Шорох вереска (СИ) - Зорина Валерия (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Не слышу!
— Я хочу, чтобы он стал моим! Забыл прежнюю жизнь навсегда! — от прежней застенчивости не осталось следа, каждое слово выходило сильнее предыдущего.
— Вигфлед, малышка, кровавый обряд не сотворит любовь. Он лишь навечно прикуёт этого мужчину к тебе, сделает рабом. В вашем союзе не будет счастья.
— Иначе нельзя, — облачко пара белой пташкой вспорхнуло в небо, сгорая в безжалостной пасти огненного вихря. — Иначе я потеряю его навсегда.
Седая голова, покрытая шерстяным платком, досадливо качнулась из стороны в сторону. Покрытая пятнами времени костлявая рука скользнула в мешочек на поясе.
— Ты принесла, что следует?
— Это его… — Дочь кузнеца развернула заскорузлую тряпицу… — кровь.
— Теперь нужна твоя. — Трепещущая девушка взяла протянутый кинжал.
Тёмная ткань окрасилась свежей кровью. Несколько капель упали на снег, прожигая его, словно драконий огонь человеческую плоть.
Обёрнутый промокшей тряпицей причудливый корень, напоминающий два тела, слившихся в одно, коснулся беснующегося пламени. Ярко вспыхнув, мгновенно сгорел. Чёрные кусочки пепла на миг замерли в водовороте багрового пламени, чтобы затем стать едва заметными осколками теней в языках огня.
Взвившись гигантским змеем, костёр ужалил ночное светило. Свет звёзд потух, и в зловещей тишине вспыхнула огненная луна, сочась красным жаром-ядом.
***
Год спустя
Гнома неотступно преследовало настойчивое чувство. Словно не его жизнь неслась перед глазами, подёрнутыми красноватым туманом. Фили ждал, что вот-вот проснётся, соберёт в узелок свои немудрёные пожитки и отправится в сторону Эребора. Но проходил день, второй, неделя… Незаметно пролетали месяцы, а он всё также жил вместе с Гримсвитом и его дочерью, которая вскоре засобиралась замуж.
Гном помогал Вигфлед готовиться к свадьбе, намеченной на начало осени: они вместе собирали цветы для праздничных гирлянд, заготавливали разносолы к пиршественному столу. Порой Фили замечал на себе странный взгляд Вигфлед. Ему казалось, что в её голубых глазах тлеет страсть и… обожание? Но мужчина гнал от себя эти мысли, относясь к дочери кузнеца, как к сестре, хоть она слегка и напоминала ему Нилоэлу. Фили знал — девушка станет женой того, кого любит всем сердцем. Душа его радовалась этому. Гном считал, что Вигфлед заслужила счастье, ведь слишком много смерти и горя успела перенести за короткий срок.
Он отчётливо помнил тот день, когда едва пожелтевшая листва дрожала на деревьях, словно невеста перед алтарём. Через серое небо тянулись клином птицы. Их прощальный крик отдавался в ушах, сливаясь с торжественной музыкой.
Казалось, здесь были все жители небольшого селения. Люди толпились, шумели вокруг круглой деревянной беседки, украшенной белыми и жёлтыми цветами, которые он недавно собирал. Тронутые увяданием, они опоясывали выпуклый купол; переплетаясь, тянулись вниз по тонким подпоркам; устилали шуршащим ковром пол.
Через монотонный гул толпы он слышал низкий, предостерегающий шорох. Звук взволновал его, как много лет назад, когда он ещё совсем юношей впервые ночевал за пределами родных гор. То был голос степи, шепчущий об опасности. Тонкий голосок настойчиво гнал с места, призывая скрыться среди полевых дорог. Звал вдаль — туда, где живёт сердце… Домой.
Ноги будто приросли к полу. Увядающие цветы, подобно верёвкам, оплели щиколотки. Мягко, но настойчиво они держали его на месте, пока не раздался голос, призывающий собравшихся к вниманию. Толпа расступилась, и он увидел, что к беседке медленно идёт низкая фигурка в белом платье. Кружевная вуаль скрывала лицо незнакомки. Пышные юбки шуршали, и их шорох смешивался с шелестом сминаемых цветов, которыми была усыпана тропинка к беседке. И вот она рядом с ним. Прозвучали извечные слова, связывающие мужчину и женщину клятвами любви, обетами верности. Тонкое полотно кружев откинулось. Он задохнулся, увидев перед собой родные светло-карие глаза и смеющееся лицо в веснушках. Перед ним стояла Нилоэла.
