Пыльными дорогами. Путница (СИ) - "Amalie Brook" (книги онлайн полные .txt) 📗
А как рассердится оно, как прогневается, так и потопить могучий драккар может. Тогда уж...
- А за что море гневается? - опять спросила я.
- То богов воля, - развел руками Тишка. - За них отвечать не смею, Вёльма. У северного народа боги другие, нам неведомые. Не знаю я, за что они наказать могут. Не ведаю.
Говорили на пиру воины, что застал их гнев богов в пути. Драккар устоял, не затонул. Только поломался сильно. Оттого посол и не в срок приехал. Едва до Стропья они доплыли. А после уж конными до Трайты ехали.
Я тут же вспомнила скельдиана, что Сольвейг меня назвал. Вспомнила глаза его, волос пепла серого да знаки чужеземные на одеже. Увижу ли снова? Узнаю ли что о крае его? Смогу ли спросить?
- А надолго ли к нам скельдиане, Тишка?
Шут в раздумье сморщил лоб:
- Теперь почитай до следующей осени. Конунг северный желает, чтоб его люди завсегда в Беларде были. Хочет знать, что творится. Да и сказывали, каган гарнарский нам угрожает. Конунгу ведь он тоже враг. Между ними лишь Беларда и стоит. Слышь, Вёльма, а чего это тебе так вступило про Скельдианию слушать?
Я тихонько улыбнулась.
- Снится она мне, Тишка. Часто снится.
Шут мигом переменился в лице и стал серьёзным.
- Прямо так и снится? Одним и тем же сном?
Я кивнула.
- И драккар могучий вижу, и воинов северных, и море темное. Знак еще чей-то. Да только вспомнить его не могу никак.
Шут почесал затылок.
- Не простой это сон, лисица. Ох, какой непростой.
- Что ж он значит-то?
- Что значит? - Тишка задумался. - Сама после поймешь.
- И ты не скажешь?
Он замотал головой:
- Не скажу и думать про то не стану. Не след мне в чародейские сны лезть. Не след, Вёльма!
Он подхватил со стола колпак.
- Ну, все, Вёльма, будет на сегодня сказок. Пора мне и тебе пора.
- Как так? - возмутилась я. Только-только говорить начал ведь!
- Будет-будет. После расскажу. А то чего доброго тебе еще сниться начну, - Тишка хохотнул и перевернулся колесом. - Тихой ночи, лисица, да славных снов, да добрых попутчиков...
Сказал и выкатился из комнаты.
Откуда только догадался, подлец? Не зря Варвара говорила будто дар у него. Не мог ведь видеть нас с Ладимиром.
Я поднялась и поглядела в окно. Темно уж. Колокол скоро уж девять пробьет.
Сердце глухо ударилось в груди, а по телу дрожь густая прошла. Пора мне. Ждет меня Ладимир. Ждет, хороший мой.
У двери как из ниоткуда Василек появился. Взмахнул пушистым хвостом, будто с укором каким на меня взглянул и сел прямо на дороге.
- Чего это ты, дружок? - склонилась к нему. - Пропусти уж.
- У-у-у, - утробно зарычал кот.
Во взгляде его мне что-то не понравилась. От Василька, любимца Варвары, так и веяло страхом и настороженностью. Будто хотел что-то сказать, как предупредить.
- Ну чего ж ты, серенький?
Кот потянулся к моей ладони, ткнулся в нее влажным носом.
- Идти мне нужно, Васька, сойди-ка с дороги.
Кот отпрянул и прищурился.
- Мяу-у-у-у, - угрожающе протянул.
- Ну ладно, будет!
Надоело ждать, и я просто отодвинула кота ногой.
Василёк зашипел и отпрыгнул.
- Мя! - недовольно фыркнул в мою сторону и отвернулся, взметнувшись серым вихрем, прыгнул на стол и исчез.
В пустой горнице мне вмиг не по себе стало. Поспешно задув лучину, что у двери висела, я быстро вышла. Оберегите меня, молодые боги...
О том, что дело уж к осени идет, холодок вечерний напоминал, пока несмело касаясь кожи да ранний закат. Летом ведь, бывало, до самого позднего вечера светло, а теперь уж раньше темнеет. Птахе не терпится соскочить с гнезда, оттого она светило-солнышко и торопит.
Тучки уж не летние по небу бегут. Раньше бывало они все белые да пушистые будто пенка на парном молоке. Сейчас же серые тягучие и тяжелые - будто свинцом налитые. Ветер меняется и несет прохладу от северного моря. Деревца зеленые, детки земли-матери, готовятся к тому, как наряд свой скинуть. Без сожаления забывая о нем, желтеть начинают. Скоро уж облетать станут и покроют все вокруг золотым ковром.
