Государство Печали (ЛП) - Салисбери Мелинда (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
Печаль не думала, что может расстроиться еще сильнее.
— Ничего. Я сейчас приду.
Она думала иначе. Судя по лицу Иррис, подруга это знала. Но она кивнула, позволяя Печали соврать.
— Боюсь, вам придется уйти, — сообщила Печаль всем в комнате. — У меня возникли срочные дела. Если запишите свои жалобы, я постараюсь как можно скорее взяться за них.
Люди уходили, на их лицах смешались потрясение и недовольство, но никто не возражал, они слушались ее. Лоза до последнего оставался на пороге.
— Ты в порядке? — спросила Иррис, когда Лоза ушел. — Чего он хотел?
— Хорошей трепки, — пробормотала Печаль, понимая, что он может подслушивать. — Но я не в порядке.
— Я могу что-то сделать?
— Пусть меня похитят свартане и держат в политическом плену до конца жизни.
— Я напишу им сейчас, — весело прошептала Иррис. — Мне остаться? Или пойти с тобой?
— Нет, спасибо, — Печаль повернулась к давнему другу. — Мне нужно пару минут наедине, а потом я пойду к отцу. Увидимся за ужином.
— Хорошо, — Иррис сжала ее руку и ушла, закрыв за собой дверь.
Печаль потянула за нить ее рукава. Она смотрела, как начинает распускаться вышивка, ощутила искру радости от разрушения, а потом тихий звук за ней заставил е обернуться.
Несмотря на ее приказ, кто-то остался.
Расмус Корриган стоял у окна, его фиолетовые глаза были прикованы к ней.
2
Новый уровень вины
Он убрал длинные светлые волосы за чуть заостренные уши, стараясь не задеть ряд серебряных колец, пронзающих их от мочки и до вершины. Он слабо улыбнулся Печали. Как и все во дворце — и в стране — он был в траурной одежде: длинном черном плаще, затянутом на поясе, ниспадающем до его колен, широких черных штанах и черных сапогах. Форма Раннона.
Но Расмус был из Риллы. Черный выделял желтизну кожи у раннонцев, но его бледной коже этот цвет шел: тень и свет луны, чернила и бумага. Даже милая Иррис с ее большими глазами и лицом в форме сердечка не выглядела в траурном черном так хорошо, как Расмус.
Он смотрел на нее, сдержанный и свежий, как всегда, несмотря на слои одежды и жару, и Печаль с болью понимала, что рядом с ним казалась увядшей и растрепанной.
Но она ответила ему тенью улыбки, и этого хватило, чтобы он пересек комнату с невероятным изяществом и обнял ее. Она расслабилась, прижавшись лицом к его груди, тут же ощутив себя спокойнее.
— Я не знала, что ты вернулся, — сказала она.
— Конечно, вернулся.
— Думаешь, тебя мои приказы не касаются? — прошептала она в его рубашку.
— Ты — не моя королева.
— Я ничья королева, — ответила Печаль.
— Но к тебе ходят люди с вопросами. И ты сама сказала, что однажды станешь канцлером… — сказал Расмус с резкой нотой в голосе.
Печаль посмотрела на него. Она не успела ответить, голова заболела, и она скривилась.
— Голова? — догадался он.
Печаль кивнула.
— Думаю, до этого я ощутила запах Ламентии.
Он поднял голову и вдохнул.
— Я его не ощущаю.
— Нет. Сейчас запаха нет. Может, его и не было, и я схожу с ума.
— Этого быть не должно, — он прижал кончики пальцев к ее вискам, и боль угасла. — Так лучше?
От его прикосновения она стала легче, почти парила.
— Ты так добр, — тихо сказала она.
Он провел пальцами по ее лбу и до кончика носа, а потом по щеке, пока указательный палец не коснулся уха.
— Для чего уметь забирать боль, если не использовать эту способность?
Она шутила как-то, что если бы у нее была способность, то противоположная ему — разрушать, причинять боль — и он тогда притих, насупившись.
— Это работает не так, и ты это знаешь, — сказал он.
Она пыталась объяснить, что это была шутка, но он покачал головой.
— Не стоит так говорить, — он расстроился и не давал коснуться его, держал ее на расстоянии вытянутой руки, пока говорил. — Ты знаешь, что так начиналась война. Есть истории, в которых мой народ использовал свои способности во вред.
