Новая надежда - Плен Александра (книги бесплатно полные версии .txt, .fb2) 📗
Зал поглотила тишина. Год назад, когда интернет взорвался фотографиями летящей к нам кометы, мы с одногруппниками развлекались тем, что рассчитывали примерный эффект от падения ее на землю. Все посмеялись и решили, что лучше умереть мгновенно от ударной волны или цунами, а не медленно и неотвратимо угасать от пепла, пыли, вечной темноты, которая обязательно накроет землю.
– Убежище построено как полностью изолированная капсула, самодостаточная, защищенная от радиации, высоких температур. Она может плавать в лаве, и ничего с ней не случится. По крайней мере, меня так уверили… – мужчина вполне искренне рассмеялся и произнес, обернувшись к стоящему рядом мужчине: – если хотите технических подробностей, обращайтесь к академику Вячеславу Ивановичу Борцеву, он руководил строительством.
– А как же наши родные? – крикнул голос из-под трибун. Я очнулась от оцепенения и тоже подняла руку.
– Вы последние, – микрофон взяла какая-то женщина, отодвинув в сторону политика, – больше никто не спустится. Люки сейчас заваривают.
Возмущенные крики стали громче. Кто-то истерично заорал: «Выпустите меня отсюда!» – а затем: «Прочь! Не трогайте!» Шум, последовавший за криками, известил о драке.
– Вы должны радоваться, – в громком голосе женщины зазвучал металл, – Вы будете строить новый мир. Вы будете жить… В отличие от других.
Радоваться почему-то не получалось.
– Они специально нас похитили втихаря, чтобы мы не взбрыкнули. Иначе половина студентов никуда бы не поехала, – сделала вывод Настя.
Я огляделась, сдерживая нарастающую панику. Студенты орали: дайте позвонить родителям, отпустите и прочее. Орала и я. Охранники с оружием, похожим на полицейские парализаторы, согнали нас в кучу, распределили по номерам, заставили спуститься вниз в огромных прозрачных лифтах. И заперли их на ночь, сказав напоследок, чтобы мы выбрали жилье сами.
Центральный коридор был длинным и широким. Вправо и влево от него отходили ответвления, пять в одну сторону, пять в другую. В каждом из них было по два блока на десять человек.
– Итого двести человек на этаже, – быстро подсчитала Настя.
– Нет, чуть больше, – добавил Дмитрий, – смотри, в торце коридора еще два. Итого двести двадцать.
Студенты, толпившиеся в коридоре, потихоньку начали расходиться по комнатам.
– Если мы хотим заселиться вместе, – произнес Павел, – нужно поторопиться занять целый блок. Нас же десять?
Мы выбрали дальний сектор и заселились в комнаты с шестисот двадцать шестой по шестисот тридцать пятую. Я вошла в крошечное помещение три на три метра и безучастно огляделась. Кровать, шкаф, стол, стул – все в единственном экземпляре. Серые голые стены и одна светодиодная лампочка на потолке. Меня охватила странная апатия. Я понимала, что произойдет: бункер, комета, апокалипсис, смерть всего живого на планете. Но сердце болело лишь из-за одного – я больше никогда не увижу родных.
Меня охватило чувство безысходности. Хотелось кричать, рыдать, браниться. Не сдержавшись, я выскочила наружу, в коридор, пробежала его до входа и наткнулась на таких же, как я, студентов, не желающих сидеть взаперти. Несколько парней и девушек колотили по металлической двери, кто кулаком, кто ногой, умоляя их выпустить.
Снаружи не доносилось ни звука.
Мы простояли там до глубокой ночи, ободрав ладони в кровь и сорвав голос. Никто не отозвался, никто не открыл дверь и не отправил нас домой. Никто не помог.
Я едва добралась обратно. Сил не было, ноги заплетались, ладони горели огнем. Открыла дверь в свою комнату и только тогда заметила висевшую на уровне глаз небольшую консоль с экраном диагональю около десяти дюймов. На мониторе мигал значок входящего сообщения.
