Всё для вас, босс (СИ) - Милоградская Галина (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Обведя резинку чулка, он выдохнул сквозь плотно сомкнутые зубы, и осторожно повернул Леру на спину, принимаясь раздевать. Юбка, блузка, бельё — она не проснулась, не пошевелилась, только тихо вздохнула, когда он снова повернул её на живот, подложив под него одну из подушек. Едва сдерживаясь, дрожа от нетерпения, Аджитт навис над ней, поглаживая влажными пальцами раскрывшиеся перед ним губы, осторожно проникая внутрь, возбуждая тело, зная, что душа сейчас находится слишком далеко. Он входил в неё медленно, так медленно, что каждый миллиметр отдавался яркой вспышкой удовольствия. Лера застонала во сне, когда он начал двигаться, вжимая её в диван и сдавленно рыча.
Его, вся она — его. Именно сейчас, а не тогда, когда она, связанная, податливая, отвечала ему, Аджитт чувствовал себя хозяином. Вбиваясь в её тело влажными, громкими шлепками, зная, что даже проснувшись, она не сможет ничего сказать против — это было настоящей властью, которая опьяняла. Он её не отпустит. Никогда не отпустит, что бы ни говорила! Влажный член выскользнул из неё, коснулся ягодиц. Аджитт обхватил его ладонью, направляя выше, раздвигая сжатые мышцы ануса, и, не сдержавшись, запрокинул голову и громко застонал, оказавшись внутри. Вот так. Как он хочет, когда он хочет — всегда. Всю жизнь. Движения стали резче, Лера, по-прежнему не открывая глаз, задышала часто, прерывисто. Аджитт стиснул её ягодицы, оставляя на коже белые пятна, задрожал всем телом, кончая, и в последний момент, на самой грани сознания, услышал, как Лера блаженно прошептала: «Ракеш…».
Двадцать шестая глава
Лера просыпалась медленно, выплывая из приятного забвения, окутавшего, подобно кокону. В голове было ясно, чётко — впервые за последние несколько дней. Хорошо бы проваляться весь день в постели, но лучше — приготовить чашечку кофе со сливками и выйти на балкон, глядя на город… Понимание, где она находится, пришло резко, заставляя распахнуть глаза. В кабинете было темно, только на столе Аджитта горела настольная лампа. Поёжившись, Лера пошевелилась и тут же застыла, прислушиваясь к ощущениям. Не веря, она медленно провела под покрывалом по телу, убеждаясь в том, что обнажена. В происходящее не верилось, даже представить, что Аджитт решил взять её во сне, не получалось! Лера резко села, прижимая покрывало к груди, зная, что он здесь. Она чувствовала его — тяжёлую силу, притаившуюся в тени.
— Зачем вы сделали это? — голос звучал хрипло.
— Потому что я могу, — последовал ответ.
Всё это время Аджитт сидел и смотрел, смотрел, смотрел, пытаясь понять себя, разобраться в своих чувствах. Эти часы растянулись в вечность, заполненную вопросами без ответа. Сердце, орган, на который он раньше просто не обращал внимания, теперь отдавалось острой болью, стоило вспомнить имя, которое произнесла Лера. Аджитт злился, бездумно сжимая и разжимая кулак, лежащий на столе, держа во второй руке давно опустевший стакан.
Ему должно было быть всё равно. Совершенно всё равно о том, что думает его Игрушка, кого представляет, когда она с ним. Это не имело значения: он никогда не претендовал на чужие мысли, напротив, раньше посмеялся бы, обсудив случившееся с братом. Но не теперь. Аджитт ненавидел то, что не мог контролировать, чувствуя себя совершенно смятённым эмоциями, что внезапно обрушились на него. Беззащитным перед ней. Это было невозможно.
— Невозможно, — шептал он в пустоту снова и снова, со страхом ожидая, что скажет Лера, когда проснётся. Но страх столь же стремительно сменялся злостью, стоило вспомнить, как она выдохнула нежно, блаженно: «Ракеш…». А сам брат? Знает ли он о её чувствах, испытывает ли нечто схожее с тем, что сейчас теснится в груди? Память угодливо подкидывала фрагменты недавнего прошлого: их улыбки, разговоры, встречи, в которых сам Аджитт никогда не видел ничего страшного. Да и можно ли было переживать о чувствах Игрушки, которая должна просто исполнять то, что ей прикажут? Теперь Аджитт чувствовал, что загнал сам себя в ловушку, признаваясь лишь самому себе в том, что всегда вызывало смех, случаясь с другими. Испытывать что-то к смертной само по себе было нелепо! Но что-то распускалось в груди, мешая дышать, что-то неизведанное, огромное и… Прекрасное?
