Королевские игры на выживание (СИ) - Айдарова Людмила (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Он еще что-то говорил, безостановочно целуя мои руки, а меня накрыло осознание. Дети! Точно, я же была беременна. Хотела положить руку на живот, но супруг придержал их, а скорбный голос лекаря прозвучал как приговор:
— Вы потеряли ребенка, Ваше Величество. Вернее, он забрал на себя весь удар это гадости.
Не помню как я зарыдала, не помню как билась в истерике. Но помню, что в этот момент мне дико хотелось умереть. Почему он? Маленький, невинный, который не успел даже увидеть этот мир большой и красивый.
Что стоят миллионы, драгоценности и дорогие особняки против жизни малыша. В какую сумму можно оценить счастье слышать смех и видеть первые шаги своего ребенка, держать его на руках, слушать его первые слова? У меня забрали это богатство. Меня обокрали цинично и жестоко, оставив лишь рвущие душу воспоминания и душащие слезы. Как мне теперь жить с этой болью? Как спать по ночам и проводить свои дни?
Я не помню как меня утешали, как Март отпаивал успокоительным, а Дитрих и Агати держали. Как за дверью рыдали мои три фрейлины. Мне было не до этого…
Каждый мой день был похож на другой. Такой же серый, бессмысленный и безжизненный. Я просыпалась и мне хотелось только умереть. Сдохнуть от той тоски, которая выедала меня изнутри. Дитрих бился за меня как мог. Но что он мог поделать, когда мой враг был внутри меня. Боль от этой потери был бесконечна. Фрейлины меня одевали, кормили, иногда и с ложечки, чаще всего насильно. Я все время молчала — говорить не хотелось. Впрочем мне ничего не хотелось.
Я плохо помню тот период. Да и что мне было помнить. Жизнь для меня остановилась…
Было мне всего лишь 18…
Глава 39
Все время, которое я оплакивала своего нерожденного малыша, Дитрих был рядом. Не было дня, чтобы он не подарил мне какой-либо безделушки или цветы, чтобы хоть как-нибудь заставить меня улыбнуться. Он придумывал всевозможные затеи и чего только не инсценировал, но все проходило мимо меня, не затрагивая душу и радуя сердце.
И пока одна часть дворцовых обитателей носилась со мной в попытке привести в чувство и вывести из черной меланхолии, другая с довольным видом созерцала мои мучения, потирала лапки и радовалась моим слезам. И стоит отметить, что последние были в большинстве.
Не сразу, а дня так через три после того как я впала в беспамятство и потеряла дитя заметили отсутствие Лаиры. Она пропала бесследно. Ее искали все, допрашивали графа Орнезского, но Астан и понятия не имел, куда она делась. Все это время он содержался в казематах, обвиненный в предательстве. Вейс перерыл дворец, Тесс перекрыл все выходы из города, но девченки и след простыл. Отследить ее не могли. Навесить на нее следящих артефактов не додумались. Все таки племянница канцлера.
Только немного позже, когда повторно провели обыск ее комнаты, в тайном схроне нашли флакон с настойкой Медовой лакомки. Вот так и стало известно, что ребенка я лишилась по ее вине.
Лаиру объявили в розыск, листы с ее описанием разослали во все графства и княжества. Но результатов это опять не принесло. Девушка пропала, как под землю провалилась. Билась в истерике графиня Орнезская, которую практически через день допрашивали подчиненные Тесса. А потом, декады через две, стало известно, что она подала в храм на развод с мужем. Брак их аннулировали очень быстро. Никто ее не осуждал, да и кто подумал бы. Многие поступили б также как и графиня, развелись с супругом — государственным изменником. Только Вейс вздыхал и шептал что-то о бабе-стерве и мужике-недотепе. А еще через месяц стало известно, что в относительно неизвестном направлении исчезла и графиня. Но ее не стали искать, ибо в какой-то момент всплыла информации о том, что уехала к родственникам своей матери в Бренс, граничивший с Виаллией на севере. Приехать графиня обещалась через полгода, в надежде, что к этому времени стихнут все сплетни и пересуды. И тут тоже осуждавших ее не было. Наоборот, все при дворе восхищались прозорливостью графини Орнезской. Да вот только месяца через два оказалось, что возвращаться графиня и не собиралась. Предусмотрительная женщина продала все. Нет, не правильно ВСЕ! Все имения, драгоценности, два особняка: в Дормуте, столице Виаллии, а другой в Раменс. Избавилась она от уникальной коллекции старинного оружия, бесценной библиотеки (которые Дитрих сумел перекупить) и много еще чего. Она не оставила Астану даже медной монеты. Выйди он из тюрьмы идти ему было некуда. Граф Орнезский, один из богатейших виаллийских аристократов, стал нищим и бездомным.