Я бесшумно ступила на крыльцо, освещенное факелами. Вода в фонтане тихонько журчала, а в ряби ее зеркала отражалась девица-луна, уж большую часть своего широкого бока показывая. Тучка серая пятном ее прикрыла да только девица-луна не уступала. Серебро ведь свинцом не заменишь.
Потоптавшись с минуту на месте, я стала небыстро спускаться. И чего это кот меня не пускал? Чего на пути вдруг встал? Кто их, кошек востроглазых-то, разберет?
Иду вроде неспешно, тихонько. А сердечко так и бьется, так и норовит из груди выскочить. Аж дух перехватывает...
Огляделась я - нет никого.
Неужто снова подшутил надо мной колдун? Решил покуражиться опять? Ох, не сдобровать ему тогда, не ждать моей милости.
Нет Ладимира.
И поделом тебе, дура деревенская. Знала ведь, знала, к кому идешь, да все чего-то верила. Этот-то соврет недорого возьмет, обманет и не оглянется. Нельзя таким верить, не след.
Снова я огляделась. Плюнула да и быстро пошла прочь со двора.
Проходя через арку, вскрикнула да в сторону метнулась. Фигура чья-то из темноты появилась и мне навстречу.
- Постой, Вёльма...
- Ах ты, окаянный, едва душа в пятки не ушла!
Я схватилась за сердце и остановилась.
- Чего пугать-то так?
- А надобно ли чтоб видели? - проговорил Ладимир.
В тусклом свете я лишь черты его лица различала. По голосу слышала, что улыбается. И глаза видать светятся колдовским огнем.
- Сильно напугалась?
- Пройдет скоро.
Сердце опять забилось - только теперь уж не от испуга.
- Идем что ли?
Я лишь головой мотнула.
Стоило лишь руку от груди отнять, как Ладимир ее взял, сжал легонько, и понятно стало, что уж не отпустит.
- Идем, - лишь тихо ответила ему.
Враз мурашки пробежались и где-то внутри так сладко заныло будто сжалось все. Видно правду говорят - сразу почувствуешь, сразу все узнаешь.
Шли мы медленно. Темными улицами трайтовскими лишь кое-где факелами освещенными. Куда шли - не ведала. Обычно я-то другим путем хожу, а тут все на него, на Ладимира понадеялась. Раньше бы, может, испугалась, не пошла, сотню разов подумала. Теперь вот шагаю за ним как на привязи и все равно мне, что будет.
Верю ему. Каждую секундочку верю. Каждый миг. Каждому слову...
- И не скажешь ничего? - догадался он.
- Твоего слова жду.
Я улыбнулась.
- А я думал, кричать станешь, упырем меня честить. Мол, завел неизвестно куда, - Ладимир ни на миг не переставал прежним быть.
- Так сама ведь иду, никто не тянет.
Вспомнила я Арьяра да свидание наше единственное в лесу.
Тогда он за мной шел, на любое слово согласием отвечал, любую глупость мою выполнить был готов, все терпел, а я еще и покрикивала. Вела его за собой, только ухмылялась и радости особой не было. Думала - лишь бы не тронул да чего лишнего не сказал.
Ладимир не таков. Ему попробуй слово поперек скажи, попробуй только заикнуться. Да разве ж я решусь? Иду как миленькая, заговорить не смею. И пусть... Да хоть на край света!
Ох, пропадешь ты, Вёльма. Ох, пропадешь...
- Тебя разве потянешь? Сама не захочешь, с места ведь не сдвинешь.
Я обернулась на него.
- Выходит, сама захотела, - не спрашивал, ответил сам. За меня.
- Знаешь ведь...
- Всегда знал.
И до чего же он изворотливый да нахальный. Каждое слово так говорит будто никого в этом мире важней его нет. Все-то он знает, все-то он может, все-то ему позволено.
И взяла бы я да и высказала ему все это. Еще бы и пару оплеух отвесила, авось лучше поймет. Как же он злил меня, просто мочи нет, как из себя выводил!
Только то раньше было. Теперь уж все милым и родным кажется. Все в нем любо мне.
- Не спросишь, куда идем?
- И так знаю - домой к Велимиру. Только окольными путями.
Тучки на небе разошлись. Луна-девица без стеснения глядела на мирно спящий город и грустно вздыхала о том, что ей в одиночку приходится коротать свой нескончаемый век. Видела она людей, видела нас с Ладимиром. И, наверное, тосковала. А, может, была заодно и только подпевала той музыке, что внутри у меня звучит.
