Полуночные тени. часть 2 (СИ) - Кручко Алёна (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
– Не в кабинете, – отчего-то понизив голос почти до шепота, сообщил Улле. – Стол в спальне, там тайник под столешницей, нужно нажать на след от сучка на правой передней ножке.
– Вот как, – ухмыльнулся Марти. – Ты и в самом деле бесценный слуга, Улле. Знаешь все тайны своего господина, да?
Дожидаться ответа не стал – хватило того, что негодяй аж посерел от страха. Вышел, помедлил несколько мгновений, колеблясь: идти сразу в спальню к дядюшке или сначала заглянуть к Дирриху. Решил, что чем дольше капитан подождет, тем сговорчивей будет, и побежал наверх.
В спальне дядюшки он еще не был, и сейчас корил себя за столь очевидное упущение. Не иначе, затмение нашло! Привык, что отец вел дела строго в кабинете, вот и… Игмарт мотнул головой, отгоняя воспоминания. Он исполнил долг перед родителями, отомстил за них. Теперь нужно исполнить долг перед родом – вернуть Герейнам былую славу и доброе имя. А горевать можно будет после. Если останется время на такие глупости. В конце концов, разве он не отгоревал свое шестнадцать лет назад? Хватит. Он мужчина, воин и глава рода, его должны волновать сегодняшние дела, а не давние воспоминания.
Дядюшка, как оказалось, любил роскошь. Марти почти с ненавистью оглядел увешанные коврами стены, широкую кровать, застеленную драгоценным шелковым покрывалом, мягкое кресло, стеклянные и серебряные кубки на полке над столом. С такими замашками не в глухой провинции сиднем сидеть, а блистать в столице. Марти криво усмехнулся: может, еще и поэтому дядюшка так его ненавидел? Предательски убив брата, захватив родовой замок и землю, приносившую немалый доход, он даже не мог в полной мере воспользоваться плодами своей победы. Ведь в столице был Игмарт, и не просто в столице, а при короле, и благодаря Игмарту король знал о преступлении Готфрида Герейна против собственного рода.
Королевский пес зло пнул кресло, отодвигая его от стола, и нагнулся, разглядывая правую переднюю ножку.
Улле не соврал: тайник нашелся без труда, а в тайнике – небольшая книжица в коричневом кожаном переплете, растрепанная от частого употребления, с пятнами от чернил и пива. По виду не скажешь, что для хозяина она имела ценность. Марти хмыкнул, завалился в кресло, закинув ноги на стол, и раскрыл находку на первой странице.
Зигмонд ненавидел вспоминать.
Воспоминаний накопилось слишком много. Они плескались за тщательно выстроенной Зигмондом плотиной спокойного отчуждения – то бурным морем, то бездонным вязким болотом. Позволь хоть крохотному ручейку просочиться, и плотина рухнет, а там – захлестнет ли волнами, затянет ли в болотную гниль, все равно гибель.
Но теперь плотина опасно трещала, подаваясь под безжалостным напором прошлого. Зигмонд летел на юг – туда, где начались когда-то все его беды, в места, с которыми до сих пор связывало слишком многое.
Когда-то он жил там – человеком. Любил женщин, сражался, пил терпкое вино и крепкую брагу. Были у него друзья, были и враги – такие же люди, как он. Жена была, сын. Был замок, слуги, верные воины. И он, молодой и глупый, принимал это счастье как должное. До того самого дня, когда разгневанная богиня решила напомнить избраннику о своей власти.
Он не сразу понял, что происходит, а когда понял – не сразу поверил. Месть богини затуманила разум, поначалу Зигмонд решил, что ему попросту снятся кошмары. Оказалось – явь. Разорванное горло деревенской девчонки, кровь на руках, дикое желание облизать пальцы, чужой ужас, хлещущий в голову. Безумный смех за спиной – кажется, мать или бабка девчонки спятила от ужаса. И такой же безумный смех – за той границей, откуда лишь избранникам дозволено иногда услышать голос своего бога. «Ты мой, мой, мой! Я получу от тебя столько жертв, сколько захочу, и не тебе спорить со мной, никчемное создание!»