Это был устав бункера – две страницы правил и инструкций. Вверху красовалась эмблема «Новая Надежда» – стилизованное изображение восходящего солнца над зеленым холмом. Я быстро прочитала его по диагонали. Основные пункты были стандартными: запрет на воровство, драки, нанесение телесных повреждений, употребление алкоголя и наркотиков в общественных местах, нарушение правил внутреннего распорядка. Но были и специфические, такие как: обязательное посещение ежемесячных собраний, соблюдение тишины после 23:00, строгий запрет на самостоятельное использование оборудования бункера, немедленное сообщение администрации о любых неполадках, сбоях в работе систем жизнеобеспечения и технического оборудования. Были и пункты о личной гигиене, правилах обращения с роботами-помощниками, использовании душевых, столовой, прачечных. В самом конце значилось: «Несоблюдение данных правил влечёт за собой соответствующее наказание, вплоть до пожизненного карцера».
Не найдя ничего, чтобы меня смутило, я приложила указательный палец к экрану, подписывая документ. К чему угрозы? Я и дома не воровала, не дралась и не оскорбляла людей.
Следующую неделю я плохо помнила. Наверное, нас пичкали успокоительными и снотворным. Или в воде, или в еде был растворен мелатонин или более серьезные препараты. Я почти все время спала, а когда просыпалась, звенело в ушах, голова была словно набита ватой. Шатаясь, как запойный алкаш, держась за стену, я брела в туалет, что-то ела, пила, говорила.
Новый мир вырисовывался тускло и размыто, словно я смотрела через грязное стекло. Узкие коридоры, крошечная душевая кабинка, один на весь сектор умывальник. Убогая комнатка с цифрой шестьсот тридцать пять на двери. Такой же номер был выбит на груди комбинезонов, висевших в шкафу.
Примерно через десять дней мы все проснулись от толчка. Я свалилась с кровати – она сильно накренилась. Рюкзак, тетради, карандаши – все, что было со мной, когда нас забрали, разлетелось по полу. Бункер затрясло, погасло освещение, где-то в глубине раздался ужасный скрежет, словно гигантские тиски сминают металл, как тонкую жесть.
Это она? Комета? И здесь нас обманули. Она упала не через месяц, а гораздо раньше.
Мысли с трудом ворочались в голове, словно запутались в густом, вязком сиропе. Я встала, с трудом держа равновесие, наощупь отыскала ручку двери, открыла ее и вышла в коридор. Он был слабо, но освещен. То ли аварийка включилась, то ли заработали резервные аккумуляторы.
Из своих комнат начали выходить, а точнее выползать, студенты. Я узнала Настю, Павла, Аню, Катю… Воздух был наполнен глухими стонами и испуганными криками:
– Что случилось? Комета? Она упала?.. Это конец?..
Вот таким я и запомнила день, когда умерла наша цивилизация: темный, перекошенный набок коридор с белеющими лицами молодых девчонок и парней, искаженных ужасом и пониманием – да, это конец. Через день освещение восстановили. Впервые на полную мощность включилась термоядерная станция, бункер выровнялся. Остался наклон, не более десяти градусов по вертикали. Он особо не доставлял никаких проблем, и мы быстро к нему привыкли. А потом нас всех вызвали наверх, в общий зал. В нем находилось гораздо больше народу, чем в первый день.
Голова уже не вела себя, как чужая. Значит, сделала вывод я, нам перестали давать транквилизаторы. На трибуну вышла давешняя женщина.
– Спешу вас обрадовать – мы удачно пережили толчок, – заулыбалась она. – Кора плиты чуть сдвинулась, но вулканы, к счастью, минули нашу капсулу. Немногочисленные внешние повреждения уже отремонтировали.
Молчание было ей ответом.
– Вам не о чем беспокоиться, – женщина перевела взгляд на группу студентов, стоявших вместе справа. Слева находилась разношерстная толпа – разряженные как на парад девицы, парни, дети разных возрастов, пожилые и не очень хорошо одетые мужчины и женщины. – Звонить уже некому, – добавила она цинично, – на поверхности мало кто выжил. А если кто-то хочет еще наружу, то вот вам кадры со спутника.
Она щелкнула пультом, и на огромном экране разверзся ад. Горело все, что могло и не могло гореть. Текла лава, водоемы шипели и испарялись, гигантские разломы зияли кроваво-красными ранами. Я опустила голову, не в силах держать ее прямо. Слезы потекли по щекам. Горло сжалось так, что я некоторое время не могла дышать.
