Вопар (СИ) - Чепенко Евгения (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Дверь палаты с грохотом захлопнулась. Дима с удовольствием краем сознания отметил решительный порыв со стороны Нади. Один заяц готов, остался второй. Вернее злой зайчик и зайчик, кажется, целуется впервые в жизни. Хой, не отрываясь от теплых губ, мягко проник в эмоции девушки. Так и есть, скрыть пытается, но от новизны ощущений барьер страдает, приобретая прозрачность. Причем очаровательный заяц бессовестно пользуется сложившимся моментом и самим Димой. Парень вздохнул, судьба у него такая что ли, быть вечно кем-то используемым?
В голову пришла шальная мысль. Если происходящее делает ее столь открытой, почему бы и нет? Дима прижал девушку чуть сильнее, углубив поцелуй. Она и не подумала сопротивляться, лишь окончательно утратила контроль, окатив парня волной любопытства и удовольствия, но это в первое мгновение. Дальше его в буквальном смысле подхватил поразительный по своей силе водоворот многочисленных невероятно сильных эмоций. Никогда раньше Димка не тонул, просто не мог тонуть, его сознание не впитывало в себя чужих чувств, сейчас же все было настолько ярко, что "непромокаемый" барьер не сработал. Хой захлебнулся, ослеп и растерялся.
Дикая боль, обида, страх скручивали изнутри, сжимая сердце тисками каждый раз при взгляде на черные юбки в пол, платки, храмы. На глаза наворачивались слезы. Она не носила распятие, всегда хотела его выкинуть, отца уверила, что поступила именно так, вот только малодушие не позволило исполнить угрозу. Тонкое серебряное украшение лежало в нижнем ящике комода, надежно скрытое от чужого внимания, но к мусору так и не отправилось.
Всегда такой невозмутимый, правильный, мудрый! Что он знает о мудрости и правильности? Верно помогать своей семье прежде всего и только потом чужим...
Аня уперлась одной ладонью в грудь парня, другую положила ему на лоб и что было сил оттолкнула от себя. Ни сбросить, ни хотя бы просто ослабить мертвую хватку его рук не вышло, но зато поцелуй прервался, а с ним, кажется, и видение. Тот факт, что ему удалось проникнуть в ее эмоции, она распознала сходу. Как? Девушка толком не разобралась, да это ее в данный момент и занимало менее всего. Какая разница как, если важно только, что сделал.
- Ты! - все поднявшееся из груди возмущение вылилось в единственном слове, произнесенном с откровенной ненавистью.
Димка тряхнул головой, стараясь прийти в себя, выплыть из темного марева чужой всепоглощающей боли. Своя собственная отступила на второй план, оттесненная яркими эмоциями этой маленькой девочки. Откуда в ней столько всего? Откуда так ослепляюще? Разве возможно жить с настолько сильными, противоречивыми чувствами и не свихнуться от них, обладая к тому же невероятной способностью скрывать все это огненное, испепеляющее многообразие за непроницаемой стеной контроля? Видимо можно. Каким-то образом она сумела.
Аня зачарованно смотрела в почерневшие глаза Вишневского. В них сквозило удивление, восхищение, а еще отчего-то нежность. Весь ее гнев улетучился мгновенно, и теперь, затаив дыхание, она пыталась придумать, как поступить дальше. Решение пришло в голову само собой.
- Ну, и каково?
- После сегодняшнего я тебя не трону больше, - мягко произнес Дима. - Ты меня не услышишь, и не увидишь.
- Замечательно! - девушка постаралась не поморщиться от странного нахлынувшего разочарования. Разве не этого она добивалась? Резве не желала избавиться от общества ненавистного папиного Димки? Желала. Так в чем же дело?
Он улыбнулся в ответ на ее слова и разжал объятия. Аня поднялась, сходу ощутив неприятную прохладу на коже там, где только что соприкасалась с его телом сквозь слои одежды. Такой теплый. И почему обратила на подобную ерунду внимание? Все его спектакль с поцелуем. Она вскинула рюкзак на плечо и поспешила убраться из палаты подальше.
