Невеста Крылатого Змея (СИ) - Грез Регина (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Суров больно. И на ворона похож. Я его боюсь.
А ведь и не называли даже имени. Об одном ли говорили сейчас… Но Радсей смеялся от души, запрокинув голову:
— На ворона! Эко ты сказала, я бы и не подумал. А ведь и впрямь…
— Скажи, ты его видел ли другим, ну… в небе он когда?
Молчал Радсей, сдвинув брови, а губы смешливые уже разъезжались в улыбке. За шутку, верно, принял ее вопрос, решила девушка, и придет же в голову, самой пора давно понять — не бывает такого, чтобы человек и Змеем становился, да еще летал. Это же тебе не Кот-людоед, и не колобок-попрыгун.
Подосадовала Леда на свою наивность, зажала Радсею смеющийся рот, а когда он на постель повалился, оказалась на нем сверху. И все бы ничего, обнялись как обычно и встали, как раздался позади раздраженный голос:
— Вот, значит, чем наша затворница лечиться удумала! А я-то все гадаю, жива ли тут она взаперти. А, кажется, и не скучает вовсе.
Леда мигом от друга оторвалась, спрыгнула с постели. Годар стоял в дверях, упираясь в косяки руками, рубашку, дареную на днях, Леда на нем сразу признала. Неспешно поднялся и сам Радсей, выглядел довольным, одежду смятую на себе поправил:
— Отчего же мне дорогую невестушку не утешить в печали? Скоро нам расставаться, сам знаешь, так хоть ты ее не покинь, пригляди за ней без меня, да сыщи потом доброго мужа. Нечего лебедушке обо мне долго тосковать, белое личико умывать слезами, пусть положенные три месяца отбудет, да и кончено. Обещаешь ли ее беречь, брат? Пуще своего глаза, пуще своей руки…
Кажется, вся нечаянная злость с Князя сошла разом. Выпрямился, шагнул за порог внутрь, загородив проем:
— Обещаю!
— Вот и сладили! А пока что мое время красой ее любоваться, зря коришь.
— Не пристало ли невесте скромнее быть?
— Я не в обиде…
Годар чуть не заскрипел зубами с досады, круто повернулся к трепещущей девушке:
— Бездельничать не надоело? Славутницы все ваши венки плетут, чучело из соломы мастерят да разбирают шитье, а ты все от света хоронишься по углам. Помогла бы Арлете с хозяйством управиться, иди, ждет тебя сестра!
Вот так пристыдил! Уж не померещились ли Леде прежние речи Князя. Или так ретивое взыграло при виде ее невинных забав с Радсеем. И не дознаешься. Что ж, а ведь прав Годар, пора и честь знать, дел невпроворот, а она вздумала хорониться ото всех, да печалиться о своей нелегкой доле. В работе, глядишь, и отвлечься получиться от грустных дум да тревог.
Леда змейкой из светелки скользнула, ненароком задев Князя плечом, будто обожглась, отчего ж он всегда такой горячий, чудно, право. А если к голому телу прижаться? Леда вдруг остановилась у лестницы в самом низу, ухватилась за перильца дубовые. Новые странные ощущения наполнили грудь, потекли ниже. Отчего-то сама собой привиделась в уме откровенная картинка — двое обнаженных людей сплелись на ложе воедино, и так им хорошо оттого, так сладко, что и словами не передать.
Леда подобные мысли постаралась скорей отогнать, поспешила к Арлете, стала выполнять ее поручения на кухне, добрые блины удались в тот вечер, да еще и с луковым припеком. О Радунюшке справилась Леда, вроде помирились мать с дочерью, затихли упреки да пересуды. Так в делах и заботах по дому прошли два дня, оставшихся до последнего летнего праздника.
Еще накануне Годар со своими людьми уехал на большую охоту. А утром Торжества заглянула к Леде чернавка, передала, что зовут ее молодые девушки на луга с собой. Удивительно немного, прежде лишь от Радуни такое приглашение поступало. Среди местных красавиц Милана верховодила и не очень она Леду привечала, все знали. А тут вроде как сама в кружок принимает, может, замириться хочет. Так вроде и не сильно ссорились.
Леда даже не стала сказываться Арлете или Радсею, собралась и вышла из княжеского терема. Подхватили ее девицы под белы руки и увлекли за ограду.
— Чучелко славное сложили, пойдем-ка, одобришь!
