Подружка невесты или... ветеринара вызывали? (СИ) - Блесс Эйвери (читать книги бесплатно txt) 📗
— Наследственность, физиология, культурная среды и социум.
— Это все верно, но не забывай еще и о ваших чувствах, эмоциях, возможности сопереживать и любить. Без этого всего, человек превращается в машину. Холодную, безэмоциональную, бесстрастную машину, которая выполняет программу, заложенную обществом для поддержания существования этого самого общества. Существования, а не жизни. Но ведь тогда все бы превратились в одну массу, потеряв свою индивидуальность. И, соответственно, потеряв себя. Ты хотела бы потерять себя, растворившись в общей массе? Стать как все? Быть всеми и одновременно никем?
Мне интересно было слушать старого мудрого ящера. Рядом с ним я почувствовала себя, как рядом с дедушкой, которого уже давно нет в живых. Обхватив руками колени, я прижала их крепче к груди, отрицательно закачав головой. Мне не хотелось ни потерять себя, ни слиться с остальными в одну серую массу. Ведь человек тем интереснее, чем больше отличается от остальных. Он интересен своей индивидуальностью, стремлениями, познаниями, мыслями и рассуждениями. А если мы все станем одинаковые, то и поговорить будет не о чем. С таким успехом общение может заменить простой монолог. Порассуждал вслух и считай, поговорил с умным человеком.
— Вот и я не хочу, чтобы это произошло с кем-либо из моих знакомых людей. А значит, если они не хотят сами чувствовать, будем их заставлять это делать. Ты же не против?
Несмотря на то, что нить разговора я несколько потеряла, мне все равно захотелось поддержать этого словоохотливого старика. Поэтому и кивнула в знак согласия.
— Вот и замечательно. Так что ты там говоришь это за болезнь? Почему детеныши погибают еще в яйце?
Так как мы вернулись к понятной мне теме, я тут же оживилась и, вскочив на ноги, принялась объяснять.
— Без обследования и анализов я точно сказать не смогу причину гибели зародышей. Но, уже судя по тому, что увидела, могу предположить, что идет генный сбой. Череп малыша явно деформирован, да и уплотнения на теле, образовавшиеся там, где должны в будущем были сформироваться лимфоузлы, мне не понравились. Если к этому добавить то, что это третья подряд гибель яйца у одной пары, то перспектива в будущем получить здоровое потомство у этой семьи вырисовывается не самая радужная.
— И не только у этой семьи.
Услышав дополнение, я замерла, вопросительно посмотрев на старого птеродактиля.
— Что вы этим хотите сказать?
— В моем гнезде есть еще несколько пар, у которых за последние семь лет погибло несколько малышей, да и не только в этом гнезде. Слышал, что еще в нескольких происходит то же самое. Проблема еще не набрала катастрофических оборотов, но мне не нравится растущая тенденция.
— Получается, это проблема не одной пары? — мой хмурый взгляд прошелся по каменным стенам. — У вас уже есть какая-то версия по поводу происходящего?
— Нет. Раньше также не все яйца вылуплялись. Но сейчас смертность явно увеличилась. Правда, это происходит не во всех гнездах.
— Тогда, вполне возможно, что это все же у вас бродит какая-то инфекция, которая понемногу разносится особями по территории. Если мы узнаем, какая именно, то сможем предотвратить ее дальнейшее распространение.
Вскочив на ноги, я заметалась по пещере. С одной стороны, инфекция — это плохо, а с другой, с ней легче бороться, чем с генной мутацией. Остановилась я оттого, что у меня закружилась голова. Сказывались сутки без еды, воды и нормального отдыха.
— Сядь и не мельтеши. Я прикажу принести тебе попить, а вот с едой все гораздо сложнее. Все же ты землянка и я не уверен, что тебе можно есть, а что нет. Так что придется тебе потерпеть еще немного, пока не прибудешь в резиденцию.
Я не стала противиться и тут же села назад на пол. Старейшина же вышел из пещеры, но вскоре вернулся, неся огромный широкий лист, наполненный водой. Мне ее хватило и на то, чтобы попить, и чтобы умыться, и руки помыть. Освежившись, я стала чувствовать себя намного лучше.
— Спасибо.
