Черный принц - Демина Карина (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Идем. — Стальной Король все еще пользуется тростью, однако хромота его едва заметна, да и сама трость — Брокк понимает это внутренним чутьем — является скорее данью привычке, нежели необходимостью. — Огонь возьми.
И оленья голова, неудобная, тяжелая, оказывается в руках Брокка. Король подходит к гобелену, на котором загнанный тур, накренив могучую голову, готов встречать охотников. И кольцо стальных псов, отрезав зверю путь к побегу, все же не спешит сжиматься.
Старая картина.
И старый дворец, строго хранящий тайны. Одна из них встречает Брокка запахом сырого камня и древнего, источенного дерева. Лестница ведет вниз, ступеньки ее круты и высоки. Сполохи огня скользят по неровным стенам. Широкие балки вырастают из камня, словно сдерживая его, желающего сомкнуться, раздавить наглецов, что дерзнули заглянуть на изнанку дворца.
Ниже.
И еще ниже. Гулкие шаги. И мягкое касание трости, которая отсчитывает ступеньку за ступенькой. Спуск бесконечен, и все-таки Король останавливается.
— Надеюсь, нет нужды повторять, что ты ничего не видел, мастер?
Брокк кланяется. Он будет молчать.
Дверь. И высокий порог, белый свет газовых фонарей, которые вырастают из стен через каждые два шага. Слепят.
Дышать тяжело.
Протяжно гудит мотор, прокачивая воздух сквозь узкие трубы воздуховодов. Мерцают пленки силовых коконов.
— Некогда здесь были подвалы. Королевская тюрьма для… особых узников, которых нельзя было отправить в тюрьму обыкновенную. Мрачноватое место… давно уже не использовалось. И когда встал вопрос о том, где работать со «Странником»…
…он стоял на постаменте. Почерневший полусгнивший корабль, разобранный на части. Вдоль стены вытянулись останки мачт. И лохмотья парусов повисли на камне гнилыми гобеленами. Остов, деревянный, сохранивший отчего-то цвет белый, костяной и тем выделявшийся средь черноты. Трехзубый якорь…
— Обрати внимание. — Король остановился у массивного железного зверя, длинноствольного, заросшего коростой ржавчины. Рядом возвышалась гора из чугунных шаров. — Это, судя по всему, оружие…
— Огнестрельное оружие, — уточнил господин в грязных миткалевых штанах и тапочках на босу ногу. Его рубашка, тоже не отличавшаяся чистотой, была расстегнута, а подтяжки съехали на локти, и господин держал руки согнутыми, словно опасаясь, что если опустит их, то останется без штанов.
— Мастер, познакомься. Это Вигдор, отец моей дорогой супруги…
— Огнестрельное, — повторил Вигдор, взъерошив седые, коротко остриженные волосы. — И смею вас уверить, шагнувшее куда дальше примитивных пороховых зарядов, которые время от времени появлялись и у нас…
— Появлялись и?..
— И не получали распространения. — Король сдержанно улыбнулся. Он присел, глядя в узкое, заросшее морской солью и известью рыло оружия. — «Странник» — гость… опасный гость из иного мира. И привез он опасный же подарок.
— Которым вы собираетесь воспользоваться.
Он не стал отрицать, но повернулся к Вигдору, который тихо произнес:
— В трюме нашли тела… некоторые были погружены в бочки с воском. И сохранились хорошо… настолько хорошо, что, вероятно, удастся выделить возбудителя. Кроме того, имеются и иные материалы…
Вероятно, речь идет о длинных узких столах, что протянулись вдоль дальней стены. И о коробках, белых покрывалах и черных костях.
— Не стоит, мастер. — Вигдор не позволил приблизиться к ним. — Вы сегодня выйдете в город…
…и как знать, не вынесет ли на руках древнюю заразу.
Присмотревшись, Брокк заметил, что кости, и коробки, и сами столы покрывает жемчужная пленка энергетического колпака.
Разумная мера.
— Идем, мастер. Оставь эту ношу другим.
Король вышел в другую дверь.
— Единственно, придется принять душ. Сам понимаешь, мне бы не хотелось допустить утечку.
Вода пахла химией. Кожу стянуло, а во рту поселился мерзковатый привкус металла. Одежда, оставленная по другую сторону двери в узком, холодном предбаннике, была несколько велика.
