Судья и палач (СИ) - Никитина Анастасия (прочитать книгу txt) 📗
— Можно нам войти? Не на лестнице же разговаривать.
— Заходите! Конечно, заходите! — засуетилась тетка. — Помер… Вот тебе на…
Она провела их на захламленную кухню. В углу источало ядовитые миазмы переполненное мусорное ведро. На столе громоздилась грязная посуда вперемешку с заплесневелыми консервными банками. Хозяйка сгребла их, потревожив тучу мелких мух, и переставила на подоконник.
— Вы не думайте, — говорила она, водружая на липкую клеенку грязные стопки и бутылку дрянной водки, — хозяйка я хорошая. Но решила, что раз Сашка меня выгнал, так и нечего ему миски скоблить! Обедать будете?
Макс машинально взглянул на предлагаемый обед. Водка и вскрытая банка «Кильки в томате».
— Нет, спасибо. При исполнении не положено, — быстро ответил он, с трудом сдержав брезгливую гримасу.
— А я, с вашего позволения, — тетка наплескала в гранёный стакан мутную водку. — Помянуть надо Сашеньку. Это ж надо, помер. Хоть раз в жизни повезло!
Она залпом выпила и подцепила ножом крышку на банке. Вместо кильки внутри обнаружились бычки… папиросные. Хозяйка закурила.
Друзья синхронно достали свои сигареты, чтобы хоть как-то перебить гнилостный запах кухни.
— Вы гражданская жена Серова? — начал Николай. — Представьтесь, пожалуйста.
— Таисия Львовна Орлова. Из тех самых Орловых, да, — приосанилась алкоголичка. — Балерина. Правда, уже на пенсии… Как три года назад выперли из театра, так и покатилась жизнь моя…
«Однако, — мысленно прикинул Макс, — балерины выходят на пенсию в тридцать пять, плюс три года… Да она моложе меня, а выглядит лет на пятьдесят…»
— Но форму держу, да, — продолжала между тем бывшая балерина. — По старой памяти. Надо соответствовать. Все-таки я работник искусств… Жрица Мельпомены, да… Вот вы, небось, думаете: «Фу, Таська, без закуски пить, моветон!» А я почему не закусываю? Фигуру берегу, вот!
— Понятно, — прервал Николай ее излияния. — Давайте вернемся к Серову, Таисия Львовна. Когда вы его видели последний раз?
— Так в субботу! Когда он меня выгнать вздумал. Прихожу с работы… Я, между прочим, работаю, не тунеядка какая-то, — хозяйка подчеркнула последнюю фразу, многозначительно взглянув на Макса. Майор предпочел ее ужимки не заметить. — Значится, прихожу я с работы, а он, гад, прямо с порога: «Собирай манатки и вали отседова». Я, говорит, теперь большой человек, ты мне не ровня! Это я-то! Орлова! Артистка! Ему не ровня! Он, видите ли, богатый теперь человек, наследство получил, и баба ему нужна круче! Вот… Как разбогател, так и не ко двору пришлась верная жена. А уж я-то его как любила, как любила… Даже за водкой с утра в гастроном могла сбегать! Представляете? Просыпаешься утром, все болит, а в доме ни граммулечки, чтобы здоровье поправить! Так я поднималась и шла! Как умирающий лебедь! Из последних сил! И все ради него, неблагодарного!.. Разве это мужчина?!
Хозяйка, скрипнув ножками табуретки по линолеуму, придвинулась к Максу. Майор съехал на самый краешек сиденья. Запах давно не мытого тела шибал в нос не хуже аммиака.
— Таисия Львовна, — строго прервал капитан, — а что за наследство получил Ваш муж?
— Да какой он мне муж! — вскинулась тетка. — Одно название.
— Наследство… — напомнил Николай, с трудом сдерживая улыбку. Импозантный майор, похоже, сам того не желая, пленил ветреное сердце бывшей балерины. Во всяком случае, тетка уже наполовину сидела на его табуретке, а сам Макс, со страдальческой миной на лице, забился в угол между столом и холодильником. Единственный путь к отступлению перекрывала любвеобильная жрица Мельпомены.
— Да не было там никакого наследства! Я ему сразу так и сказала, — отмахнулась Орлова, нежно поглядывая на свою жертву. — Кто Сашке наследство оставит, если он детдомовский? Ни отца, ни матери не знал никогда. Это я из хорошей семьи.
— И все-таки, — настаивал оперативник.
