Песня Обманщика (ЛП) - Маклеод Саманта (книги хорошего качества .TXT) 📗

Вторую ночь в горах, когда я прижимался к гранитной скале и смотрел, как великолепный закат освещает небо тысячами оттенков красного и золотого, я задавался вопросом, найду ли я когда-нибудь снова что-нибудь прекрасное. Как теперь, когда Аня и Фалур ушли, в Девяти мирах может остаться хоть какая-то красота?

Тельце сокола задрожало, когда моя концентрация разрушилась. Я весь день упорно летал без еды, и мое предательское тело выбрало именно этот момент, чтобы взбунтоваться. Через полминуты я обнаружил, что сижу голый на осколке гранита, прижав колени к груди, а воздух достаточно холодный, чтобы заморозить дыхание, вырывался из моих ноздрей.

Я обхватил голову руками, позволяя ветру рвать перья плаща Фрейи. Там, где никто в Девяти мирах не мог меня видеть, я оплакивал потерю своей прекрасной семьи. 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Замок Тьяцци отражал личность его владельца: приземистый, уродливый и скучный. Он сгорбился над безликой бухтой в дне полета от подножия Железных гор. Вассалы, вынужденные присягнуть на верность Тьяцци, были в основном рыбаками, если не считать несчастных ублюдков, которым приходилось добывать древесину на окраинах Железного леса или трудиться на золотых приисках.

Да, богатство Тьяцци не было связано с его деловой хваткой или даже с безжалостной торговлей и войнами. Ему просто посчастливилось родиться на вершине самой громадной золотой жилы Йотунхейма, так что состояние обрушилось на него, как куча дымящегося коровьего дерьма.

В обличие сокола я кружился высоко над его мрачным замком большими ленивыми кругами. Неужели имея все золото Йотунхейма, это архитектурное чудовище лучшее, что он мог построить? — раздумывал я. При мысли о том, что Ангрбода решила выйти за него замуж, у меня внутри все сжалось.

Странный звук остановил меня в полете. Я склонил соколиную голову набок. Кто-то пел. Женщина с нежным, сладким голосом, который был смутно знаком. Медленно, словно мои действия были случайными и бездумными, как у птицы, я стал спускаться ближе к замку. Звук доносился из очень высокой башни в самом сердце крепости. Глаза сокола были достаточно остры, чтобы я мог разглядеть женщину в окне, хотя я все еще находился на достаточно большом расстоянии от нее.

Это была Идунна. Разумеется, она была заперта в самой высокой башне замка. Я закатил глаза в своем соколином обличии. Что за чертово клише! Да, штурмовать эту комнату было бы почти невозможно, даже с целой армией, но неужели у Тьяцци действительно так мало воображения?

Я сделал еще один ленивый круг вокруг замка. Приблизившись к башне, я смог рассмотреть Идунну более подробно. Ее глаза покраснели и опухли от слез, а волосы были в ужасном беспорядке, но она не выглядела так, будто пострадала. Единственное, чего я не увидел, так это ее деревянную шкатулку из ясеня. Где же, черт возьми, яблоки?

Есть только один способ выяснить это.

Быстро оглядевшись и убедившись, что никто не следит за моим полетом, я нырнул к окну.

Идунна не замечала меня. Стены замка заполнили мой взор. Они неслись ко мне навстречу, когда мое соколиное обличье камнем падало на самую высокую башню. Идунна просто сидела на подоконнике, напевая и проводя пальцами по своим длинным волосам.

Срань Господня.

Я не мог издать ни звука из-за страха, что кто-то заметит мое присутствие, поэтому приготовился к неизбежному столкновению. В самый последний момент Идунна подняла голову, увидела то, что, должно быть, было похоже на хищную птицу-самоубийцу, несущуюся к ней, и закричала достаточно громко, чтобы можно было разбудить мертвых. Идунна прижалась к оконной раме, предоставив мне достаточно места, чтобы пролететь через открытое окно и тяжело опуститься на деревянный пол ее камеры.

Вот тебе и вся тонкость.

Я стряхнул с себя облик сокола, натянул кожаную броню, восстановив прежнюю форму, и встал перед Идунной. Ее камера была небольшой, но вполне пригодной, с соломенным матрасом, грубым столом и, стульями, а так же с умывальником. Нетронутая тарелка с чем-то похожим на сосиски и яйца застыла на столе. Я старался быть не слишком очевидным, оглядывая комнату в поисках яблок.

