По локоть в крови (СИ) - Мансурова Екатерина Ивановна (чтение книг .txt) 📗
— Ты хорошо знаешь свою новую знакомую?
— Достаточно хорошо, чтобы разрешить ей пожить здесь.
— Хм, — она задумалась и закрыла глаза. Ее лицо, казалось, осунулось и постарело, но через мгновение она вновь стала приветливой и добродушной тетушкой, — я очень за тебя переживаю. Всегда переживала и всегда буду. Просто, будь откровенна со мной. А я скажу лишь одно — эта женщина очень могущественна. Могущественней, чем ты можешь себе представить. И будь осторожна, пуская в дом незнакомцев.
— О, поверьте, я не заблуждаюсь на ее счет.
Не знаю, поняли ли мы друг друга правильно, но, кажется, никто из нас не хотел признавать и открывать друг другу тайну о мире сверхов. И меня это полностью устраивало.
Направляясь в свою комнату, я заметила стоявшую у лестницы статую. Ту самую, которую несли закрытой белой простыней. Это была молодая девушка. Красивая, как и все греческие богини, потому что выполнена она была в греческом стиле. Наверняка из какого-нибудь мифа. Возможно, какая-то нимфа. Женщина, в легкой свободной тунике, подпоясанной ремешком, отчего-то с ужасом смотрела на того, кто стоит перед ней. Сейчас перед ней стояла я и задавалась немым вопросом — чего ж во мне ужасного? Ее руки были вскинуты перед собой, будто она пыталась отгородиться от того, кто стоит перед ней. Странная статуя. Как будто бы живая. Мне кажется, задень ее, бетон рассыплется и женщина закричит.
— Тетушка, а что это за статуя? Никогда прежде ее не видела?
Леди Кэтрин гневно посмотрела на Бэтти и, ничего мне не ответив, вышла из комнаты. Пожав плечами, я направилась к входной двери, в которую настойчиво стучали. Серьезно, ну не бежать же мне за тетей и не умолять рассказать одну из семейных тайн. На нет и суда нет.
Я распахнула двери и едва не схлопотала разрыв сердца, которое заколотилось с бешеной скоростью, грозя вырваться из грудной клетки. Заметив это, Марк расплылся в довольной улыбке. Ему нравилось чувствовать чужой страх. Я видела, как его зрачки расширились, а ноздри стали раздуваться. Отметила для себя тот факт, что вампиры, как собаки, прощупывают носом ауру. Интересно, почему именно носом? И кем он был до того, как его обратили? Наверняка кровожадным убийцей, Джеком Потрошителем, или на худой конец, солдатом. Но умение наводить ужас, наверняка, тренировалось годами.
— Что тебе нужно, Марк? Все, что хотела, я сказала в баре.
— Я звал тебя, ты была обязана явиться! — гневно громыхнул он изменившимся басом, который пробрал до дрожи в коленках. Но меня грело одно — я знала, что он не может причинить мне вреда, не может прикоснуться, поскольку нас разделяла магия дома. Дом свят и неприкасаем, и вампир не может ступить за порог без разрешения хозяина. Прочитала об этом в интернете, не знаю насколько верно, но на всякий случай, я для надежности повесила над дверью веточку боярышника и, вроде бы, Лиззи спрашивала прошлой ночью разрешения войти, уже не помню.
— Значит, плохо звал, раз я не пришла! — я хлопнула дверью перед носом вампира и, развернувшись, врезалась в грудь Лиззи, которая захохотала от души.
Мне кажется, что я слышала, как гневно сопит за дверьми вампир, больше всего на свете желая вгрызться зубами в мою плоть и глотать вязкую гемоглобиновую жидкость. Я читала его мысли так ясно, как будто они были написаны на тетрадном листе передо мною. Сценарий для фильма ужасов, в котором крови больше, чем во всех частях фильма Пила сразу. Я сделала пометку — легче всего читать мысли, когда существо испытывает сильные эмоции. А лучше всего — в этот момент не читать.
— Здорово она тебя, Марк? — выглянув из двери, подлила масла в огонь Элизабет.
— Мария-Элеонора… — стушевался вампир.
— Эта девочка — моя. Ты меня понял? — властно произнесла вампирка. Я никогда не слышала, чтобы она разговаривала с кем-то подобным тоном.
