Побег от соблазна, или Встретить Его и не узнать! (СИ) - Бурунова Елена (полные книги TXT, FB2) 📗
Минуту назад злился, чуть ли не метая молнии из глаз, но стоило сказать, что я бесплодная и эти же глаза смотрят с нескрываемой жалостью. Я
не жалела, что обрекла саму себя на бездетность. Хуже того, я не проклинала себя за совершённый грех детоубийства. А он, мужчина, смотрел на мой живот, и в его взгляде была боль.
Мне не больно теперь и не будет больно потом. Уйти от «мужа» через год одной, не обременённой ребёнком, мне будет намного легче.
— Через год вы будете свободны, и делайте с этой свободой, что хотите, — уже спокойно сказал мой хозяин.
Ричард ушёл. Я сидела на кровати до тех пор, пока не пришла Фани, помочь мне одеться.
Наша первая «семейная» ссора закончилась. Мы расставили точки над i. Никто ни от кого ничего больше не ждал. Мы продолжали на публику играть счастливую семейную пару, а за дверями каюты превращались в рав-нодушных соседей, спящих в одной постели и иногда любящих друг друга.
Позволю себе сарказм. Нельзя играть в любовь, потому что она уже играет игроками.
107
ГЛАВА 21. Дорога на север
Мы лучше узнаём людей, когда находимся с ними рядом. Наше общение с Ричардом я не могу назвать принуждённым. Мы просыпались в одной простели. Он говорил мне: «доброе утро!». Я отвечала с такой же любезностью. Мы завтракали, обедали и ужинали в обществе капитана и других пассажиров в кают–компании. Шутили, смеялись и улыбались. Я
прогуливалась с Ричардом по палубе, держа его под руку. Нам вслед летел восхищённый и одобрительный шёпот моряков и солдат:
— Красивая пара!
— Счастливчики!
— Полковнику можно позавидовать!
Эта одна сторона наших отношений. Счастливая семейная идиллия —
роль, которую мы играли на публику. Но с наступлением ночи, темнота и стены каюты скрывали от любопытствующих глаз семейные тайны четы
Монтгомери. Мы спали на одной кровати, только Ричард не прикасался ко мне. Я ощущала его желание своим телом. Сама так же хотела Ричарда.
Мужчина, бывший рядом со мной, обладал железной силой воли и умел контролировать свои желания. Отворачиваясь, мой «муж» старался ровно дышать и притворялся спящим. Я вяла себя не лучшим образом.
Господи, как же это всё глупо. Никогда не думала, что буду мечтать о ласке мужчины. Избегая сильных мира сего, я молилась, чтобы участь жён меня не коснулась. И вот став рабыней-любовницей, я с трудом за-ставляла уснуть себя, лёжа бок обок с Ричардом.
Любовь ли это? Нет вряд ли.
Я испытывала мучительное желание тела. То, что у богобоязненных христиан называется — похоть. Пусть так! Но мне не стыдно. Я рождена во грехе и моё существование сплошной грех. Я падшая женщина! Нет ничего удивительного в том, что меня терзали не духовные, а телесные желания.Всё плаванье пришлось скрывать за маской равнодушия бушующие страсти во мне. Продлись наше морское путешествие, ещё хотя бы несколько дней, и я сама б набросилась на Ричарда. Хвала всевышнему, капитан Рэндел оказался прав. Попутный ветер сократил плаванье на целую неделю. «Анна-Мария» вошла в порт Джеймстауна, и я вздохнула с облегчением. Это долгое мучительное путешествие для меня закончено.
Элиза прощалась и просила не забывать её. Только я, сдержанно улыбаясь миссис Джонс, точно знала, что эта женщина никогда не промельк-нёт в моей жизни больше.
Ночь в гостинице прошла без изменений. Ричард спал на диванчике в гостиной, а я, ворочаясь с боку на бок, мечтала до самого утра о поцелу-ях «мужа».
108
В Джеймстауне мы пробыли около недели. Полковник закупал прови-зию, следил за разгрузкой оружия с корабля на телеги, муштровал своих солдат, а я была вынуждена скучать в обществе Фани, слушая устаревшие сплетни Сент-Огастина.
Ричард словно нарочно приходил за полночь и уходил с первыми лучами солнца. Говорил: «всё требует контроля». Я делала вид, что понимаю.
На самом деле, он просто избегал меня. На корабле это было сложно. Нас сковывало ограниченное пространство «Анны-Марии» и вода вокруг.
