелковыми штанами, Аполлон без труда догадался, кто это. Макушка этого существа едва достала бы до талии Аполлона, однако обнаженные руки и грудь были такими могучими, что, когда он поманил богиню, можно было подумать, что это один из Титанов. Сатир намотал на руки конец алого шарфа и тоже поднялся в воздух над сценой — и начался танец, изображающий эротическую погоню, причем теперь танцоры кружили не только над сценой, но то и дело оказывались над полностью поглощенными представлением зрителями; и шальное существо соблазняло богиню, терпеливо разжигая в ней огонь, пока наконец она не соизволила «сдаться», и тогда оба они плавно опустились на сцену. Пораженный Аполлон наблюдал, как его сестра позволила лесному обитателю обнять себя и как Охотница растаяла от поцелуя сатира, публично демонстрируя сексуальность, какой, как прекрасно знал Аполлон, она никогда бы не позволила себе проявить на Олимпе. И двое изысканных бессмертных в обнимку покинули сцену. Зрители долго молчали. Все продолжали таращиться на то место на сцене, где только что видели богиню. Аполлон первым нарушил чары соблазна, навеянные его сестрой, и к его аплодисментам присоединился весь зал; люди кричали и свистели.
В зале загорелся свет, но прежде чем зрители начали подниматься на ноги, актеры во главе с самой Артемидой вышли на сцену. И Великая Охотница обратилась к публике:
— Мы приветствует вас, возлюбленные и друзья, и надеемся, что вам понравилось наше маленькое представление о святыне любви. — Голос Артемиды тек словно мед, заставляя смертных вслушиваться в слова. — Но прежде чем вы уйдете, мне бы хотелось познакомиться с некоторыми из вас — если вы будете так добры ко мне.
Аполлон насторожился, но по толпе замерших слушателей пробежало волнение, как порыв ветра в вершинах деревьев.
Богиня ослепительно улыбнулась, как будто ей привычно разговаривать с огромной толпой смертных. И снова обратилась к ним, спрашивая, как их зовут, щедро рассыпая по театральному залу магию своего чарующего голоса. Лишь один-единственный раз Артемида бросила взгляд на балкон, туда, где сидели рядышком Аполлон и Памела. Она на мгновение встретилась взглядом с братом, но Аполлону этого хватило, чтобы увидеть веселый блеск в холодной голубизне глаз сестры. Почти незаметно Артемида шевельнула рукой — и Аполлон почувствовал, как на него пролился теплый дождь ее магии. От него по всей коже пробежали мурашки, а тело мгновенно загорелось и отяжелело. Реакция Памелы оказалась более простой. Девушка почти бессознательно сжала ногу Аполлона. Она прижалась к нему и заглянула в глаза. Дыхание Памелы стало глубже, губы раскрылись со стоном, прозвучавшим как прямое приглашение.
Аполлон мысленно выругался, крепче обнимая Памелу и заставляя себя сосредоточиться на сцене. Он не мог сейчас поцеловать Памелу. Ведь тогда, под воздействием магии его сестры, ни один из них уже не сможет остановиться. «Это пройдет», — напомнил он себе. Он бешено уставился на сестру, которая старательно не замечала его. Памела задрожала в кольце его рук. Аполлон знал, что теперь уже от ее собственной кожи начнут исходить сверкающие чары, способные прожечь его насквозь… он огорченно вздохнул. Он не использовал свою силу, чтобы соблазнить Памелу; он желал, чтобы ее ответ на его чувство был искренним. И выходка Артемиды была тут совершенно лишней. Речь ведь шла не о любви, а всего лишь о страсти — о временном желании, которое слишком легко насытить. А он хотел большего.
— Ох, смотри! — воскликнула Памела, показывая вниз, в зал, и пытаясь выровнять дыхание.
Это представление довело ее до настоящего безумия. Ведь всего несколько мгновений назад она могла просто наброситься на Фебуса, если бы он имел неосторожность улыбнуться ей… Да, Вернель абсолютно права: слишком долгое отсутствие секса заставляет девушек терять разум.
— Вон та пара… они сказали, что пришли на представление, чтобы отметить пятидесятую годовщину свадьбы!
— Пятьдесят лет! — повторила очаровательная Артемида, и толпа вежливо зааплодировала.
Один из актеров подошел к богине и что-то прошептал ей на ухо. Артемида улыбнулась, кивнула и снова обратилась к пожилым супругам:
— Не будете ли вы так добры, чтобы подняться на сцену? Мы тогда завершим наш спектакль особым танцем в вашу честь.