— Да. Она ваша, — вампир едва ли не стелился перед ней. А я, до конца не понимая слов «она моя» сияла от счастья, что наконец-то этого в прямом смысле мерзкого кровососа поставили на место.
— Прекрасно, — женщина вновь стала веселой и существованиерадостной. Не поворачивается язык сказать — жизнерадостной. — Я хочу видеть всех у Александра. Через час. У меня есть очень важное объявление. И особо хочу отметить, чтобы все держали себя в руках. Я не допущу, если кто-то покусится на моего человека!
Закончив переговоры, Элизабет вернулась в дом, и мы прошли в мою комнату. У меня не было слов, оставалось просто восхищаться. Я никогда не видела между людьми подобных отношений, такого беспрекословного подчинения. Может быть, она была его создателем? Или начальником? Или просто знала о нем что-то, что заставляло его бояться и подчиняться? Мне было очень интересно, но все, что вампирка сочла нужным мне сказать, уверена, она сказала. А меньше знаешь — крепче спишь… в этот момент я люто завидовала Нефриту и Лине, которые, наверняка, видели девятый сон подряд.
— Так что ты хотела сказать, деточка? Зачем мы пришли сюда? — вольготно развалившись на моей кровати, поинтересовалась Лиззи. Она была как тинэйджер, беззаботная, веселая и расслабленная. Я безраздельно ею восхищалась, поскольку она пребывала в таких разных амплуа, настолько легко менялась, что я не могла разгадать ее тайну. И даже тот факт, что Лиззи выпила кровь Конни, но оставила ее живой и даже зачаровала, чтобы та вела себя повежливей с посетителями, меня не оттолкнул. Она же не выпячивала это насилие, она им не кичилась, не заявляла миру о том, какое удовольствие доставляет ей чувствовать, как кровь, еще секунду назад текущая по живым венам живого человека, теперь наполняет ее вены и омывает ее разум, передавая безраздельный доступ к разуму и чувствам жертвы. И я понимаю, что после той жуткой аварии, где мы обе потеряли столько крови, ей необходимо было восстановиться. Все это делало меня спокойной рядом с ней.
— Я хотела еще раз показать вот это, — в моей руке оказался коричневый шерстяной шарф в зеленую полоску.
— Мм, тот самый из машины. И что это значит?
— Попробуй что-нибудь… разнюхать? — я не знала, как правильно назвать то, что делает Элизабет, когда ведет носом.
— Милая. Ты такая смешная. Я не ищейка, и даже не оборотень, чтобы разнюхивать. Но вот уловить след ауры, окружающей это существо, уловила еще в прошлый раз. Это сверх. Либо запах нечеткий, размытый, будто бы его трогали несколько существ, либо он принадлежит кому-то, кого я не могу идентифицировать. Почему это тебе так важно?
— Я долго думала над своим видением. Ну, тем самым, которое пришло, когда коснулась Лины. Если видения всегда связаны с нами, то я почти ручаюсь, что на тебя мог напасть… ее парень.
— Так, — она сдвинула брови и придвинулась ко мне, — продолжай.
— Валентин, так его зовут, не человек. Это она совершенно четко дала мне понять. И после той ночи, как я всадила кол в грудь вампира, напавшего на тебя, он пропал. Точнее, он позвонил ей и сообщил, что с ним что-то случилось и его не будет какое-то время…
— Действительно, после кола немногие могут выжить. Если ему до рассвета удалось где-то залечь, возможно, недели через две он и восстановится, а если нет. В любом случае, ему понадобится немало крови. Мы могли бы выследить его по жертвам около Форт-Окриджа, — она подорвалась, но я ее осадила.
— Ты же говорила, что ею питались…
— Да, но я не уверена, что пили ее кровь.
— Ты говоришь загадочно, я не понимаю, как можно еще питаться.
— Чувствами, эмоциями, страх — самая сильная подпитка.
— После звонка Валентина Лина очнулась в каком-то странном темном помещении, вдали от дома, совершенно не понимая, как туда попала. Она была так напугана, что даже я, сидя здесь, в безопасной комнате содрогалась от страха. Но разве вампиры могут восстановиться лишь от того, что кто-то боится?
— Ты очень много о нас не знаешь, и только это сохраняет тебе жизнь… — раздумывая над чем-то, сообщила она, — все так ясно, но так запутанно.
— Боюсь, есть еще кое-что, — Лиззи повернула голову, давая понять, что она — одно большое ухо, — Лина видела его днем.