А еще через два месяца состоялся суд и граф был официально осужден за измену и выслан из Дормута. Дитрих тяжело переживал предательство друга, но ничего не рассказывал. Он боялся за меня. Потом уже, по прошествии длительного времени я осознала как же трудно ему было. Ведь долгое время государственные дела решались на троих: Дитрих и его два помощника, Вейс и граф Орнезский. И такой удар реально на несколько месяцев усложнил супругу управление страной.
Но я еще не оправилась после покушения. Здоровье частенько подводило меня. Бывали дни, когда я не могла встать с кровати, такая слабость накатывала. Все таки эта Медовая лакомка была коварной. После одного из таких приступов Март и поведал, что меня спас мой ребенок. Мой малыш принял на себя весь удар отравы. Не будь я беременна, то, скорее всего, меня просто бы не смогли спасти. Как же мне было больно и обидно осознавать, что мой первый ребенок, такой желанный, такой драгоценный погиб из-за злобы и зависти Лаиры. Хотелось придушить эту змею. Но для начала ее надо было найти
В себя я пришла более или менее месяца через три или четыре. Была уже зима. Все в округе было в снегу, все праздничные увеселения в честь зимнего солнцеворота прошли мимо меня. Дитриху веселиться не хотелось и я его понимала. Ведь если бы не случившееся. То праздник мы бы встречали втроем. Супруг поздравил своих подданных и ушел ко мне. Немногим позже к нам присоединился Вейс. Мужчины говорили о чем-то своем, а сидела в кресле и сквозь полуприкрытые веки наблюдала за танцем пламени в камине.
Я практически не слушала разговор мужчин, пока Вейс не обратился ко мне.
— Ваше Величество, — позвал меня шут, но я так отрешилась от всего, что даже не поняла сразу, что он обращается ко мне.
— Ари… — присоединился к Вейсу супруг.
Я неохотно широко открыла глаза и посмотрела на них. Говорить желания не было. Но что поделать, молчать тоже не получались. Потому я нехотя, но ответила.
— Да, Вейс…
— У нас для вас приятная новость.
— Какая? — я опять вернулась в исходную позу и прикрыла глаза.
— Завтра приезжает Ваша любимица Дина.
Глаза открылись сами собой, а пальцы судорожно вцепились в подлокотники.
— Это хорошо…
— Ари, неужели тебе больше нечего сказать? Ты ведь так скучала по ней.
— Я и сейчас скучаю… — и я вновь прикрыла глаза.
В тишине грустно прошелестел голос шута:
— Дитрих, не напирай, пускай отходит понемногу.
— Вейс, но ведь столько времени прошло, — еле слышно ответил супруг.
— У такой боли нет сроков. Она может уходить годами… А королева так молода и беззащитна.
— Ты прав, Вейс, ты прав…
Глава 40
В день приезда Дины у меня опять был приступ слабости. С того момента как стало ясно, что я беременна, Дитрих предпочитал, чтобы я ночевала у него и он сам оберегал мой покой. Но пока я была нездорова, то обитала в своих покоях под присмотром фрейлин, Марта и акушерки. Никого более ко мне не подпускали. И именно туда и привели Дину. Моя любимица неторопливо вошла в комнату и хлопнула дверью перед носом моих девушек, недвусмысленно давая им понять, что при нашем разговоре им быть не нужно.
Сил мне хватило лишь на то, чтобы открыть глаза и улыбнуться женщине.
— Ари, о Единый, на кого же ты стала похожа! — Дина разрыдалась прикрывая нижнюю часть лица.
Я ответила ей лишь грустной улыбкой. Говорить мне было трудно и успокоить женщину я не могла, хотя очень хотела. А мне всего то и надо было самой только одного, чтобы меня обняли, чтобы я могла спрятаться от всего этого мрака и грязи в объятиях человека, ассоциировавшегося у меня с матерью, несшего в себе толику ее тепла и любви.
