Факты и реальность - Ольховицкая Диана (книги без сокращений .TXT) 📗
— Понятно, — коротко бросает Адриан, устремив взгляд куда-то вдаль.
Мне вдруг становится не по себе. Непонятное давящее чувство в груди.
— А почему ты воинским прозвищем не назвался? — вдруг говорит Белор тоном обиженного ребенка. — Если бы я знал, кто передо мной! Да я бы… В общем — извини, для меня это большая честь.
— А ты, значит, назвался? — интересуется милый.
— У меня его не было. Я потом придумал, когда в гладиаторы подался. Но ты прав — не стоит разменивать истинное на все это дерьмо… — Вдруг, замерев на мгновение, Белор награждает Адриана изумленным взглядом. — Погоди, так ты же посвящение принял?
— Поговорим позже, — мягко останавливает его милый, поднимаясь. — Когда выйдем отсюда.
Музыка неожиданно смолкает. Но лишь для того, чтобы через минуту заиграть вновь — нежную лиричную мелодию, наполненную хрустальным звоном капели и виртуозными трелями влюбленного соловья.
Зрители, внезапно очнувшись от радостного безумия, улыбаются и чинно рассаживаются по местам. Дамы всех возрастов и сословий кокетливо прихорашиваются, томно вздыхают и, жеманно поводя плечиками, устремляют взгляды на арену. Точнее, на Адриана. Неисчислимое множество женских глаз, прекрасных и не очень, сияет обожанием и надеждой, таинственно обещая что-то неземное и возвышенное, но в то же время жаркое и пьянящее. Ох, как мне все это не нравится!
— Мэт, а чего они ждут? — с трудом скрыв раздражение в голосе, интересуюсь у брата. — Ведь поединок закончился?
— Систер, ты что? Сейчас новый чемпион будет выбирать ту, кому он посвящает победу.
— И кого он выберет? — срывается с губ совершенно дурацкий вопрос.
— Откуда мне знать? — заявляет братец, пряча хитрые глаза. — Кого захочет. Может, вон ту бабулю с третьего ряда.
Машинально смотрю в указанном направлении. Как есть — толстая старуха в безобразном тюрбане. Но взгляд… Елкин дрын! И эта доисторическая троллица туда же! На моего Адриана… такими глазами… Гневно оглядываюсь вокруг. Жаль, Мэт все огрызки умял, а то бы запустила! Вот честное слово!
Адриан поднимает голову… Нет, я не сомневалась. Милый смотрит на меня и только на меня, не отрываясь, спокойно и невозмутимо. Но я почему-то теряюсь, краснею и, приложив ладони к вискам, застываю в нерешительности. В тело со всех сторон впиваются ядовитые колючки глаз. Обиженные красавицы бесцеремонно разглядывают меня с головы до ног, словно диковинную зверюшку в клетке, силясь понять, что же во мне такого особенного, и, не найдя ответа, презрительно отворачиваются. Но мне сейчас не до них.
Окружающий мир исчез, растворился, потерял физические очертания. Время остановилось, покрыв прошлое и будущее тонкой зеркальной пленкою, отгородив их и убрав восвояси.
Я лечу, бесконечно падаю в бездонный колодец, отчаянно и безнадежно тону в синеве любимых глаз. Необъяснимое ощущение: упоительно, легко, волшебно, и вдруг, как острым коготком, — царап… Непонятный взгляд какой-то. Странный. Не родной.
— Держи. — Мэт что-то вкладывает мне в руку.
Оторвав взор от милого, гляжу на ладошку. Цветок. Оранжевый. Губы трогает нервная усмешка. Это еще что? Откуда взялось? И на кой тролль оно мне?
— Стрелиция, — с готовностью отвечает братец на невысказанные вопросы. — Символ мужественности, бесстрашия и победы. Тетку видишь на втором ряду с клумбой на голове? У нее и позаимствовал. — И, вздохнув, добавляет: — Удачи тебе…
— Мэт, — нерешительно заглядываю в глаза брату, — скажи, а семь лет назад что-нибудь было особенное? В смысле какие-то военные действия?
— Еще бы! — Юное дарование окидывает меня снисходительным взглядом. — Война с северянами, знаменитая битва у Проклятых топей. Уверен, лет через сто гладиаторы будут ее изображать, как великое сражение в истории… Стой! — Мэт застывает с открытым ртом. — Вот я тормоз. Северная война… Рин… Ну и гад Адриан! Ладно остальным, но мне-то мог сказать! После того что мы с ним… — Небрежно взъерошив упрямую челку, братец направляется к выходу. — А ну вас к гоблинам обоих, пойду с товарищами поболтаю, пока препод слинял.