— Твою вернут после обработки. — Король затянул шнуровку на рубашке. — И еще, мастер, если хочешь что-то сказать, то говори. Разрешаю. Пока разрешаю.
— Вы и вправду… выпустите чуму?
— Не знаю. Такой ответ тебя устроит? — Опершись на трость, Король поднялся. — Эту войну начнем не мы, но… если ей суждено случиться, то мы будем воевать. Любым оружием, мастер.
— Сколько погибнет?
Брокк знал ответ. Тысячи. И сотни тысяч.
— А сколько останутся живы? — спросил Стальной Король, во взгляде которого была безмерная усталость. — После того как этот город поглотит прилив. Сколько встанут и скажут, что время нашей власти иссякло? Наше время, мастер. И потребуют уйти вслед за альвами. Боюсь, мы подали дурной пример.
И без короны, без мантии и порфиры он выглядел Королем, что было страшно.
— Возможно, я чудовище, но… я буду защищать свою семью любыми средствами.
Как ни странно, Брокк его понимал.
ГЛАВА 12
Белые фрезии и ветвь аспарагуса. Ель. Можжевельник, украсившийся черными бусинами ягод. Остролист. И ленты. Ужин вдвоем. Кейрен, задумавшийся и в этой задумчивости грызущий вилку.
— Поранишься. — Таннис подперла ладонью подбородок и смотрела на него.
Забавный.
И родной.
Снова вечер и снова для двоих, который уже кряду. Он возвращается рано и приносит цветы, очередной букет или венок, а с ним — бархатную коробочку.
— Мне захотелось сделать подарок. — Кейрен оставляет коробочку на столе и отступает, наблюдая за Таннис. Ей хочется радоваться подаркам, но… тонкий лед прогибается под ногами.
Таннис слышит треск. И его ложь, пусть не произнесенную вслух, но меж тем явную. Она так боится задавать вопрос, поскольку ответ предопределен. И, открывая коробочку, радуется, только Кейрен тоже остро чувствует притворство и просит:
— Оставь.
Оставляет… и этих коробочек собралась уже дюжина. Серьги с зеленым хризолитом… он забыл, что у Таннис не проколоты уши. И хризолитовый же браслет… ожерелье из янтаря. Янтарь ей нравится, и, оставаясь одна, Таннис берет ожерелье в руки. Металл обвивает запястье, холодный, что змея, а Таннис гладит широкие звенья, пока камень не согреется ее теплом.
Гранатовый гарнитур.
И кольцо с крупным топазом… жемчужная нить… и снова серьги.
Бездна украшений, с которыми Таннис не представляет, что делать. А в ушах стоит зудящий голос матушки, твердящей, что подарки надо брать. Пригодятся.
Пустое.
И ночь, подкрадываясь, заглядывает в окна, рассыпает огни на речных берегах и в доме напротив. А Кейрен гасит газовые рожки, остается лишь белая восковая свеча и тонкий язычок огня на ее вершине.
— Я боюсь темноты, — признается он.
И Таннис подходит к нему, становится за спиной, обнимает. Он же накрывает ее руки своими, точно опасаясь, что она сбежит, смотрит на свечу.
— И я боюсь огня.
Он встает, всегда резко, хватает ее, кружит. И Таннис молча цепляется за шею. Ей тоже страшно. Она боится однажды остаться в темноте одна.
— Ты моя… — Кейрен вдруг теряет былую сноровку и путается в одежде, он спешит, и Таннис тоже. Она словно больна, тяжело, безысходно, оттого и голова кружится, оттого и дышать не способна сама.
Вдвоем.
Вдвоем все легче. И в темноте кожа Кейрена бела, а ее так и осталась смуглой.
— Я не отдам тебя… не позволю уйти… — Его шепот горячий, но Таннис все равно дрожит.
Прячется. Находит. Тянется к его губам, чтобы, дотянувшись, прикусить. Пытается удержаться, цепляясь за острые плечи. Смеется безумным странным смехом и считает вдохи. И выдохи. На двоих.
Только так и получится жить… еще немного.
День или два.
Но эта ночь длится дольше обычного, и Кейрен, лежа на животе, разглядывает свечу. Он широко расставил локти, а голову положил на руки, и Таннис, сев рядом, гладит его. Кейрен щурится. Она не видит его лица, но все равно знает — щурится, отчего от глаз разбегаются тонкие морщинки.
