Невеста в жертву (СИ) - Полынь Кира Евгеневна (книги без сокращений .txt) 📗
— Пошла ты! — Рыкнула, не сбавляя скорости и оттолкнувшись от самого края, полетела вперед, животом ударяясь о противоположный край, и подтянувшись, выкатываясь на поверхность. — Пошла ты в задницу!
Высказав крепости все, что я о ней думаю, я опять поднялась и поспешила вперед. Сколько мне еще бежать — неизвестно. Ни одного опознавательного знака, ни одной знакомой детали, за которую можно было бы зацепиться, чтобы определить собственное расположение.
Но я верила сердцу и бежала. Я потом подумаю о том, какая я тупица, что вернулась обратно рискую жизнью для того, чтобы умереть. Но это потом.
А сейчас у меня проблема посерьёзнее.
Сдувая прядь с лица, я осмотрела балкон на который выбежала, очень похожий на оранжерею Инка, и подняла глаза к полотку в виде каменного купола, по центру которого шла огромная трещина. Вот-вот рухнет и это станет финальной сценой для этого замка. Огромная каменная плита накроет его и раздавит под собой, расплющивая всех и каждого кому не посчастливилось здесь остаться.
Только вот как мне добраться до оранжереи с балкона с которого больше нет выхода?
Глава 45
Демон выпил последний глоток и отставил бокал в сторону, который тут же задребезжал от вибрации, идущей от крепости.
Еще немного. Совсем недолго и этот бег закончится.
На душе, если бы она была у демона, было спокойно. Полное умиротворение и прикипевший к ней образ Мимирель.
Это девочка дала ему больше чем целая жизнь! Как же так вышло, что судьба связала их в роковой связи, чтобы закончить и подчеркнуть долгую жизнь Инка жирной чертой, закрывая книгу и откладывая на полку к сотням таких же.
Но, нельзя не признать, это отличный финал. Самый лучший из всех, которые могли быть. За исключением, конечно… Но это невозможно. Он прекрасно это понимал, и сердце не съедала тоска.
Сердце.
Оно билось ровно, не тревожась, и давало время хотя бы недолго послушать его размеренное трепыхание.
Неожиданно тело свело от боли. Тянущей и выкручивающей.
Что за?!
Он ощутил всю усталость мира на своих плечах, и к горлу подступил темный, удушающий комок, словно он бежал. Долго и быстро, нес свое тело вперед, не слушая ноющие мышцы, просившие об отдыхе. Какого демона с ним происходит?
Инк прижал широкую ладонь к груди и сердце забилось в сумасшедшем ритме, так колотя по ребрам, что у демон удивленно приподнял брови. Что с ним такое?
Очередной обвал вывел его из задумчивости, и Инк взглянул на вышивку, которую сжимал в руке все это время и потер ее подушечками пальцев. Он будто ощущал тепло идущее от рисунка, предпочитая верить, что это было сделано именно для него. Никак иначе…
Сердце вновь подпрыгнуло, будто от шока и резкого испуга, и упало обратно, обрушивая на демона злость.
И тут он все понял.
Пташка!
Чем занималась эта девчонка, так и не избавившая его от привязки диа-ши, он и представить не мог, но беспокойство, въедливая тревога, ровно загорелось в груди, заставляя его подняться и заходить по кабинету от одного угла в другой.
Чем она там занимается?! То бежит, то прыгает! От кого? Куда? Черт тебя дери!
Ровным шагом он покинул свой кабинет и сквозь пространство переместился в сад, желая увидеть ту единственную маргаритку, которую она успела оживить, и которая теперь желтой щеткой тянулась наверх, будто бы ощущая тепло даже сквозь каменный потолок.
Живая. Да, так думать куда приятнее.
Он умирает не один, а с самым настоящим доказательством того, что ему не чужда ощущать себя живым.
Он провел пальцами по бархатным лепесткам, представляя, что это нежная кожа Мимирель.
Вот бы еще раз увидеть ее… Еще один, последний раз, обнять, прижать к себе и заполнить собственной силой, чтобы на вечность оставить свой отпечаток в чистой душе. Он просто хотел… Такую малость, но такую невыносимую невозможность.
Потолок над головой хрустел все сильнее, угрожая накрыть своим весом и раздавить жалкое очеловеченное существо под своим сводом. Но Инк не чувствовал себя слабым. Он был силен как никогда! Он любил! И был любимым. Он это знал, горячая нежность Мимирель бурлила в нем, так, будто она прямо за его спиной. Смотрит своими зелеными глазами и вот-вот протянет ладони, обнимая его за торс. Прижмется лбом и прошепчет «Я так скучала».
