Милослава: (не)сложный выбор (СИ) - Красовская Марианна (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Я бы много могла отцу сказать: и про то, что для оборотней достаточно Славки, а без моего леса они сотню лет жили и еще сотню перебьются, и про то, что степь тоже от наших земель недалеко, а что степной хан — союзник куда более значимый, чем клан оборотней, но… стыдно признаться, я вздохнула с облегчением.
Далее вопросы мы с отцом обсуждали практические: приданое, наряд, выбирали день, думали, звать ли государя — все ж мне он дядя родной. Решили написать официальное приглашение, приедет ли, нет — сам решит.
Теперь, когда пол дела было сделано, на душе сделалось и легче, и тревожнее.
Моя жизнь менялась.
Я даже представить себе не могла, насколько.
Глава 2. Степняки
В спальне меня ждала подпрыгивающая от нетерпения Славка.
— Кто, кто, ну кто? — нетерпеливо дергала она меня за рукав. — Я за тебя молилась, Мила! Я так хочу, чтобы тебе хороший муж достался! Я ведь ни минуточки с колен не вставала!
— Волчек, — ответила я. — Поеду к оборотням.
Славка побелела, широко-широко раскрыла глаза и некрасиво скривила рот.
Я сразу кинулась ее успокаивать.
— Не тревожься, не съедят они меня, — весело сказала я. — А глядишь, я по осени замуж выйду, и тебе следом жениха найдут.
Но Славка меня удивила. Посмотрела на меня помертвело и тихо, но твердо заявила:
— Не бывать этому.
— Чему не бывать? — удивилась я.
— Свадьбе твоей с Митрием не бывать. Он на мне жениться должен.
И кинулась мне в ноги, запричитала, зарыдала, обхватив мои колени:
— Милочка, родная моя, сестренка дорогая! Ради меня откажись от Волчека! Скажи батюшке, что не люб он тебе!
— Что ты, Слава, — растеряно говорила я. — Да как же! Он же стар для тебя! Да ведь я слово дала!
— Двадцать пять ему, — отвечала сестра. — Вовсе не старый. Люблю я его, Милка, больше жизни люблю! Один он мне нужен!
— Сговорилась с ним, что ли? — спросила я, поднимая девочку. — Он что-то обещал тебе? Ну и чего ревешь? Пойдем к отцу, расскажем. Конечно, со стороны Волчека это некрасиво, но перетерпим, что уж.
— Не обещал, — призналась Славка, очевидно, испугавшись, что я ее к отцу потащу. — Не знает он.
— Та-а-ак, — протянула я. — То есть ты мне предлагаешь отказаться от сговора, свое слово нарушить, отцу перечить только потому, что тебе самой моего жениха захотелось? И при этом жених ни сном ни духом?
— Ты же откажешься, Мил, правда? — умоляюще сложила ручки Славка.
— Нет, Слава, не откажусь. Из твоего каприза третьей женой в дом сиятельного не пойду.
— Зачем к кнесу? — не поняла Славка. — К тебе же Таман сватался. А он не какой-то кнес, а хан. Ровно как наш государь.
— Вот сама к Таману и иди в шатер, — жестко сказала я. — А я в терем у озера хозяйкой хочу. Чтобы среди людей в человеческом доме жить, а не среди овец и коней.
Славка зло сверкнула глазами, ногой топнула:
— А вот я ужо к папеньке схожу! Он меня любит, он мне не откажет!
— Сходи-ка, — ответила я. — Поговори. Авось и послушает он тебя.
Славка вылетела, хлопнув дверью об косяк, а я только криво усмехнулась. Впервые в жизни я была уверена, что отец будет на моей стороне.
А коли Славка бы вчера к нему пришла — не отказал бы. Сговорил бы ее за оборотня. Я полагаю, Волчеку совершенно без разницы, кого из нас в жены брать. Союз в обоих случаях заключен будет.
А вообще у Славки губа не дура — Волчеку она не совсем ровня, если на мать ее посмотреть. Для нее куда больше женихов найдется, так нет же, моего оттяпать захотела!
Впрочем, ничего нового, так всегда и было в нашей с ней жизни. Она требует мою куклу, лучшую горницу, новое платье, отрез парчи, а я уступаю. Ничего с собой поделать не могу, люблю ее больше всех на свете.
Один только раз рассорились с ней — когда Таман мне кобылицу подарил.