— Рас, я знаю…
— Тогда не говори так, даже в шутку. Способности — это хорошо. Их используют только для добра. И… — его голос смягчился, — ты бы не смогла никого ранить.
Она устыдилась и не спорила.
Печаль отвлеклась от воспоминания, когда его ладонь скользнула в ее волосы и нежно погладила.
— Зачем было всех прогонять? Что сказала Иррис?
— Отец… — сказала она, и продолжать не требовалось. Хотя Шарон был бы в ярости, узнав, что Расмус знал о проблемах канцлера, Печаль не могла скрывать это от него. — И сенатор Бальтазар туда же.
Расмус с сочувствием посмотрел на нее.
— Лорд Дэй знает?
Печаль кивнула.
— Шарон думает, что я должна с ними разобраться. И думает, что я должна говорить с людьми здесь, хотя у меня нет ни власти, ни авторитета, — она отклонилась, а потом прижалась лбом к его груди. — Звезды, я скучаю по бабушке. Она знала, что делать.
Расмус взял ее за руку, переплел пальцы и поднес ее ладонь к губам.
— Знаю. Все скучают по ней.
Печаль подозревала, что не все. За пару месяцев до смерти вдовы Печаль поняла, что вице-канцлер не смотрит в глаза ее бабушке и дует губы, когда смотрит на нее в столовой. Шарон не говорил о ней плохо, насколько знала Печаль, но она видела, что бабушка ему не нравится. Это не имело значения, Печаль любила ее за всю страну.
Печаль рассеянно прижала ладонь к груди. Только эту боль Расмус не мог исцелить, она не знала, что у нее есть это место, пока не потеряла ту, кого считала матерью. А теперь она понимала, что потеряла не только это. Она потеряла наставницу и советницу, которая знала, как было раньше, знала, как править. Если бы у нее было больше времени… На все.
— Она должна быть здесь и делать это. Точнее, это должен быть отец, — исправилась Печаль. — Он должен слушать распорядителей и разбираться с Миреном Лозой. Он должен принимать решения. Не я. Я не знаю, что делать, — она прижалась к его груди и вздохнула.
— Сейчас тебе нужно отдохнуть. Давай убежим, — Расмус прижался подбородком к ее лбу и прошептал в ее волосы. — Иррис нас прикроет, уверен. Притворимся, что тебе стало плохо от головной боли, а потом убежим. Оденемся как слуги и махнем к озеру. Рядом никого не будет, они будут готовиться к завтрашнему поминовению. Избежим стражи порядка и отдохнем. Поговорим. Нам нужно поговорить, Печаль. Ты меня избегала.
— Нет.
— Не ври, — тихо сказал он. — Ты не так неуловима, как думаешь. Так что я заметил. Сбежим ненадолго. Мы сможем поплавать вечером или порыбачить. И поговорить, — он обвил ее руками.
Звезды, это было заманчиво. Побыть наружи было роскошью. Да, там тоже будет жарко, но это будет сухой и естественный жар летнего солнца. Не жар горя и безумия во дворце, который не менялся почти восемнадцать лет. Она представила себя в пруду чистой воды, ныряющую с головой, и волосы развевались бы вокруг нее. Она поежилась, мысль была такой яркой.
Но он заговорит, и ей придется слушать. Выслушивать его тщетные споры, смотреть, как он мрачнеет, когда он скажет ему, что он не прав. Ранить его. Им будет больно обоим, но была разница между тем, чтобы она сказала ему, что они не смогут быть вместе, и событиями, разлучившими их. Все было жестоким.
Она отогнала мысль.
— Я не могу, Рас, — сказала Печаль. — Ты это знаешь.
Она позволила себе роскошь его объятий на миг, а потом освободилась из его рук. Он тихо вздохнул, но Печаль не слушала, прошла к окну и отодвинула шторы, открыла окно, радуясь маленькому проявлению упрямства.
Она была удивлена дождю, что был впервые за месяц. Воздух был свежим, пах землей, капли отлетали ей на лицо. Она снова подумала об озере или реке, открыла окно как можно шире, подняла лицо к небу. Вспыхнула молния, через пару секунд послышался гром, и она ощутила давление во лбу. Может, потому ее голова и болела. Не из-за запаха Ламентии, а из-за бури.