Только увели Леду почему-то не на ближайший луг у поля — там вовсю уже готовились к старинному обряду срезания Первого колоса, а намного дальше — на заброшенный выгон для скота. Прямиком к ветхим сараюшкам, где когда-то ночевали овцы. Леда послушно шла, окруженная стайкой девчонок, радовалась, что вокруг смеются, да поют песни. А вот когда увидела Милану, сидевшую на бревне у сарая с длинным хлыстом в руках, начала и задумываться. Только Милана сразу же повела жесткий разговор:
— Долго с тобой нам возиться некогда! И так подлости твои терпели изрядно, но пришел черед и сквитаться нам.
— И чем же я вам плоха? Вроде не лезу на рожон, живу тихо…
— Тихо, говоришь? Оно и видно… Из лесу явилась Князей оморачивать, так и того тебе мало показалась. Перекинулась на простых парней, женихов наших. У, змеища подколодная! Бесстыжие твои глазищи! Такую и живьем закопать в землю не совестно.
— Ты, вообще, о чем говоришь-то? Каких еще ваших женихов?
— Ага! Гляньте-ка на нее, овечку безвинную из себя строит. Да все Гнездовье видело, как ты под руку с моим Вадичем шла. С той поры он ко мне и не заглядывает, и ноне с Самим на охоту уехал, даже не повидались. Твоя работа, ведьмища ты лютая! Ты разлад меж нами напустила!
— Господи, чепуха какая! Не нужен мне твой жених! У меня есть Радсей…
— Не будет скоро Радсея! Тогда за кого примешься? Кто на очереди второй?
Сообщницы Миланы одобрительно зашумели, а Леде стало жутковато. Ох, не доведут до добра эти женские разбирательства, но ведь не станут же девчонки ее взаправду колотить?
— Давайте решать уже с ней, а то на поле надобно идти, скоро хватятся.
— Плетьми огреть разок-другой да прогнать обратно в чащобу. Пусть с волками живет! Там за свою примут.
— Соломой обложить и сжечь, огонь всю скверну очистит.
— На притолоке повесить, вон и крюк торчит…
Леда похолодела прямо. Неужели всерьез эти угрозы? Не с ума ли повернулись местные красавицы. Так ведь ни за что же можно пропасть!
Милана ловко хлыстом по земле щелкнула и приказала:
— В сарайку ступай! Запрем тебя до ночи, а то и до самой зори. Посидишь одна, так, небось, и вспокаешься, впредь умнее будешь. Может, хоть дедушка-хлевник тебя тут пошугает малость. Он горазд шутки шутить, пущай тебе косыньки-то порастреплет.
— Девочки, да вы что!
Несколько крепких молодых рук затолкнули Леду в сарай, двери тут же затворились, и вскоре девушка поняла, что ее не только закрыли на засов, но и подперли двери каким-то батогом для надежности.
«Вот же дурехи! Мне бы и так не выбраться…»
Леда даже не стала вырываться и кричать, вряд ли донесется до поля, сама же прислушивалась недолго к ругани за стеной и вскоре поняла, что девушки уходят. Вот и осталась одна. Ох, неприятно! Вроде и белый день на дворе, а в сараюшке без окон темно, только из одного угла в потолке пробивается свет, кажется, пара досок на крыше обветшали, прогнулись. Леда осмотрелась и приуныла. Мысль о том, что придется весь праздник провести в душном старом помещении с запахом подсохшего навоза, радости не прибавляла совсем.
Помаявшись немного у дверей, Леда вдоль стен пошла, тщательно ощупывая доски, вдруг да найдется для нее лазеечка, но напрасно. А ведь Милана еще каким-то хлевником пугала. А вдруг и правда, вылезет сейчас из гнилой соломы шустрый старичок, ох, душа в пятки уйдет, лучше и не представлять. Сколько времени Леда так пробыла в сарае, сама не поняла, и всплакнуть успела и рассердиться. Ноги устали, даже негде было присесть. Девушка взяла в руки тонкий прут, брошенный возле пустых яслей, и боязливо поворошила солому в углу. Нет ли там мышей или прочих каких зверушек… Пускай сразу покажутся, а не выскочат невзначай.
А потом вдруг заприметила Леда под соломой лестницу. Ко времени подвернулась! Решение пришло сразу:
«Приставлю к стене и до крыши доберусь, вылезу наверх, а там, может, удастся по стене на землю спуститься. А глупым девчонкам скажу, что сквозь двери прошла, ведьмы же все умеют, вот страху-то напущу!»
