Сторонний взгляд (ЛП) - Картер И. С. (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
С этими заключительными словами я запускаю стул в стену сбоку от меня, и он разлетается на части от силы удара.
— Ты можешь прибрать этот беспорядок, — объявляю я, разворачиваюсь и выхожу из комнаты. — Я заберу Кал с виноградника и отвезу подальше. Не пытайтесь найти нас. Увидимся в «Хантер Лодж» через пару недель.
Затем я поворачиваюсь спиной к этим трём мужчинам — трём моим братьям.
Игнорируя боль от открытой раны, я нахожу самое ближайшее транспортное средство, которое — так уж получилось — оказалось сверкающим и качественно новым Audi R8, и оставляю этот Богом забытый комплекс на задворках Нидерландов. Мой единственный план — отправиться прямиком во Францию, где ожидает реактивный самолет «Багряного креста».
Следующая остановка — Италия.
Затем я заберу Кал, чтобы исследовать мир.
Глава 27
Каллия
Я молчалива и сдержана в течение наших первых нескольких дней на винограднике. Я потеряла смысл пребывания здесь.
Когда мы только прибыли сюда, я почувствовала покой, но теперь я испытываю отстранение.
Фей жадно узнаёт всё об этом месте: как оно работает, какую они используют терапию, каким навыкам учатся жители, сколько из них решают уехать и строить свои новые жизни подальше отсюда.
Марианна даже познакомила нас с несколькими из тех, кто живёт в других частях мира по Skype, и они рассказали нам, как пребывание на винограднике помогло им обрести силу начать всё заново.
У многих молодые семьи, партнеры или работа, не связанная с Джеймсом Купером или его организацией. Это люди по-настоящему живут своими собственными жизнями. Они остаются частью того, что Марианна любит называть «Семья виноградника», поддерживая связь или приезжая по праздникам.
Просто замечательно то, чего они достигли здесь, но я ощущаю себя практически покинутой.
Полная потеря Дамарис в этот раз отдает даже более мощной горечью, потому что смешана с ревностью.
Все эти люди выжили, чтобы обрести жизнь, детей и надежду.
Почему она не одна из них? Почему она умерла, чтобы незнакомка выбрала её имя? Почему эта жизнь настолько жестока? Почему она, а не я?
«Почему, почему, почему?»
Я борюсь со всеми этими мыслями и стараюсь управлять бурей эмоций. Внешне я кажусь холодной и безразличной, но внутри меня бушует огонь.
Я неспособна спать, а поскольку я не могу спать, то я не могу и увидеться с ней. Впервые с тех пор, как нас разделили, я чувствую себя абсолютно одинокой.
Покинутой.
Слабой.
Забытой.
— Сегодня пятница, — объявляет Фей с порога комнаты, в которой я нахожусь.
Я поворачиваюсь к ней лицом со своего места возле маленького окошка, где сижу в течение последнего часа, а, возможно, и дольше.
— И? — спрашиваю я, не осведомленная ни о каких планах на сегодня, или, возможно, я слишком ушла в себя, чтобы о них помнить.
Она заходит в маленькую комнату и садится на единственное доступное место в ногах моей односпальной кровати.
— «Королевство» падёт сегодня вечером. Завтра оно уже не будет существовать. Марианна спрашивает, хотели бы мы остаться здесь и помощь с новичками.
Не произнося ни слова, я разворачиваюсь обратно лицом к солнцу.
— Я сказала ей, что уеду, как только приедет Коул, поскольку нам много чего предстоит сделать в «Хантер Лонж», но ты можешь остаться, если хочешь, предложение было сделано также и тебе, — она перестраховывается, тщательно подбирая слова. Она осознает, насколько ужасно подействовала на меня эта поездка по «американским горкам» — снова найти Дамарис только для того, чтобы окончательно её потерять. С тех пор я едва произнесла дюжину слов.
Впервые с того момента, как та женщины, взявшая имя моей сестры, обнимала меня, когда я плакала, пока не уснула в её руках, я подумала о Гриме. Прежде чем приехать сюда он был всем, о чём я только могла думать, но теперь я хочу, чтобы он остался в стороне и никогда не возвращался. Это из-за него я не со своей сестрой. Если бы в тот день несколько месяцев назад, он оставил меня умирать, я бы не жила в этом мире, где боль прогоняет мои сны. Я бы свободная бежала по высокой траве, мои глаза были бы широко раскрыты и предупреждали о вечности с рукой моей сестры в моей руке.
