По образу и подобию (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
— А знаешь… — неуверенно сказала Халька. — Есть одно место…
Алёна выжидательно молчала, понимая, что торопить подругу не стоит.
— Есть место, в общем. С людьми. Хорошими людьми. Если тебе надо спрятаться до осени, они тебя спрячут…
— Да? — переспросила Алёна, оживая надеждой. — Пусть, пусть спрячут! Я согласна!
Халька хмыкнула. Потом сказала:
— Туда добраться не очень просто. Вот смотри, — она положила ладонь Алёне на плечо. — Во-он там, видишь?
— Старые разрушенные террасы? — жадно переспросила Алёна.
— Точно. С подлеталки туда запрыгнуть можно. Сложно, но можно.
— С ума сошла! — вытаращилась на подругу Алёна. — Это нереально вообще!
— Реально, — без тени насмешки сказала Мальсагова. — Я прыгала. Собственно, так я к тем людям и попала — весной вот, после того, как мы… ну… В общем, приходила сюда и прыгала. Очень мне хотелось узнать, что там. Ну и. Допрыгнула. Там секрет есть. Там руки разжимать надо чуть раньше верхней точки… тогда допрыгнешь.
Иначе свалишься. Я сваливалась много раз.
— А если и я свалюсь? — спросила Алёна напряжённо. — Сама говоришь, у тебя с первого раза не получилось!
— Не свалишься, — уверенно сказала Мальсагова. — Свенсен, в тебя верю. Давай, я прыгну первая, а ты смотри. Повторишь за мной. Шайда, а то тебя ищут уже давно, наверное. Глядишь, и сюда заглянут.
— Думаешь, заглянут? — Алёна закусила губу.
— Думаешь, нет? Ты же сама рассказала, какой это эксперимент важный преважный. И ты думаешь, институтские дадут тебе спокойно спустить его в унитаз?!
— Не дадут, — согласилась Алёна.
Халька пошла к подлеталкам, сняла с крючка одну из них.
— Гляди. Растягиваешь, как можно дальше… вот так… и — хайяааааа!
Мальсагова взлетела в воздух. А затем, отпустив руки, кувыркнулась и приземлилась — Алёна глазам своим не поверила! — точно на разрушенных террасах. Близковато к краю, взмахнула руками, выправляя равновесие. Алёна судорожно стиснула кулачки, переживая за подругу. Но она не свалилась… Замахала руками, завопила:
— Огогогой!
Заметалось между скалами гулкое эхо. Алёнке бы задуматься, с чего такой длинный, красивый и удачный прыжок получился у Хальки, но где там! Она подскочила ко второй подлеталке, растянула её насколько хватило сил и толкнула ногой землю.
Вынесло её далеко и высоко, и руки она разжала вовремя, но уже совсем рядом с заброшенными террасами — протяни руку, коснёшься рукой! — поняла, что не допрыгнула. Что сейчас хлопнется в озеро, и опять до берега греби. В ледяной воде…
Но будто что-то подхватило её, подняло, закружило и швырнуло лицом прямо на прогнившие доски. Алёна судорожно вдохнула, удар всё-таки оказался силён, и поехала на пузе вниз, в озеро, судорожно цепляясь за всё, что подворачивалось под руку. А подворачивалась, в основном, всякая ерунда, которая обламывалась и скользила следом. И тут вдруг пальцы впились в живое…
Халька схватила подругу за руку, сначала за одну, потом за вторую. И вытянула. Аёна долго лежала на старых досках, приходя в себя.
Сквозь еловые лапы плыло небо, лохматое, рваное, в синих пятнах летней голубизны. Сердитое цоканье белки и — прилетевшая мало не в глаз шишка. Порыв холодного, терпко пахнущего морозом ветра по щекам, запах льда, прелой хвои, старых, отживших свой век, досок… Жизнь, как она есть. Хорошая жизнь! Потому что вот теперь-то «Ковчег» точно уйдёт без неё.
— Хватит валяться, — фыркнула Халька. — Вставай. Пошли…
И протянула подруге руку. Алёна взялась за халькину ладонь и встала.
Заглянула вниз. Там, далеко, болтались подлеталки, качаясь над свинцово-серой водой. Некому было выбрать их и натянуть на крючья…
Алёна вспомнила, что не раз сама находила подлеталки в несобранном виде. Это считалось дурным тоном, виновника искали всей толпой и уж если находили… Но находили не всегда. Вот значит, почему! Кто-то прыгал с подлеталок на старые террасы…
— Пошли, — потеребила за рукав Халька. — Пойдём! Тут далеко идти…
ГЛАВА 6
Старые заброшенные постройки тянулись куда-то вглубь, выстывшие, наполовину обрушенные. Здесь был когда-то огромный тренировочный центр, потом его не стало. Много лет назад не стало. Очень много. Почему не убрали и не рекультивировали, оставалось только гадать. Может быть, потому, что сюда не досягал контроль климатических станций, а ставить ещё одну станцию не было смысла — за скалами, там, куда уходил водопад, начиналась огромная равнина, но — глубоко внизу. Очень глубоко. Почти на полкилометра от уровня озера. Брать под кокгроль и её посчитали слишком затратным, невыгодным делом. Нижний Город расширялся совсем в другую сторону.