На земле избегать неугодного общества легче, чем мой «муж» и пользовался. И это угнетало меня. Хотелось снова обсудить наши отношения, но вспоминая претензии Ричарда, я гнала эти мысли подальше. Воротя нос от полковника, я вела себя с ним так же холодно, как и он со мной.
Не имея возможности и желания разговаривать с Ричардом, я открывала своего хозяина для себя, наблюдая со стороны.
Как я уже говорила с нами прибыли солдаты. О численности их я не подозревала. Но в день отъезда из города удивилась нашему эскорту в красных мундирах. Я насчитала двести сорок три человека. Из них пятнадцать лейтенантов, двадцать два капрала и пятнадцать сержантов.
Очень много для защиты форта в мирное время. Или уже немирное?
Отец считал, что женщины не должны интересоваться политикой. Когда к нему в гости приезжали друзья, папа выставлял нас за двери из гостиной, как — только мы споём или сыграем в две руки. Мачеха тоже долго не задерживалась в мужской компании. Поэтому я ничего не знала о Семилетней войне Англии и Франции. Она обошла стороной моё детство. Я
не слышала о восстании вождя племён аттава Понтиака. И положение колонистов на землях индейцев мне были неизвестны. Меня, как всегда, ограждали от жестокости мира любящие люди. Сначала мать, потом отец.
Я была счастливым ребёнком и неготовым к испытаниям судьбы.
Как бывает в долгих переходах, офицеры ехали верхом, солдаты про-делывали путь пешими, а женщины в телегах вместе с провизией, оружием и обмундированием. Телега не карета. Путешествуя в ней, ты не испы-тываешь тех удобств. Но, бескрайнее дикие земли Нового Света не для тонких колёс изящных карет.
Увидев, в чём мне предстоит ехать, я сразу запротестовала. Запротестовала? Что это значит в моём шатком положении рабыни-любовницы?
А то, что Ричард вёл себя со мной, не как хозяин. Я подсознательно чувствовала эту слабину и охотно пользовалась привилегиями, дарованными мне вынужденной ложью. Полковник был суров к своим подчинённым. Ко мне же относился снисходительно. Он даже не спорил со мной на людях.
И в этот раз была так же.
— Милая, — улыбаясь натянуто, произнёс полковник, — дамских сёдел нет. Вам придётся ехать в мужском седле, а путь не близкий, — наклонившись ко мне ближе, прошептал на ухо. — Потом не жалуйтесь на боль.
Его дыхание вскользь опалило мою шею, от чего по коже пробежала
109 приятная дрожь. Я глубоко вздохнула прежде, чем ответить так тихо только для него.
— Не дождётесь, сэр, — назвав Ричарда, так же, как к нему обращались солдаты.
Они-то уж точно никогда не жаловались, зная бесполезность такого порыва. Их командир нытьё от мужчин не принимал или жёстко пресекал.
На корабле солдаты регулярно отхватывали плетей, пока не усвоили, что приказы полковника Монтгомери должны исполняться без промедления.
Ричард приказал привести мне лошадь и ехидно улыбаясь, смотрел, как хрупкая женщина будет в платье без посторонней помощи садиться в седло. Торжествовать я ему долго не позволила. Я вставила одну ногу в стремя, а вторую с лёгкость закинула на лошадь. Сидеть в мужском седле оказалось намного удобнее. Чувствуешь себя более уверенно, даже когда переходишь с шага на галоп. До первого привала мой «муж» не услышал от меня ни стона. А ждал! Каждый раз, оборачиваясь, смотрел на меня.
Ныла в телеге Фани. Укрывшись одеялом, она жаловалась на ветер и холод. В Виржинию мы прибыли в сентябре. Осень не раскрасила в жёл-то-красные цвета листья и траву, но дни и ночь уже напоминали, что тепло уходит.
Вечером пошёл дождь, и Ричард настоятельно рекомендовал мне пе-ребраться в крытую телегу. Я отказывалась поначалу, но когда увидела в его глазах злость, уступила. Всё-таки своим неповиновением я подры-ваю его авторитет, как военного. Если он со своей «женой» не может упра-виться, то, как будет командовать больше сотней мужчин.
Холодный дождь лили всю неделю. Верхом я больше не ехала. Ричард твёрдо сказал своё «Нет!». Сам при этом ехал верхом, слезая с коня только на очередном привале.