— Курьер к нему приезжал. Я сама его не видела, Сашка рассказывал. Привез бумагу какую-то красивую с большой печатью и деньги. Триста тысяч! Сашка и поплыл. Хоть я ему и говорила, перепутали тебя с кем-то. Занычь бабло и забудь. Чтоб было, что вернуть, когда разберутся и назад свое имущество потребуют! А он мне: «Дура!» Ну, и кто теперь из нас дура? Наследство-то, выходит, я получила.
— Какое наследство, Таисия Львовна? Вы были правы, никто никакого наследства Серову не оставлял.
— Серову, может, и не оставляли, а мне оставили. Года два назад Деньку убили. Хороший был мужик. Не жадный. Есть у него что выпить — вся наша компания гуляет! А потом, раз, и убили. Квартира его приглянулась этим, как их? Черным риэлторам, вот. Он одинокий был, вот они и… А мы с Сашкой такие же. Сашка детдомовский, а я сирота… Померла мамочка моя… — Тетка всхлипнула утирая пьяную слезу. — Я тогда как раз доплату к пенсии получила. Мы с Сашкой к нотариусу пошли и завещания друг на друга оформили чин по чину. Чтоб, значит, и нас вот так же не…
— Значит, Вы теперь хозяйка этой квартиры?
— Да, — многозначительно улыбнулась Максу бывшая балерина. — Я теперь девушка с хорошим приданым. Две квартиры в наше время, это вам не баран чихнул!
Макс вздрогнул, почувствовав, что на колено ему легла горячая ладошка.
— Я пойду пока с соседями пообщаюсь, — подскочил он, наплевав на хороший тон. — Позвольте, Таисия Львовна.
С явным сожалением тетка выпустила оперативника из ловушки, и майор быстро ретировался в коридор.
— А как Вас зовут? — алкоголичка, проводив Макса взглядом, повернулась к Николаю.
— Капитан Корбов, — быстро ответил тот, опасаясь, что нежные чувства перенесут на него.
— А скажите, капитан Корбов, — задумчиво проговорила Орлова, — а Ваш коллега, он женат?
— У майора Реброва есть невеста, — едва не расхохотался капитан, — но к делу это не относится. Лучше расскажите мне о вашем муже…
— Да какой он мне муж?! — вскинулась бывшая балерина. — Говорю же, одно название! На безрыбье, как говорится… Мы, бабы, ведь почему пьем? Потому что мужчины настоящего рядом нет. Так, раки одни. А я ведь еще не старая, капитан, мне бы мужика хорошего, да жить по-человечески. Ребеночка родить. Эх… Принесла я себя искусству в жертву. Ничего не успела. Ни ребенка, ни котенка…
Женщина мечтательно посмотрела в сторону двери, за которой скрылся майор, пустив по щеке очередную слезинку.
— Таисия Львовна, — Николая душил смех. — И, все-таки…
Предмет мечтаний бывшей балерины в этот момент стоял на лестничной площадке перед раскрытым окном и жадно вдыхал прохладный, разбавленный осенней моросью воздух. Щелкнул дверной замок, и у него за спиной раздался звонкий голос:
— Ты чего в окно высунулся, милый, простудишься!
Майор резво развернулся. Но это оказалась всего лишь пожилая женщина с круглым добродушным лицом. Покосившись на дверь чересчур гостеприимной квартиры, Макс поднялся по ступенькам:
— Майор Ребров, — представился он, показав удостоверение. — Вы знакомы с гражданином Серовым?
— Водопроводчиком, что ли? — улыбнулась женщина. — Так это сосед мой. Вон его квартира.
— А Вы не могли бы уделить мне немного времени и рассказать о своем соседе?
— Могла бы, проходите, — она распахнула дверь, пропуская оперативника. — Только недолго, если можно. Мне скоро внучку из школы забирать.
— Когда вы в последний раз видели Серова, Лидия Петровна? — спросил майор, записав паспортные данные.
— На прошлой неделе. Они там полночи гуляли, праздновали что-то, вот я и выходила с зятем.
— Ваши соседи алкоголики?
— Они самые, — вздохнула женщина. — Ну, слава Богу, хоть не наркоманы. У моей подруги в соседях такие, вообще ужас. А у нас ничего. Довольно тихие. Сашка на все руки мастер. Починить что, подправить, весь дом его зовет. Пьяный, не пьяный, а сделает.
— А что праздновали, не знаете?
— Да откуда ж мне знать? Мы постучали к ним с зятем, Сашка вышел, мол, все-все, уже закругляемся. И, действительно, музыку прикрутили, орать перестали.
— Больше ничего не сказал? — уточнил Макс.
