Судьбе вопрек (СИ) - Романова Екатерина Ивановна (бесплатные книги полный формат txt, fb2) 📗

И так мне хорошо на душе в этот момент стало, словно дедушка ожил. Хотя я понимала — рано радоваться. Вряд ли мне одной такой умной и красивой эта гениальная идея пришла. Впрочем, если ничего не получится, я хотя бы буду знать, что мы пытались.

— Марк Гай, а можно с вами поговорить? Наедине? — отважилась, когда каталка с дедушкой скрылась за поворотом.

Фетрой кивнул кому-то из своего сопровождения, и мы вернулись в палату для прощаний, которую я уже про себя окрестила палатой надежды. На самом деле, я много о чем хотела с ним поговорить. И об отце, и о фете Сайонелле, но самое важное было другое…

— Должен признаться, что у меня крайне мало времени. О чем ты хотела поговорить?

— На самом деле, много о чем. Но я начну с главного. Фет Сайонелл написал, что моему отцу удавалось сбросить с себя приказ великородного.

Марк Гай улыбнулся и огорошил:

— Мало того! Он и мои приказы сбрасывал играючи. Приказ великородного или правящего — отмахивался, как от мух.

— Как ему это удавалось?

Мне было важно это знать! Дедушка прав — за любовь нужно бороться. Чтобы это сделать — необходимо скинуть приказ Зейды и поговорить с Харви. И успеть нужно до поединка.

Фетрой Сайонелл нахмурился, посмотрел на меня внимательно и спросил:

— Кто отдал тебе приказ, Александрин?

Вопрос отозвался ледяной болью в голове. Молчала, потому что не могла ничего сказать.

— Понятно. Я не имею права помогать тебе избавиться от приказа, отданного правомерно. Но ведь он неправомерно был отдан, верно?

Снова я не в силах ни ответить, ни даже кивнуть. Просто смотрела на Марка Гая, как на последнюю надежду, позволяя ему сделать выводы. Ну должен же он догадаться! Фетрой все же, не мальчик с улицы.

— Правомерный приказ не заставляет скрывать, кто его отдал и сам факт приказа. Делаю вывод, что некто вновь нарушил установления девятого дистрикта и применил запрещенное воздействие к члену моей семьи. Смотри. Твой отец всегда говорил, что приказ — чужеродный элемент, который течет по его крови ледяной крошкой. В самом начале, он находил эту крошку и избавлялся от нее. Позднее ему удавалось ставить блок, который этот лед испепелял еще на подлете.

— Лед?

Я закрыла глаза, пытаясь нащупать внутри себя что-то холодное, но не нащупывалось.

— Кто отдал приказ, Александрин? — вновь спросил фетрой, и голову словно ледяным обручем скрутило. Я отчетливо ощущала, как шевелятся в голове инородные колючие элементы, поблескивают кристальные льдинки.

Вот она — чужеродная сила. Я представила свою искру, в виде теплого огненного шарика, который своими лучами превращает ледяное крошево в талую воду.

— Это… б-была… — слова давались тяжело, а дальше и вовсе не получалось. Приказ казался сильнее, стягивая мою волю стылыми оковами.

— Отлично. Ты действуешь в нужном направлении. Борись. Разрушающийся приказ способен к самовосстановлению. Нужно вырвать его с корнем. Уничтожить. Подумай о чем-то, ради чего стоит сбросить с себя ярмо чужой воли.

И я подумала о нем. О моем дыхании. Моей жизни. Моем свете. Самом добром, заботливом и сильном мужчине на планете. И чем больше я о нем думала, вспоминая о каждой минуте, проведенной вместе, о том чувстве — теплом, порой невозможно горячем, о безопасности и удивительной целостности, тем теплее становилось. Я не заметила, как по венам разлился самый настоящий огонь, а Марк Гай стал подозрительно тих.

— Что слу… чилось…

Распахнув глаза, я поняла, что комната залита золотым светом, который лился из меня, прорываясь сквозь кожу неисчислимым множеством тончайших золотистых лучей.

— Кто отдал тебе приказ, Александрин? — с улыбкой спросил Марк Гай и уже явно знал, что я смогу ответить.