Халькины «хорошие» люди облюбовали подвал административного здания. Причём с виду было не сказать, что там кто-то живёт вообще. Здание и здание, запущенное и раздолбанное, как всё вокруг. Но дверь в подвал была очень непростой. С виду хлипкая, прогнившая, а на деле… Алёна оценила толщину. И качество внешней иллюзии. Даже попыталась сунуть палец в наружную щель, и наткнулась на твёрдую поверхность. Оптическая иллюзия, обыкновенные уличные краски.
Их встречали. Молодой взлохмаченный парень, здорово напомнивших небрежным своим видом Тима. Но это был не Тим. Ив руках у него было оружие. Армейская «линия», если Алёна что-нибудь понимала.
— Кто? — сухо спросил он у Хальки.
— Это Алёна, — пояснила Мальсагова. — Будет теперь жить у нас.
— А, — парень потерял к пришедшим всякий интерес. — Устрой.
— Пошли, — Халька потащила подругу за руку. — Со мной будешь.
В длинный коридор с двух сторон выходили двери, как в больнице, с той лишь разницей, что коридор освещался тусклыми от времени и длительного неухода панелями и не мог похвалиться должным уровнем стерильности. В одну из дверей и вошли девочки.
Узкая комната с окном-имитацией, в окне — пшеничное поле, обрывающееся над полноводной рекой, закатное небо, заря на полгоризонта и звёзды… Две узкие кровати, столик у окна, пара тумбочек, шкафчик.
— Твоя, — кивнула Халька на пустую кровать.
Алёна осторожно села. Внезапно накатило слабостью, задрожали руки. Большим трудом удалось не расплакаться…
— Халя, а ты что здесь? — спросила Алёна. — Ты-то почему из дома ушла?
— А нет у меня больше дома, — хмуро объяснила Мальсагова, забираясь на свою кровать с ногами.
— Это как, то есть, нет? — не поняла Алёна.
— Жрать хочешь? Вон открой ящичек, там печенье и пачка сока… бери… Угощаю.
Алёна вытянула начатую пачку, захрустела сухим печеньем. Вкусно, особенно когда с голодухи.
— Мои предки, как я уже говорила, оказались идиотами, — начала объяснять Халька. — Отец, как ты знаешь, занимался поставками продовольствия. Однажды ему предложили выгодный контракт, он согласился. А потом оказалось, что этот кокгракт в конечном счёте выводил на «Зелёный мир» и поставки уходили на Юг.
— Ох, ты-и… — только и смогла выдохнуть Алёна.
— Ну, что, его арестовали, как пособника, и маму тоже, может, расстреляли уже… мелких в интернат, а я… Я как-то сумела сбежать, сама не знаю как, бродила по городу, пришла на подлеталки… думала, утоплюсь к чертям собачьим, а тут — Митра, ну ту его видела уже. Дмитрий Мирошкин его зовут. Вот так и живу с тех пор. Здесь. Телепаты — сволочи, — с ожесточением добавила Халька.
— А телепаты с чего… — не поняла Алёна.
— Да могли же они разобраться, что папу обманули?! — с яростной тоской спросила Мальсагова. — Могли! Но не захотели. Предпочли просто кинуть человека в тюрьму и расстрелять. За пособничество. И маму тоже, как соучастницу! Вот тут все такие. У кого родных, а кто и сам… ни за что.
— Блин, — только и сказала Алёна.
— Именно что, — угрюмо подтвердила Халька. — Блин…
— Слушай, я что-то, — сказала Алёна неуверенно. — Ну… нехорошо мне. Я посплю?
— Да спи, чего спрашиваешь. Ты теперь наша.
Алёна стянула обувь, вытянулась на постели. Долго смотрела в тусклый, давно плакавший о косметическом ремонте потолок. Так странно было чувствовать себя… Усталость навалилась, но сон не шёл, ни в одном глазу, хоть плачь. Халька читала книгу с терминала. Не со своего, а с какого-то старого, битого и царапанного, наверняка без идентификатора, с функцией только читать. И то. Куда ей в информ соваться. Засекут и схватят. У неё персонкод такой же, как и у Алёны, а значит, ответственность — полная. То есть, получи поражение в правах за действия главы семьи и распишись. Тюрьма. Или, о боги, расстрел.