Ах, что за кобылица! Дочь того самого Колдуна, бывшего государева коня. Таман тогда пытался мне этого коня вручить, но я наотрез отказалась. Куда мне этот ужас? Тем паче, только степняка он и признавал. Тогда Таман обещал мне первого же жеребенка от него подарить. Слово сдержал. Кобылица родила двоих — мальчика и девочку. Жеребчика преподнесли в дар государеву сыну, а девочку, нежную белую девочку без единого пятнышка, мою Снежку — привели мне.
Я в нее сразу влюбилась.
Стоит ли говорить, что Славка немедленно потребовала ее себе?
Я стояла потерянная, глотая слезы. Сестре угодить хотелось, но и кобылка была самым дорогим подарком в моей жизни. Да и отдать ее сестре значило проявить небывалое пренебрежение к степнякам в целом и к Таману в частности.
Спасла меня Линд, заявив, что такие подарки передаривать ни в коем случае нельзя. Кровная обида. Да и рано Славке такую лошадь иметь. И вообще кто-то совершенно обнаглел в своих требованиях.
Ох и вопила тогда сестра — примерно так, как сейчас вопит у отца в кабинете. Как баньши, ей-богу. Стыдно за неё. Орать при отце — последнее дело. С ним так нельзя.
Снежка по сей день остается моим самым большим сокровищем. Таман хитер, знал, что дарить. Я его вспоминаю, как на Снежку сажусь.
Что же ты преследуешь меня, степной хан? Для чего я тебе?
А впрочем, знаю.
В год перед своим восемнадцатилетием я вытянулась, выросла из всех платьев, переросла Тамана на полголовы. Вероятно, я бы перестала ему нравиться, если б не пожар. Нет, не так. ПОЖАР.
Огонь в степи засушливым летом — стихийное бедствие. Нет ничего страшнее стены огня, растянувшейся на многие версты, охватывающей всю степь от края до края.
Этот огонь человеку не потушить. Горит сухая трава, горит торф под землей, в тех краях где сотню лет назад были болота. Горит сама земля. Уничтожается всё: и птичьи гнезда, и заячьи лежки, и зародыши травы, и редкий кустарник. Прогорает земля вглубь до сажени. На такой земле десятилетие ничего не вырастет. Конечно, горят стада и шатры степняков. Но это не так уж и страшно — люди уйдут, забрав что смогут. Куда страшнее то, что вернуться им будет некуда.
Столь большие пожары случаются редко — на памяти моего отца это был второй. Оттого-то в пристепных волостях почти все кнесы — водники, и иногда — огневики. Чтобы встать стеной между огнем и землей. Вызывать дождь день за днем, переправлять подземные потоки, поворачивать в степь реки, пядь за пядью двигаться наперекор огню и ветру, сопротивляясь распространению огненной смерти. На то со степью испокон веков союз заключен, и даже в Десятилетнюю войну, когда вспыхнул такой пожар, государь с ханом немедленно замирились и сообща тушили степь. На том война закончилась. Тогда-то отец и получил звание кнесса и государеву дочку в жены — за проявленное мужество и самоотверженность, а также потому, что он оказался одним из сильнейших водников государства.
Воздушники, природники — они тоже нужны, но именно водники должны принять на себя первый удар стихии.
Лето было сухим, жарким. В нашей волости колодцев да болот много, нам такое лето только в радость. Урожаи зерновых, овощей, фруктов обещали быть на редкость обильными. Ягод в лесу было немеряно, а вот грибов не было совсем.
Только всё чаще я видела, что отец хмурится. Урожай его не радовал, дожди он не вызывал на поля, как ни просили его люди.
Я спросила, отчего так. Он ответил, что если вызвать дождь на его волость, в другом, более нужном месте, его не будет вовсе. Да и силы надо копить.
К августу он был совсем черный, взрывался по каждому пустяку, почти перестал спать.
Когда с востока на степь погнало черные тучи, он не сдержался, оседлал коня и уехал, наказав мне следить за водой в чаше и при случае зажигать сигнал в башне.
Водники могут передавать по воде небольшие послания. Отец научил меня короткому заговору для этого. Для прочих же сигналов у нас на холме выстроена сигнальная башня — довольно высокое каменное сооружение с чашей наверху. В этой чаше надобно зажигать дрова с разными веществами. В зависимости от повода дым может быть черный, белый, сизый и розоватый с искрами. Черный всегда использовался для призыва кнесов на