Ах. Вот она где. Деревянная шкатулка Идунны стояла на полу у ее ног, запечатанная так плотно, что с таким же успехом это мог быть твердый кусок лавы.

— Локи! — выплюнула Идунна, ее глаза сузились.

— Привет, Идунна.

Я сделал шаг ближе к ней, и она отодвинулась. Когда-то, не так давно, она находила меня привлекательным. Теперь в ее взгляде не было ничего, кроме ненависти. Если бы в этой комнате был нож, она, вероятно, попыталась бы заколоть меня.

— Я здесь, чтобы спасти тебя, — произнес я.

— Да пошел ты!

— Я действительно не думаю, что у нас есть время.

Идунна прорычала что-то непонятное. Из-за тяжелой деревянной двери позади нее донесся гул далеких сердитых голосов.

— Пошли, — сказал я, снова приближаясь к ней. — Возьми меня за руку.

Она скользнула вдоль стены, подальше от меня.

— Если ты думаешь, что я пойду с тобой куда-нибудь, придурок, то глубоко ошибаешься!

Я подавил вздох. Заклинание для превращения Идунны и ее яблок во что-то маленькое и портативное было довольно простым, но мне было нужно прикоснуться к ней, чтобы оно сработало. А она, в свою очередь, должна была прикасаться к яблокам.

Голоса зазвучали снова, на этот раз громче. Я услышал глухой стук сапог по лестнице. Дерьмо. Они шли за Идунной. Или, точнее, они шли за яблоками.

— Я отнесу тебя обратно в Асгард, — сказал я как можно мягче.

— Отправляйся в Нифльхейм!

— Тсс! — прошипел я, бросив взгляд на дверь.

— Если ты только прикоснешься ко мне, лживый бастард, я закричу во все горло!

Я заскрежетал зубами. Клянусь всеми Девятью долбаными мирами, я ненавидел упоминания о своем происхождении, и Идунна это знала. Они все это знали.

Топот ног по лестнице становился все громче и громче. Слегка отчаявшись, я решил попробовать зайти с другой стороны.

— Ладно. Я здесь, чтобы спасти тебя, но все в порядке. Если ты предпочитаешь остаться с Тьяцци, я оставлю тебя с ним.

Я отошел от двери и подошел к окну. Взгляд Идунны следовал за мной, сочась ядом.

— Ты, наверное, считаешь меня полной дурой, если я снова тебе доверюсь. — У нее на глазах выступили слезы. Это никогда не было хорошим знаком.

Я пожал плечами, будто это ничего для меня не значило, и встал на полпути между окном и шкатулкой из ясеня Идунны.

— Может быть, Тьяцци будет добр к тебе, — сказал я. — Возможно, у него толстый, огромный, удовлетворяющий… сердце.

Идунна фыркнула и отвернулась. Черт, черт, черт! Она не клюнула на приманку. Звуки, доносившиеся с лестницы, были так близко, что я почти мог различить отдельные голоса. Там было множество отдельных голосов.

Хорошо. К черту элегантность и тактичность.

— Я забираю яблоки! — воскликнул я.

Я, наклонившись, схватился за шкатулку. Идунна закричала громче, чем я мог себе представить. Она бросилась к своей деревянной шкатулке и вырвала ее у меня из рук. Я схватил ее за запястье. Она на секунду подняла голову и в ее заплаканных глазах мелькнуло смущение, прежде чем магия окутала ее, и она исчезла в облаке золотой пыли.

Идунна с яблоками упали на землю, превратившись в крошечный лесной орех с исключительно толстой скорлупой. Деревянная дверь позади меня задребезжала. Кто-то выкрикнул имя Идунны. Засов с другой стороны двери начал открываться с ржавым скрежетом.

Я согнул руки и принял форму сокола Фрейи. Крепко зажав в когтях орех с Идунной и яблоками, я вылетел в окно. Позади меня кричали люди, и что-то похожее на тарелку с завтраком Идунны взмыло в воздух намного ниже меня.

Ха! Идиоты.

Теперь, когда наше прикрытие было раскрыто, и хитрость была раскрыта и вылетела из окна так же верно, как и последняя трапеза Идунны, я рванул к ближайшей тропинке между мирами. У меня оставалось очень мало времени. Как только станет известно, что Идунна исчезла, Тьяцци начнет меня преследовать.