Он передумал массу ответов, зная, какой вопрос задаст Лера, как только проснётся. Но все они улетучились из головы, стоило вновь зазвучать её голосу, приглушённому, хриплому. Голосу, что произнёс чужое имя. Ответ получился резким, даже слишком, и Аджитт тут же о нём пожалел, заметив, как Лера сухо кивнула. Конечно, разве могла она ждать от него другого?
— Я не резиновая кукла. — Она говорила холодно, и от этого льда внутренности обдало морозом. — Мне кажется, я давно доказала, что согласна исполнять любые ваши желания, но это… — Лера поднялась с дивана, продолжая кутаться в покрывало. — Это низко даже для вас.
— Я не жду от тебя понимания, — скривил губы Аджитт, чувствуя, как разрастается злость на самого себя, выплёскиваясь на Леру. — Я захотел и взял. Не думаю, что мы вообще должны обсуждать это.
— Вы правы. — Лера сбросила покрывало и начала одеваться, не глядя в его сторону. — Мне показалось, что… Впрочем, не важно. Я ошиблась.
— Что я «что»? — Аджитт подался вперёд, лампа осветила губы, скривившиеся в усмешке, и гладкий подбородок. — Не такой, как Ракеш?
Она вздрогнула, услышав его имя, и это лишь придало злости. Сердце забилось где-то в горле, стакан зазвенел, резко поставленный на стол.
— Я не это имела в виду, — тихо ответила Лера, закончив одеваться. Теперь она закалывала волосы, по-прежнему стоя к нему спиной.
— Не строй из себя оскорблённую невинность, — скривился Аджитт. — Я мог бы даже поклясться, что тебе понравилось…
— Неужели вы действительно не понимаете! — она обернулась к нему наконец, и он невольно отшатнулся, восхищённо глядя на полыхающую гневом фигурку. Казалось, что от неё исходит ледяное пламя, можно было даже представить, как кабинет покрывается инеем на глазах. — Я — человек! Человек, слышите вы? Живой! Настоящий! Со своими чувствами и эмоциями! Вы считаете меня безвольной куклой? Вы ошибаетесь!
— Я считаю тебя той, кто берёт деньги за секс! И можешь называть это как хочешь, мне всё равно! — Аджитт так резко вскочил с кресла, что оно с грохотом упало на пол. — Можешь сколько угодно разыгрывать жертву, но ты здесь для одного — раздвигать ноги тогда, когда я захочу. И если я захотел этого, когда ты спала — не мои проблемы!
Он замолчал, тяжело дыша, но Леру совершенно не смутила вспышка гнева. «А ведь ещё две недели назад она даже голос подать не смела», — промелькнуло в голове. Теперь же Лера лишь вздёрнула подбородок и, медленно подойдя к столу, посмотрела прямо в глаза.
— Спасибо, что отбросили все эти попытки казаться человечнее, чем являетесь. Так гораздо проще, поверьте. Проще, чем думать о вас, как о том, кто способен чувствовать что-то, кроме желания обладать. И неважно — чем. Властью или женщиной. Я могу идти?
Аджитт молча взмахнул рукой, понимая, что если откроет рот, то наговорит ещё многое из того, о чём потом будет жалеть. Это были не его слова, не его мысли. Это было то, чем он жил раньше, не сегодня, не в этот час. Но то, что он сказал, звучало единственно правильно.
Вернувшись домой, Лера поняла, что злость на Аджитта развеялась, оставив после себя горькое послевкусие. К чему разочаровываться в том, кто и так не вызывал симпатии и расположения? Случившееся лишь утвердило в мысли о том, что она права — никакие деньги не стоят унижения. И больше Аджитт не дождётся от неё ни слова свыше того, что он попросит произнести. Верная своему обещанию, Лера лишь склонила голову, когда Аджитт появился в офисе утром. Он же, заметив, что она упрямо опустила взгляд, крепко сжал губы и молча прошёл мимо, не сказав ни слова. Весь день, глядя на закрытую дверь, он хотел вызывать её к себе, но держался. Аджитт хотел, чтобы она была с ним по своей воле. Впервые хотел этого так сильно, что желание просто обладать её телом затмилось желанием видеть улыбку, искреннюю и счастливую. Хотелось пригласить её на прогулку, показать город, прогуляться по реке… Конечно, она согласилась бы, скрепя зубы, но потом он смог бы её развеселить, смог бы заставить улыбаться, может, смог бы заставить её разглядеть в нём что-то новое. Аджитт умел очаровывать женщин и знал об этом. Но никогда ещё у него не возникало желания понравиться смертной! Он поднялся было, решив лично просить Леру провести с ним субботу, когда вспомнил о том, что обещал Лийе.
