Солнце Ирия (СИ) - Егер Ольга Александровна (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Матушка! — предупредительно выступил вперед, заслоняя собой Элишку, мужчина.
— Ты свои дела решай, а мы — свои решим. Поручение у меня к Элишке. Вот и все. — Ласково говорила Софья Илларионовна, и пришлось ей уступить. Да поручение оказалось угрозой…
— Мне Настасья уж тоже поперек горла стоит. Да только еще хоть раз скандал затеешь, и вас обеих в доме моем не будет. Тебя продам в красный дом, а ее со свету сживу! Уяснила? — больно дернула за косу Элишку матушка Ильи. — А теперь иди в конюшню, поможешь стойла чистить.
— Поделом тебе, девонька! — приговаривал старый конюх, водя поскребком по бокам ретивого жеребчика. Он вдоволь нахохотался, когда девчонка, сосланная в его попечительство спросила о красном доме. Правда, более ретивого и молодого конюха, Ваньку, осадил, когда тот пообещал наглядно ей показать, чем в том доме занимаются. — Неча помеж мужем и женой лезть!
— А я и не лезу, — отозвалась Элишка, сгребая на лопату пахучие удобрения, на которые расщедрились коняшки. — Оно само так получилось…
— Ну да… Вот потому и тут ты очутилась! В следующий раз зашлет тебя Софья Илларионовна в коровник. А оттель и в псарню переселит насовсем.
И злобно расхохотался. А мальчишка, который тоже при конюшне находился, толкнул девушку под ноги, и она, не удержав равновесия, упала прямо на колени в смрадную кучу. Чем позабавила тружеников. Наверное, Настасья Алексеевна смеялась бы также, подумалось девушке. А вот Элишке начинало казаться, что лучше уж жить с собаками, чем с людьми. Она поднялась, и чтобы не выказывать обиды и горечи, гордо подняла голову.
С закатом солнца прислуга торопилась в свои постели, чтобы выспаться перед весной, когда работы прибавится на порядок. Так что Элишке уже легче дышалось. Она забралась в банную комнату, долго, остервенело натиралась сухой мятой, украденной на кухне, мылась холодной водой, потому как подогреть ее было некому. Застирала одежду, выветрила на подворье, унесла к себе в комнату, и развесила перед окном. Подкормила пойманной в конюшне мышкой Ору, и в чистом, торопливо поднялась по лестнице, отыскав спасение в комнате самого маленького хозяина этого дома. Дмитрий Ильич сразу проснулся, услышав знакомые шаги, и попробовал встать, опираясь на стенку колыбели.
— Привет, дружочек! — радостно поздоровалась она, присев на пол, рядом с ним. — Плохо, что здесь ты маленький. Был бы большим — защитил бы. Вырастай поскорее! — Протянула руки, освободила малыша из его заключения и позволила вволю поползать по теплому ворсистому ковру рядом. — Хоть ты меня рад видеть! А то я уж думала, что совсем никому не нужна.
— Мне нужна! — ответил ей голос старшего хозяина.
Илья едва слышно ступал по деревянному полу. Закрыл двери, чтобы ни у кого не возникло желания, зайти в спаленку его сына, и присел позади девушки, подвинув ее к себе. Она оперлась на него спиной, чувствуя поддержку и тепло. Согрелась после купания в холодной воде.
— Ты совсем холодная. Не заболела? — встревожился он, крепче обнимая ее, растирая худенькие плечи, белые, мозолистые руки. — Я поговорю с матерью, чтобы избавила тебя от работы.
— Не говори! — воспротивилась она, опасаясь, как бы ей не прибавили еще заданий. — Все хорошо. Честно. Я… я справляюсь…
— Агу… — заискивающе заглянул ей в глаза ребенок, упершись ручками в колени девушки, а ногами в ковер. — Пррр…
— Хочешь попрыгать? Иди сюда! — взяв его под ручки, Элишка поставила мальчика себе на ноги, и время от времени приподнимала. Он пружинисто отталкивался, поднимался вверх, весело смеялся и пускал пузыри изо рта в знак наивысшего удовольствия.
Илья, не менее счастливый в такие тихие минуты покоя, поцеловал девушку в шею.
— Такой я и представлял себе семейную жизнь… — признался мужчина. — Только с тобой, а не с ней. — Шептал он, одаривая ее поцелуем в висок.
— Стой! — отстранилась Элишка. — Все эти люди правы. Я встала между вами. И это неправильно. Перестань. Пересуды опять пойдут. Настасья плакать будет. А ей нервнчать нельзя. Мне нужно уйти…
— Куда? Тебе же некуда идти. — Напомнил Илья. — К тому же, я не отпушу тебя. Я полюбил с первой встречи, когда отвоевал тебя у медведя. Думаешь, у всех моих домашних не отвоюю? Потерпи просто.