— А мне что делать? — в поисках поддержки испуганно хватаю Мэта за рукав.
— Ждать, — как-то слишком по-взрослому ухмыляется братец. — Сейчас твой герой сам заявится.
Взгляд вновь устремляется к Адриану. Уже знакомый мальчишка-прислужник под торжественные звуки музыки выносит на арену хрустальный поднос. Ух ты! Восторженно выдыхаю. На подносе созданные из живых цветов и увитые разноцветными лентами изящные благоухающие диадемы. «Корона избранной», — мелькает в голове услышанное где-то название. Каждое из украшений по-своему неповторимо: нежная хрупкость гвоздик, возвышенная утонченность лилий, гордое совершенство камелий. И еще, и еще…
— Мэт, — завороженно интересуюсь у юного дарования, — эти цветы… они что-то означают?
— Да, — кивает братец. — Они говорят: «Ты прекрасна!», но каждый по-своему.
Милый, пробежавшись взглядом по цветочному великолепию, уверенно берет в руки… корону из орхидей.
Ах! Чувственный выдох трибун.
— И орхидеи? — уточняю горячим шепотом.
— Конечно, — обернувшись, братец награждает меня многозначительным взглядом. — Но дарят их только близким. Это чересчур откровенное признание, на грани…
Помахав мне рукой, Мэт с таинственной улыбкой удаляется.
Затаив дыхание, слежу, как милый поднимается по лестнице. Ступенька, еще одна… Сердце гулко отзывается, считая его шаги. Одно сердце. Мое. Адриана я больше не слышу и не чувствую. Точнее, с тревогой ощущаю приближение чего-то необъяснимого, грозного и опасного. Снежная лавина? Камнепад? Леденящий порывистый ветер? Бр-р-р! Как он там назвался? Рин Северный Вихрь? Точно, аж в дрожь бросает. А ведь такой солнечный денек. Новоявленный чемпион уверенно входит в ложу и подходит ко мне. В руках у победителя корона из орхидей — хрупких, трепетных, чарующих. Но почему-то в этих нежных лепестках мне чудится дерзкий вызов и даже грубость. Помедлив, Адриан возлагает мне на голову роскошную живую диадему.
И-и-и… Холод! Жар! Радость! Страх! Смятение! Все сразу — единым клубком, разноцветной путаницей. Будто ровная шелковистая нить судьбы завилась замысловатой петлей, и потянуть ее боязно — может, и распутаешь, а вдруг узелок завяжется? Облизываю пересохшие губы. Да что со мной происходит, ешкин тролль?!
Где-то там — на другой планете, в ином измерении — публика восхищенно хлопает, веселится… Здесь только мы. Я и Адриан. И отчего мне так не по себе? Может, переволновалась? С надеждой смотрю на милого. У-у-у… Нет, это не он. То есть, конечно, Адриан. Но какой-то совершенно незнакомый.
— Тебе был нужен победитель? — надменно интересуется этот чужой человек. — Он перед тобой. И требует заслуженной награды.
— Возьми, — растерянно протягиваю Адриану оранжевый цветок стрелиции, — это тебе.
— Спасибо, — коротко бросает чемпион, небрежно приняв подарок. — Но я хочу большего.
— Поцелуй? — шепчу испуганно, чувствуя, как пробирает озноб. — Прямо здесь?
— Интересное предложение, — усмехается Адриан. — Но это слишком мало.
— Да как ты смеешь… — дрожащим голосом начинаю я. — И, собрав всю волю в кулак, продолжаю более твердо: — Как ты смеешь так себя вести, наглец!
— А победители всегда себя так ведут, — невозмутимо поясняет Адриан, глядя куда-то вдаль. — Так что учти на будущее, раз они тебе так нравятся. Думаю, Белор был бы гораздо нахальнее.
Ох… В смятении делаю шаг назад. Сколько же в нем силищи! Спокойствия, уверенности, истинно мужской привлекательности. Так и притягивает к себе, манит, как огонек свечи несчастного мотылька. Хочется закрыть глаза и ни о чем не думать, но…
— Значит, так, — гневно тряхнув волосами, пристально смотрю в глаза новоявленному чемпиону, — я сюда пришла потому, что хотела лучше понять тебя. И цветок в твоих руках — знак искреннего восхищения тем, что я увидела. А дальше… — язвительно улыбнувшись, привычным движением накручиваю локон на палец. — На ваши чемпионские правила и традиции мне наплевать с высоты драконьего полета. И наедине с собой можешь воображать все что угодно, меня это не волнует. Впрочем… — награждаю наглеца презрительным взглядом. — Если будешь воображать слишком сильно и я что-нибудь такое почувствую, что мне не понравится… Получишь по зубам! Так и знай!