Осознав происходящее, барон Зигмонд Герейн попытался взять ситуацию под контроль. Он, в конце концов, должен был отвечать за своих людей, как подобает господину, а не охотиться на них, подобно дикой твари. Но какое там ситуацию, если он сам себя контролировать оказался не в силах! На него находило внезапно, словно мутная пелена укутывала разум, а когда отпускало – приходилось отдавать одежду прачке, и во рту долго ощущался солоноватый вкус, ни вином, ни брагой не получалось заглушить.
Больше всего в те безумные дни он боялся за жену и сына. Он сам не понимал, каким чудом, какой милостью богов не тронул их. Он отправил их прочь, к родственникам жены, как только осознал опасность. И все равно – боялся. Его сын остался теперь единственным, кто мог продолжить род Герейнов.
То время Зигмонду до сох пор тошно было вспоминать – а забыть не получалось. Ничего нет отвратительней для мужчины и воина, чем ощущение собственного бессилия, полного подвластия чужой воле. Ничего нет унизительней смеха вслед за словами: «Ты будешь делать то, что я хочу». Даже если это – слова и смех богини.
Проклятие, как чума, расползалось по землям Герейна. Он пытался бороться, но проигрывал. Безнадежно проигрывал – сам себе. Какая злая ирония.
И тогда он отправил гонца в Азельдор.
Человек, которому написал барон Зигмонд Герейн, однажды уже помог ему. Человек этот был сведущ и в кровавой магии, и в хитростях отношений с богами: мэтр Иссанар, азельдорский архивариус, бывший глава столичной гильдии магов. Что почтенный мэтр не поделил с коллегами в столице, почему довольствовался не столь уж почетной должностью в далекой провинции – этого барон Герейн не знал. Да и не стремился знать – не зря говорят: «В дела магов не лезь, голова целее будет». Он просто сделал все, что было в его силах, дабы оказать столичному гостю хороший прием в Азельдоре – а сил и влияния у барона Герейна тогда хватало. Может, в столице сведущих магов – как псов на помойке, а им здесь такой маг – на вес заговоренного серебра.
Мэтр Иссанар оценил прием, который ему оказали, и отплатил за добро добром полной мерой. В Азельдоре его знали и уважали, ни разу не слышал Зигмонд Герейн, чтобы о столичном маге отозвались «город его приютил», а только – «мэтр оказал нам честь, выбрав Азельдор». И теперь Зигмонд ждал его, как последнюю свою надежду.
Надежда не подвела.
Почтенный мэтр приехал к вечеру, не побоявшись наступающей темноты и приходящего вместе с темнотой безумия барона Герейна. Зигмонд до сих пор помнил нахлынувшую тогда панику: если он, потеряв разум, накинется на мага, одному из них точно не жить! И хорошо, если самому Зигмонду… Но маг лишь усмехнулся в ответ на гневно-испуганный вопрос барона. И сказал:
– Не нужно бояться. Сегодняшнюю ночь вы проведете в полном разуме, господин барон. Я ручаюсь.
– Вы можете… избавить меня от этого? – голос Герейна прервался, горло как будто сжала когтистая шершавая лапа.
– К сожалению, нет, – вздохнул маг. – Но оградить на одну ночь – сумею. Мне нужно посмотреть на нити связавших вас чар, проследить их сплетение. Тогда станет ясно, что можно сделать. Пойдемте куда-нибудь, где нас не потревожат.
Зигмонд вел мэтра Иссанара в кабинет, а внутри нарастала мерзкая тошнотная дрожь. Эта ночь должна была решить судьбу барона Герейна.
Он ждал каких-то чар, ворожбы, но маг просто усадил его в кресло, велел расслабиться и предупредил:
– Может быть неприятно.
Зигмонд откинулся на жесткую дубовую спинку и закрыл глаза. Неприятно не было, скорее щекотно, а иногда сквозь щекотку будто пробивались толстые тупые иглы. Кололи то вокруг затылка, то у висков, перебегали с шеи на ключицы, с ключиц на грудь, заставляя сердце пропускать удар. Потом что-то дернуло в голове, взорвавшись ослепительно белой болью – словно к мозгу прицепили крючьями колючую веревку и рванули со всей дури. И Зигмонд провалился в беспамятство.
Очнулся он поздним утром, в то время, которое сам привык обозначать как «давно уже день на дворе, лентяи». В распахнутое окно лились солнечные лучи – и тишина. Только далеко над лесом слышался вороний грай.