Он вернул ее на прежнее место, сжав в своих объятиях. И дальше говорил, обжигая дыханием:
— Сегодня я ездил по делам. В Вязьмах был. Видел там мастера, который камни ценные добывает и из них красоту всякую делает. Был у него один камешек, который мне напомнил о твоих глазах. — Повествовал Илья. — Так вот сделал мне мастер кулон. Вот этот…
Илья достал из потайного кармашка подвеску с бирюзой дивного цвета на шнурке и, показав Элишке, быстро надел ей на шею.
— Когда совсем устанешь от слуг, от поручений маминых, посмотри на камешек, и вспомни обо мне. Иди и жалуйся, а я со всеми разберусь! — говорил он мгяким шепотом. — Я не дам тебя в обиду! Я — твоя защита от всех!
Элишка грустно улыбнулась. Его сын забрался девушке на руки, и умастившись, сладко засопел курносым носиком. Девушке только и оставалось быть счастливой, осознавая свою необходимость… Но сомнение и страх копошились в сердце.
— А ты моя защита! Когда ты здесь, мне легче. Нет никакой пустоты и не хочется срываться с места, чтобы бродить по лесу в поисках неизвестно чего… А ведь раньше я так и делал. Как зверь… Понимаешь?
Илья не дождался ответа. Элишка спала на его груди, удерживая ребенка. И надо было бы ее разбудить, переложить сына в колыбель, а девушку отправить в ее комнату. Но ему не хотелось упускать такое маленькое счастье из рук, вот так резко прерывать их умиротворенный сон и лишить себя самого удовольствия видеть любимую женщину, ощущать ее. Пахла она сегодня иначе… И он точно знал, кому за сие надо сказать спасибо. Потому решил поутру переговорить с матерью. Сейчас же крепче обнял и Элишку, и ребенка, уткнулся носом в ее волосы и облакотился плечом о колыбель. Им оставалось несколько часов беспечного сна перед буднями полными новых сплетен и обвинений, душевных мук…
— Ей, ей! Вот те крест! — клялась толстая тетка Мотря, время от времени переходя на высокие нотки, когда за рассказом переставала отдавать себе отчет в том, где находится. Мотря намывала пол в коридоре, у приоткрытой двери. Рядом с ней на коленях, с тряпкой в руке сидела и Зойка.
— Да ну! Неужто у них совсем совести не осталось? — раскрыла рот Зойка.
— Совсем ни капли. Вот утром, зашла Люська, к мальцу, хотела его покормить…
— А чего это Люська его самого на ночь бросает-то? — не понимала Зойка.
— Дык, Софья Илларионовна, велела девке той за малым приглядывать по ночам. А Люська на радостях теперь с Ванькой-конюхом развлекается. — Хихикнула Мотря. — Так вот чаво я хотела сказать. Значить, вошла Люська, а эти двое на полу спят! Представляешь! Тут и гадать не надо, чем они всю ночь баловались, что ажно на полу спать полягали! Видмо, совсем без сил остались… — заржала баба, и быстро рот грязной тряпкой закрыла, озираясь по сторонам.
— Жалко нашу хозяюшку! — взвыла Зойка, посматривая на дверь. — Болезная такая. А муж совсем загулял. Еще ладно б, где на чужой стороне. А так через стенку! Совсем здоровый розум потерял!
— Да ну! То девка его не иначе как заколдовала! И Софья Илларионовна так думает! Недавеча сама так и сказала… — клялась Мотря.
— Бедная Настасья Алексеевна! — причитала Зойка.
Слушая этот разговор, Настасья Алексеевна сразу почувствовала, что ей очень хочется сделать кое-кого другого бедным и несчастным! Более того — неживым!
— Поедь, Илья Андреевич, в Каменный! Разберись там с нашими купцами. В гильдию надо взнос подать, связи завести полезные. Надо! — настаивала матушка после того, как поутру нянюшка застала хозяина с любовницей в детской спаленке. Илья мешкал с ответом. Не хотел уезжать. Да матушка заверяла: — Присмотрю я за твоей девкой. Никуда она от тебя не денется! Ты пойми, чем больше ты к ней внимания проявляешь, тем хуже и себе, и ей делаешь. Ты езжай. Я с Настасьей проблему решу, а вернешься, женишься на своей сиротинушке и будете жить счастиво! — пообещала она, только про себя подумала: «Жить счастливо, но не долго… Глядишь, наскучит тебе вторая жена, заведем третью — знатную, богатую…»