15
- Цветочек мой ядовитый, ты уверена, что в норме? Я вот знаю совсем другое, - Макс и сам понимал, что для радости причин никаких, но поделать с собой ничего не мог. Настроение солнечное, всепоглощающе счастливое било через край, заставляя ласково подшучивать над уже порядком рассерженной спутницей.
- Знает он, - невнятно пробубнила девушка, безошибочно находя путь в путанице старых гаражей, прислонивших свои жестяные и кирпичные бока плотно друг к другу, образуя таким нехитрым образом настоящий лабиринт. - Показала на свою голову.
"Не на, а просто свою. Без предлога", - даже так, в мыслях, Максим звучал нежно и дарил обжигающее, немного пугающее ощущение принадлежности.
- Кыш!
- Врешь. Тебе нравится, - Ковалев не понимал, откуда вдруг взялся азарт показывать ей, что чувствует каждый минимальный поворот ее эмоций. Наверняка, оттуда же откуда и превосходное настроение с самого утра.
- А тебе нравится знать, что можешь знать. Вот закроюсь...
Ковалев рассмеялся, догнал девушку, обнял.
"Не сердись".
Маргарита поджала губы и окинула угрюмым взглядом следователя. Об ошибочности своего поступка поняла только когда почувствовала как на лице против воли ожила улыбка. Да и как иначе? Кажется, Ковалев после их восхитительной и немного странной совместной ночи преобразился. Сейчас он совершенно не походил на того сосредоточенного внимательного отстраненного мужчину, которого она привыкла видеть. Вместо него Маргарита вдруг отчетливо представила большого лохматого, потрясающе красивого синеглазого маламута, готового играть и носиться без цели. Чудаковатое сравнение, но иного голову не посетило. Девушка практически кожей ощущала, что при малейшем намеке на необходимость или опасность прежний Максим вернется на место, только ей подобного поворота совершенно не хотелось. Он настоящий именно такой, остальное - оболочка, панцирь.
Боже, кто-нибудь вообще до нее, Риты, знал, что он умеет столько говорить без перерыва? Ответ очевиден - нет, Вишневской даже не нужно было заглядывать в его голову, чтобы узнать.
- Ну, как? Уже заблудились?
- Не дождешься, - Маргарита сощурилась, преодолела последний поворот на пути к заветной цели и оказалась прямо перед проржавевшей в нескольких местах дверью дедушкиного гаража. - Давай ключи.
Макс протянул девушке увесистую связку и с сомнением осмотрел неутешительную картину отчаянной борьбы металла с влагой и временем. Что стало с содержимым сей консервной банки страшно было представить.
"Зато вся твоя, только заведи", - немедленно откликнулась на его эмоции Маргарита. Ковалев понаблюдал за движениями Цветка, склонившейся над непослушным замком, улыбнулся.
- Это ты про машину сейчас?
- Ну, конечно, про маши... - она осеклась и снова рассердилась. - Вот возьму и не буду с тобой разговаривать!
- Долго?
Девушка пробормотала нечто невразумительное. Максим не расслышал, решил, что оно и к лучшему, ничего положительного или информативного все равно не сказала, подошел ближе и забрал у нее ключи. Иначе они еще тут долго торчать будут в ожидании пока "независимая" и "самостоятельная" независимо и самостоятельно справится с замком. После значительных усилий со стороны Ковалева гараж, наконец, продемонстрировал свои недра.
- Вот! - гордо изрекла Маргаритка.
Макс сощурился. Прямо перед ними стояло серо-голубое нечто, в далеких восьмидесятых гордо величаемое Volkswagen Golf.
Вишневская мгновенно уловила его эмоции.
- Папа, когда дарил, сказал, что первая машина и должна быть такой.
- Правильно сказал, - Максим подавил желание шутить и относительно "машины", и относительно чувства юмора Вишневского-старшего, обнял девушку, достал из кармана телефон. - Давай-ка мы с тобой сейчас лучше отловим адвоката, а автомобилю твою замечательную пока спихнем знатоку и ценителю. Тем более, что ценитель мне должен многократно и по разным поводам.
- Это кто? - не поняла Рита.