Проснувшись ранним утром рядом с Вигфлед, Фили не понимал, как это произошло. Мужчина не помнил, когда желание покинуть поселение людей сменилось яростным желанием остаться здесь навсегда. Его сердце окутала вина, застилающая все остальные чувства. Он просто не мог оставить Вигфлед, считая, что и так принёс ей слишком много горя. Мысль принести свою жизнь в жертву показалась гному совершенно естественной.
***
Третьи сутки подряд Фили пропадал в кузне. Будто за работой можно было скрыться от смерти, нависшей над домом, за последний год сделавшимся ему родным.
Гримсвит принял Фили как родного сына. Однако со временем, слушая местных жителей, считавших незнакомца-гнома, явившегося в ночь орочьего набега, виновником несчастий, кузнец всё больше отдалялся от зятя. Теперь его дочь умирала на родильном ложе. Повитухи говорили, что ребёнок слишком крупный и если Вигфлед не родит в ближайшее время, то умрёт, так и не принеся в этот мир новую жизнь. Чёрная ненависть с каждым часом наполняла сердце кузнеца.
Алое сияние проникло сквозь небольшое оконце в жарко натопленное помещение. Окрасило низкий потолок, пропитанный копотью, цветом свежей крови. Огненная луна вновь взошла этой ночью, окропляя округу жаром проведённого однажды колдовства.
Расплавленное серебро, повинуясь воле мастера, сплеталось в тончайшую паутинку, на которой расцветали, алея живым огнём, крошечные бутоны роз. Фили глубоко вздохнул и отложил работу. Вышел на морозный воздух. Вдохнув полной грудью, закрыл глаза. Огненные лучи лились за спиной. Гном поднял разгорячённое лицо к небу. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем его щеки коснулось нечто холодное. Подняв веки, Фили будто очнулся от долгого сна, морока, длившегося целый год. Красные лучи сменились ледяным сиянием, а с иссиня-чёрного неба улыбалась белоснежная луна. Гном закрыл лицо руками, утирая проступившие слёзы. Перед его мысленным взором предстали две светловолосые девушки. Они держались за руки и улыбались ему. Одну из них Фили узнал сразу — Нилоэла — возлюбленная, с которой был пройден путь от далёкого Шира до самого Эребора. Вторая незнакомка казалась смутно знакомой. Особенно глаза, светло-голубые, прямо как его собственные.
На исходе ночи необычное украшение было законченно. Его венчал серебряный ворон, гордо восседавший на большом ромбе. С каждой грани фигуры свисала её миниатюрная копия.
Прокравшись в собственный дом, словно вор, Фили поспешно собрал свои малочисленные вещи, тепло оделся и окинул взглядом комнату, в которой жил долгое время. Казалось, он видит её в первый раз. Тихо пробираясь по коридору, гном застыл на месте, услышав душераздирающий крик Гримсвита. Осторожно заглянув в комнату, где долгое время мучилась Вигфлед, Фили увидел печальную картину: сотрясаемый беззвучными рыданиями кузнец прижимал к груди безжизненное лицо дочери. Одна из повитух поспешно заворачивала в окровавленную пелёнку так и не заплакавшего младенца. Лицо гнома свело судорогой. Поспешно отвернувшись, он быстрым шагом вышел на крыльцо, чтобы ступить на тропу, которая раньше казалась безвозвратно потерянной.
Память луны
Poets of the Fall — The Labyrinth
Сбежать от чужой судьбы, что незыблемо казалась своей ещё вчера, поразительно легко. Один шаг за порог — и ноги сами собой бредут по пути, ведомому только им одним. Уже давно потеряна тропа, уводящая из человеческой деревушки. Зелёные холмы, верхушки которых политы светом утреннего солнца; луга, волнуемые ветром, мелкие речушки, беззаботно журчащие в тени липовых рощ.
Он уже проходил здесь когда-то. Целая вечность минула с тех пор, но всё та же неповторимая сладость разлита в воздухе. Вот-вот должны появиться целые моря цветущего клевера.
Солнце молчаливо взбиралось всё выше, напоминая переполненную мёдом соту. Его длинные лучи жалили, оставляя на бледном лице брызги веснушек.
Он слабо улыбнулся своему отражению в воде. В вечно смеющемся взгляде неизбывная грусть, глубоко въевшаяся в сердце, затаившаяся морщинками вокруг глаз.