И вот он покой. Вечный и незыблемый.
— Ты может мне поможешь? — Демон не поверил своим ушам, а потом и глазам, глядя как морщась и кряхтя, его крохотная Мимирель, по кованной решетке карабкалась на балкон, пытаясь забраться на него с отвесной стены. — Инк!
Очнувшись от тумана собственных мыслей он в один шаг добрался до края и сжав ее холодные пальцы, потянул наверх, легко затаскивая на ровную поверхность, рассматривая ее пораженный и восхищенный взгляд.
Он не верил. Не мог заставить себя поверить в то, что она здесь, сейчас! Особенно когда он приказал ей уйти!!!
— Что ты здесь делаешь!? — Голос даже самому себе показался слишком грозным и устрашающим, но девчонка улыбнулась, и потерла запястья.
— Стою. Не рад меня видеть?
— Мимирель!
— Да не кричи же ты. — Она ласковой кошкой прильнула к нему и прижалась лицом, прижимаясь так крепко, что его переполнили чувства. — Я между прочим, очень устала. Я с другого балкона сюда лезла. А ты кричишь.
— Пташка. — Провел по ее волосам, не зная радоваться или злиться. — Что ты здесь делаешь? Зачем вернулась?
— Потому что люблю тебя. — Ответила не задумываясь и прижалась еще сильнее. — А еще чтобы сказать тебе, чтобы засранец. — Инк усмехнулся, не веря, что слышит такие слова из ее губ. — Как ты посмел меня выставить?
Мимирель подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза, продолжая крепко сжимать ладонями ткань рубахи.
— Ты глупая смертная, пташка. — Оторвал ее от себя, и подхватив под ребра, поднял в воздух, усаживая на собственные бедра, которые она тут же обвила ногами, обнимая его руками на плечи. — Я выставил тебя потому что люблю. И хочу, чтобы ты выжила.
Ее глаза загорелись, и она предвкушающе улыбнулась, пряча в темном уголке души нарастающую тревогу.
— Скажи еще раз.
— Мимирель, — прижался к ее лбу своим и потерся, понимая, что это высшая радость которую ему могла подарить судьба. — Я люблю тебя, маленькая моя пташка.
Она прижалась к нему своей грудью и обняла изо всех сил, прижимаясь так, что можно было склеиться кожей. Ее губы дрожали, и он слышал печаль и тоску, но вместе с тем и безграничную радость, от возможности обнимать его сейчас.
Инк опустился на землю, прижимая хрупкую девушку к себе и обхватил ее руками так, чтобы оставить как можно меньше незакрытого тела, готовясь к тому, что потолок вот-вот рухнет. Он слышал, как стонет крепость, умирая, и последнее что он хотел бы видеть, это смерть собственной любви в руках.
Наклоняясь вперед, он загородил ее своей спиной, надеясь уберечь от падающих камней, и покачал в руках как ребенка.
Она все понимала. Проглатывала раз за разом колючий ком, и прижималась лбом, коротко и легко касаясь его губ, в последних, самых нежных поцелуях.
Вечные объятия. Вот что их ждет.
— Инк… — Прошептала прямо ему в губы, позволяя уложить себя на пол и накрыть собственным телом. — Я тебе не поверила тогда…
— Уже не важно.
— Важно! — Распахнула глаза и продолжила. — Я все еще твоя жена. Ты не предал клятвы.
Смотрел на нее и обруч на шее, что казался раньше ошейником, теперь грел чистой любовью, которая в ней жила и передавалась ему буквально с дыханием.
— Я счастлива что стала твоей невестой. Что стала женой. — Она шумно сглатывала ком, и продолжала торопливо, но так искренне шептать. — Я рада, что узнала тебя, и рада что умру рядом с тобой.
Слезы хрустальными капельками бежали по ее щекам, скатываясь вниз, а она сжимала его лицо в ладонях, в своих трепетных пальцах, и говорила о своей любви. О бесконечной и такой волнующей, о робкой, но нежной, о горячей и пылкой. Она говорила не замолкая, волнуясь в предчувствии конца, а он смотрел и не мог оторвать взгляда от ее лица, такого по-детски чистого, с изумрудной поволокой глаз под черными полосами ресниц, на мягкие губы, что ему удалось попробовать под конец своих дней.