Кивком головы дав понять, что принимает мою благодарность, старейшина поинтересовался.
— Что тебе надо для того, чтобы приступить к работе?
— В первую очередь инструменты и анализаторы. Кое-что у меня есть. Будучи ветеринаром, всегда вожу с собой несколько переносных приборов. Мало ли что где понадобится. Но с их помощью смогу сделать только первичные анализы, а не глубокое и полномасштабное обследование. Для последнего нужна хорошая лаборатория. Кстати, а вы не обращались к людям со своей проблемой? И, вообще, в каких вы с ними отношениях. А то, честно говоря, я ничего не знаю.
От осознания последней мысли, я напряглась. Не то, чтобы я думала, что у них тут военное положение, но мало ли.
— Не переживай, в нормальных мы с людьми отношениях. Они защищают наши гнезда от диких, мы же предоставляем им территории для поселения. Так что у нас взаимовыгодное сотрудничество по многим пунктам. И да, так как масштабы гибели яиц, пока, не набрали опасных оборотов, мы еще надеялись справиться с проблемой самостоятельно. Но раз ты предложила нам свою помощь, то почему бы и не воспользоваться ею. Я прослежу за тем, чтобы тебя ни в чем не ограничивали и предоставили место для работы.
Когда старик говорил о моей помощи, я не могла не заметить довольный блеск его глаз. Так, что-то мне подсказывает, что не все так просто, как кажется со стороны. Меня, явно, пытаются использовать. И хорошо, если только для того, чтобы найти причину инфекции. Вот только моя многострадальная мадам Сижу, подсказывала, что мы с ней еще отгребем проблем по полной программе. Да столько, что ни мне, ни ей, мало не покажется. Но как бы там ни было, отступать или нарушать свое обещание я не собиралась.
— Так. Если тебе стало легче, то забирай сверток и пошли на улицу. Уже полдень, а мне надо не только доставить тебя в резиденцию и договориться о дальнейшем сотрудничестве, но потом еще вернуться назад, желательно до того как стемнеет. Все же возраст уже у меня не тот, чтобы летать по ночам, пусть и в обществе столь обворожительной дамы.
Поднявшись, не споря и не сопротивляясь, последовала за старостой, еще не в полной мере понимая, что же будет дальше. Оказавшись на улице, я увидела, как старый птеродактиль распрямляет свои крылья, размах которых был никак не меньше шести метров. После чего он принялся разминаться, явно готовясь для полета. Вот сейчас-то у меня и закралась догадка, как именно меня собираются доставлять в особняк. Только не уверена, что мне понравится этот способ. Испуганно заозиравшись по сторонам, я стала медленно отступать назад. Уж лучше как-нибудь ножками дойду, самостоятельно.
Упершись спиной во что-то пусть и теплое, но очень схожее с камнем, я резко обернулась. Позади меня стоял еще один птеродактиль. Ехидный блеск его глаз говорил, что он сразу догадался о моем маневре и специально пресек его в самом начале.
— Человечка боится высоты?
Сначала я отрицательно покачала головой. Все же уже летала и не раз, но резко передумав, наоборот, активно закивала в знак согласия. Боюсь, еще как. Это же не в аэрокаре лететь со всеми удобствами, а на живой доисторической рептилии, да еще и без ремней безопасности. Их же нет? Я еще раз окинула поляну внимательным взглядом. Помимо старосты, здесь было уже никак не меньше трех десятков рептилий. И все с таким любопытством смотрели на меня, вроде как я им тут бесплатное шоу собираюсь устроить. Между лап взрослых ящеров, выглядывали заинтересованные мордашки малышей. Значит, все же детеныши рождаются. Это хорошо.
— Даша, я готов. Иди сюда.
Присев и нагнувшись немного вперед, староста выпрямил одно крыло, намекая всем своим видом, чтобы мне на него надо забраться. Я вновь испуганно стала смотреть по сторонам, ища пути к отступлению.
— А может не надо? Давайте я так дойду? Сама. Да и, вообще, вы же староста и пожилой че… динозавр, а я тяжелая, и неуклюжая. Еще свалюсь.
— Ничего, я специально взлечу повыше, чтобы, если ты упадешь, успеть тебя поймать.