Вместо этого я здесь. Наконец-то сломана и не поддаюсь ремонту, и я презираю его за это.
— Ты можешь оставить меня, — наконец отвечаю я. Она может считать, что это означает две вещи: оставить меня сейчас и оставить меня здесь, когда уедет.
— Кал, — начинает она, вставая и направляясь ко мне. — Я чувствую, что ты сдалась, но ты сильнее этого. Ты демонстрировала это каждый день, начиная с первого момента. Когда Грим принёс тебя к нам… твою жизнестойкость…
Она молчит мгновение, пока не признаётся:
— Доктор сказал нам, что он не думал, что ты выживешь. Ты знала это? Он сказал, что твои внутренние повреждения и твое недоедание делали тебя слишком слабой для излечения. И всё же я каждый день навещала тебя, и с каждым следующим днём ты становилась сильнее. Ты — борец, Кал. Вернуться в «Королевство», чтобы стать частью их падения, просто доказывает, насколько ты сильная, даже если ты не чувствуешь этого прямо сейчас.
— Хотела бы я, чтобы он оставил меня там, — признаюсь я, каждое мое слово наполнено болью. — Хотела бы я умереть на том грязном мерзком полу.
Фей подходит на несколько шагов ближе и мягко кладёт руку мне на плечо. Её прикосновение болезненно, но я не могу отстраниться, стряхнуть ее руку.
— Но ты этого не сделала, Кал. Ты выжила. Не отбрасывай это, когда многие другие не получили даже эту возможность. Ты лучше всех знаешь, что такое потеря, не позволяй себе стать ещё одной жертвой «Королевства». Не тогда, когда они так близки к уничтожению.
На этом она уходит, как будто забирая вместе с собой воздух и мою печаль.
Без этой мантии скорби моя комната ощущается пустой.
Я не сопровождала её на обед и не помогала с её обязанностями на винограднике. Еду принесли мне, но я оставила её остывать и тухнуть.
В конечном счете, когда жара дневного солнца исчезает, я ощущаю себя достаточно утомлённой, чтобы забраться в свою маленькую кровать. Кто-то, должно быть, услышал мои мольбы, поскольку я умоляла о сне, я просила сна, и наконец-то он забирает меня.
— Теперь ты можешь меня видеть, Кал? Это чудо, — хихикает она, когда я преследую её через травянистые поля. Цветы желтеют в зеленой траве, горячее летнее солнце ослепляет нас, насекомые гудят вокруг наших плеч, щекоча кожу, и птицы в небе поют песни о свободе.
Это всегда начинается так. Каждый раз, когда мы встречаемся, начинается и заканчивается одинаково, это середина, которую я жажду, часть мечты, где только мы вдвоём. Только Каллия и Дамарис.
— Почему ты такая грустная? — спрашивает меня она, когда мы делаем кувырок и растягиваемся на теплой траве, взявшись за руки. Я вглядываюсь в её улыбающееся лицо, в её большие голубые глаза, в её тёмные волосы, сияющие на солнце, и на её здоровую и золотистую кожу.
— Потому что мне не хватает тебя, — признаюсь я, и слёзы соскальзывают с моих ресниц, изображение её совершенного лица расплывается передо мной.
Она печально улыбается мне, её самые голубые из самых голубых глаз влажны и расширены, уголки полных розовых губ опущены вниз.
— Ты не можешь скучать потому, что всегда здесь, — вздыхает она, кладя наши соединённые руки на мою грудь, туда, где бьётся моё сердце, наши пальцы сложены вместе, чтобы наши руки выглядели как одна.
— Я знаю, — допускаю я, печаль омывает меня. — Но я нуждаюсь в большем.
— У тебя есть намного больше, Кал, — она делает выдох. — У тебя есть мужчина, который поклоняется тебе, убил ради тебя и умрёт за тебя. У тебя есть шанс начать всё сначала. Не желай конца, когда ты только что нашла своё начало.