Аполлон наклонился, чтобы получше видеть, как пожилые люди медленно поднялись со своих мест и под одобрительные аплодисменты направились к сцене. Огни в зале потускнели, послышались первые ноты медленного вальса. Сначала пожилая пара двигалась неловко, но постепенно супруги вошли в плавный знакомый ритм. Потом седовласый мужчина резко развернул жену, поймав ее за край длинного, похожего на плащ платья, и зрители разом вздохнули от удивления, когда женщина закружилась, а платье слетело с нее и она осталась на сцене в танцевальном трико и легкой развевающейся юбке. Она присела перед залом в реверансе, как прославленная балерина, и тут же они с супругом продолжили вальс. На этот раз они двигались с грацией профессиональных актеров. Без малейших усилий старик поднял супругу на плечо, низко присел, и она легко спрыгнула на сцену и сделала еще оборот, вновь очутившись в его объятиях. Танец закончился их поцелуем в середине сцены.
— Так мы прославляем любовь! В любом возрасте, при любых обстоятельствах — это истинное волшебство, и в нем таится прикосновение к бессмертию. Примите сегодня мое благословение, возлюбленные, и наслаждайтесь друг другом. Любите, смейтесь и будьте счастливы! — торжественно произнесла богиня, и вся актерская труппа исчезла в люке в полу сцены.
Аплодисменты звучали еще очень долго, но поскольку никто из актеров не вышел на вызов, театр начал пустеть. Большинство зрителей составляли пары, и они уходили, держась за руки, погрузившись в интимные разговоры, то и дело касаясь друг друга.
Памела немного задержалась. Они с Фебусом уже стояли рядом со своими местами и на мгновение-другое остались совершенно одни, как будто вдруг нашли уединение в зале с гаснущими огнями. Памела подумала, что это немного похоже на вечер накануне, когда они поцеловались под дождем. Она подняла голову и посмотрела на Фебуса, охваченная странной смесью примитивного желания и тоски, приливы которой охватывали ее в ритм биению сердца. И в это мгновение она поняла, что может полюбить его. Она слишком устала, стараясь найти удовлетворение в работе, вместо того чтобы просто радоваться жизни. Памела торопливо заговорила, как будто слова должны были пробить наконец брешь в стене сдержанности и осторожности:
— С тобой я чувствую себя так, словно мы одни в целом мире, только мы, и никого больше. И иногда, глядя на тебя, я думаю, что возможен и второй шанс.
— Верь в это, — произнес Аполлон. — И верь, что я не сделаю ничего такого, что могло бы причинить тебе боль. Думай обо мне как о своем талисмане, Аполлоне. Я тоже хочу, чтобы ты исцелилась и смогла опять любить и верить.
Он коснулся монетки, висевшей на ее шее, и Памеле показалось, что она ощутила, как целительное тепло проскользнуло от его пальцев сквозь металл прямо в сердце. Утомившись от колебаний и подозрений, она положила ладонь на грудь Фебусу и прижалась к нему всем телом.
— Можешь ты кое-что для меня сделать, Фебус?
— Все, что в моих силах, — серьезно ответил он.
— Можешь ты пойти в мой номер и заняться со мной любовью? — едва дыша, спросила Памела.
— Это будет для меня великой честью, сладкая Памела, — ответил он и склонился к ее ожидающим губам.
Глава пятнадцатая
В сладком тумане предвкушения они шли к Памеле. Они почти не разговаривали, зато то и дело прикасались друг к другу. Аполлон частенько останавливался, чтобы увлечь ее куда-нибудь в тень и поцеловать с нежностью, не способной скрыть его растущее желание. Он желал ее так сильно, что внутри словно пылало белое пламя, и, к его неизбывному восторгу, Памела отвечала ему с такой же страстью. Ей было так хорошо, когда она прижималась к нему, как будто они всегда были рядом. По пути Аполлон то и дело возвращался мыслями к пожилой паре, завершившей театральное представление. Очевидно, это тоже были актеры, подсаженные в публику, но это совсем не значило, что они не любили друг друга по-настоящему. Аполлон прекрасно помнил, как глаза старика сияли любовью и гордостью, когда он вел в вальсе свою вечную невесту. Аполлон знал, что ему такого не испытать — он не состарится вместе с Памелой, но он хотел, чтобы она была рядом… и хотел этого с такой силой, что готов был на все. Они будут вдвоем, поклялся он себе.