В этот миг я ощущала чужую силу. Силу фетроя Сайонелла и она пугала! А еще мне казалось, что справа и слева за стенами огромные источники, словно спрятанные солнца, которые тянули ко мне свои лучи. Питали и насыщали. Отвечала я не своим голосом. Низким, сильным, властным:

— Фетесса Зейда Лоуренс заставила меня предать фетроя Хартмана и молчать об этом. Заставила, под угрозой убить Тана, Альби, фета Сайонелла и три тысячи гостей, что были в национальном театре оперы и балета. Она установила пузырьки с зарином и велела молчать. Молчать под приказом великородной!

Я выпалила на одном дыхании, а затем обмякла, мгновенно потеряв сознание и лишенная сил.

В себя пришла быстро. Во всяком случае, очнулась в той же комнате, а стрелки на часах сдвинулись лишь на полчаса. Стрелки, возможно, и на полчаса, а разум мой, видимо, лет на пятнадцать точно, потому что передо мной на корточках сидел отец и, глядя на меня, улыбался. Я разглядывала постаревшее и похудевшее лицо с мешками под глазами и поверить не могла.

— Папа?

12

— Ты попыталась выпить мою искру, пришлось лишить тебя чувств, прошу прощения, — извинился фетрой Сайонелл, но мне плевать было, что он там сделал. Передо мной папа сидел!

— Я умерла?

Отцовское лицо посветлело, а в васильковых глазах затеплились медовые угольки. Как в детстве…

— Вы его тоже видите? — спросила неуверенно и очень-очень тихо, когда отец обнял меня и, что совсем невероятно, заплакал. У меня самой сердце дрогнуло, а на глаза набежали слезы. Кажется, от горя у меня поехала крыша.

— Вижу, Александрин. Твой отец жив. И был жив все это время.

Фетрой стоял возле окна и смотрел куда-то вдаль, от чего его спокойное красивое лицо казалось необыкновенно светлым. Или подлым?

— Жив? — удивилась я, принимая сидячее положение и жадно разглядывая папу, который устроился рядом и сжимал мои ладони.

— Моя девочка! Мой маленький солнечный зайчик! Такая большая, совсем взрослая уже!

Папа! Только он всегда звал меня солнечным зайчиком. Я смотрела на него, не то с ужасом, не то с восторгом и не могла осознать собственных чувств. Он жив? Но где тогда был все это время? Неужели дедушка меня обманывал? Почему фетрой Марк Гай молчал?

— Но… папа? Как это возможно?

— Я не погиб в воларокатастрофе, Ланни. Меня похитили и удерживали в тюрьме, на нейтральных землях, в пустыне.

— Похитили? Кто? Зачем? Ничего не понимаю…

— Ради искры. Ради крови. Это были фетрои девятого дистрикта, дорогая.

— Фетрои? — возмутилась и даже вскочила. Харви не может быть в этом замешан! Нет, я отказываюсь в это верить. — Что ты такое говоришь? Харви не мог!

— Я видел их. Кайла, Самуила, Сэймира, — он тяжело опустил голову и вытер лицо ладонями. — Это был настоящий ад. Не верю, что все закончилось!

— Еще не все, — поспешил разочаровать фетрой Сайонелл. — Александрин, о том, что ваш отец жив, никто не должен знать.

— Но Тан и…

— Никто! — жестко оборвал правящий. — Если хочешь, чтобы твой отец остался жив. Фетрои вашего дистрикта устроили настоящую лабораторию по добыче крови разжигающих, снабжали ею великородных не только девятого, но также четырнадцатого и пятого дистриктов. Сейчас мы выясняем, кто в том участвует. И нет. Имени Харви в списке подозреваемых не числится, — я с облегчением вздохнула. — Именно благодаря ему нам удалось обнаружить и спасти твоего отца, братьев и сестер.

— Ко… кого? — я перевела непонимающий взгляд на папу, на чьем лице отобразились невозможные муки.

— Детей с искрой разжигающих. Шесть мальчиков и четыре девочки.

— Ничего не понимаю, — я с ужасом переваривала услышанную информацию.

— Мы немедленно возвращаемся в пятый дистрикт, — произнес отец, протягивая ко мне руки и показывая исколотые иглами вены. Не вены, а нечто черно-синее, покрытое многочисленными синяками. Я закусила губу и погладила его израненную кожу. Бедный папа… Мой папочка! Что ему пришлось вытерпеть!

— Когда они узнают, что ты моя дочь…

— Они знают, что у меня искра разжигающей. Харви знает, остальные, уверена, тоже.

— Тогда медлить нельзя. Пусть Астанар и Альберта соберутся и мы…