Чудовище Карнохельма (СИ) - Суржевская Марина (первая книга TXT) 📗
Рагнвальд сжал зубы и указал на скамью за деревьями.
— Сядь.
Я не стала сопротивляться, молча выполнила. Из башни выглянула Тофу и ахнула, увидев мои руки. Убежала и выскочила уже с кусками ткани и плошкой воды.
— Ох, не усмотрела я!
Рагнвальд молча забрал бинты, махнул рукой.
— Я сам. Иди, Тофу.
Прислужница удалилась, качая головой и бормоча себе под нос. А ильх взял мои ладони, повернул, осматривая раны от когтей и клюва птицы. Осторожно промокнул смоченной тканью, и я поморщилась. Молча наблюдала, как варвар промывает раны, а потом перевязывает. Говорить не хотелось, да и что тут скажешь?
— Больше это не повториться, — хмуро произнес Рагнвальд.
Я снова промолчала. Не повторится? Как же! Я видела лицо Трин и слышала ее угрозы.
— Раны глубокие, побереги руки несколько дней, — как-то заморожено произнес ильх. Под его ногами трава побелела изморозью. Злится, значит… на меня? За то, что разъярила его Трин?
— Я сказала ей, что уеду с первым же хёггкаром, но Трин не поверила.
Рагнвальд вскинул голову и посмотрел мне в глаза.
— Я разберусь, — с нажимом произнес он. — И твои руки заживут.
Он так и не отпустил мои ладони, продолжал держать. И медленно поглаживать большим пальцем. От понимания этого я слегка смутилась. Молчание повисло дурманом.
— Ты странно на меня смотришь, — чуть сипло произнесла я.
— Может, соскучился? — сказал Рагнвальд.
Слова прозвучали так мрачно, словно он признался в жутком преступлении! Я глянуло удивленно.
— Сомневаюсь. Слушай, я пыталась узнать, когда отплывает хёггкар, но мне не сказали!
В глазах ильха появилось какое-то чувство, но разобраться в нем я не смогла.
— Тебе не нравится Карнохельм? Тофу сказала, ты выглядела веселой.
— Какая разница, меня ждут в Варисфольде!
Новую эмоцию я уже распознала — гнев. Но Рагнвальд слишком быстро ее погасил.
— Вряд ли. Все знают, что случается с девами, которых уносит хёгг. И что девам это нравится.
Я моргнула, осмысливая. А потом вспыхнула и покраснела.
— Но это ведь неправда! Не было ничего такого!
Рагнвальд пожал плечами и улыбнулся. Ну почти — уголки его губ приподнялись. И что это он сегодня такой добрый? Подозрительно!
— Мне кажется, я был не слишком ласков с тобой.
— Ты был груб, как неотесанный варвар. Так точнее.
— Верно, — синие глаза посветлели. Он слегка наклонился, словно собираясь открыть мне страшную тайну. — Я и есть неотесанный варвар, чужачка.
Я открыла рот. Рагнвальд что же, шутит? Да быть этого не может!
— Ты с утра что-то выпил? — пробормотала я. — Какой-то местный настой вежливости? Или тебя в горах кто-то покусал?
— А ты беспокоилась? — он наблюдал за мной, жадно ловя изменения на моем лице.
— С чего мне это делать?
— И не скучала?
Нет, сегодня с ильхом определенно что-то не так! Я мотнула головой в ответ на его вопрос, и варвар усмехнулся.
— Тофу говорила, что ты спрашивала обо мне.
Предательница!
— Просто поддерживала разговор, — буркнула я. — Так когда я смогу уехать?
Искры смеха пропали из глаз Рагнвальда, и на миг мелькнула стужа.
— Придется задержаться в Карнохельме, дева. Хёггкар отплывет лишь через месяц.
— Что? — опешила я. — Месяц? Целый месяц? Но я думала, что уже сегодня-завтра сяду на корабль!
— Не терпится вернуться в Варисфольд? К этому недоумку, что упустил тебя?
— Не говори так о Гудрете! — я вырвала свои руки из мужских ладоней. — Ты ничего о нем не знаешь!
— Он позволил хёггу тебя забрать. Не смог удержать, не смог защитить. Я знаю достаточно.
Я вскочила, желая уйти, но ильх преградил мне дорогу. Я инстинктивно отступила, и он уперся ладонями в камень за моей спиной. Я тяжело втянула воздух. В синих глазах варвара мелькнули разноцветные искры.
— Никогда не беги от… хёгга, Энни, — тихо произнес он. И я застыла, заворожено глядя в его лицо — побледневшее, осунувшееся, уставшее. Но его губы были по-прежнему решительно сжаты, а глаза… нет, в эту бездну лучше вообще не заглядывать.
— Совсем недавно ты утверждал, что не хёгг.
Он усмехнулся, соглашаясь.
— Хочешь, я покажу тебе Карнохельм?
— С чего такая галантность?
Он моргнул.
— Я не знаю, что значит это слово.
— Обычно это желание что-то скрыть, — нахмурившись, сказала я. — Или желание что-то получить. Что нужно тебе, Рагнвальд-хёгг?
Он помолчал, глядя с удивлением.
— Я пытаюсь не быть варваром.
— Вот это больше всего и пугает, — буркнула я.
Его рука обхватила мой затылок.
— И я действительно скучал, чужачка. Это… правда.
— Не надо…
— Хочу твой затуманный поцелуй, — он сжал мои волосы в кулак. — Подаришь?
— Нет.
— В прошлый раз тебе понравилось, — он улыбался, но в глазах смеха не было. Было что-то иное — тревожное, обжигающее стужей, беспощадное. Даже страшное… и в то же время — отчаянное… словно на меня смотрел зверь. Из капкана.
Я нахмурилась, пытаясь понять, в чем подвох. Нет, спорить глупо — любезный варвар гораздо приятней грубияна, которым он был до этого. Но с чего такая перемена?
— Дело в моих волосах, да? — озарило меня. — Вы здесь как-то странно реагируете на их цвет!
Ильх накрутил на палец выбившуюся прядь. Как тогда, на кухне…
— Мне нравится этот цвет. Но я хотел бы ощутить твои губы, даже будь пряди зелеными, как еловые ветки.
— Почему? — растерянно спросила я, и Рагнвальд поднял вопросительно брови. И усмехнулся.
— В мертвых землях не знают, почему мужчина хочет прикасаться к деве? Мертвые земли мертвы настолько? Наверное, поэтому вы придумали поцелуи?
— Мне говорили, что к деве нельзя прикасаться без ее разрешения, — занервничала я. — А к лирин — тем более…
— Нельзя, — покорно согласился варвар. — Только если удержаться невозможно.
Он провел кончиками пальцев по моему лицу. Уголок глаза, скула, краешек губы. Дрожь нетерпения. Короткий сдавленный вдох.
В льдистой синеве его глаз дрожала растерянная Энни. А в моих глазах отражался Рагнвальд. Белые волосы и метельные ресницы, темная стужа в глазах…
Два отражения встретились.
Рагнвальд моргнул. И резко отступил. Сжал кулаки, тряхнул головой и скривился, когда белые пряди упали на лоб.
От вида крови на ее руках шумит в голове. Или это от усталости? Он слишком давно толком не спал и не ел…
До места силы отряд двигался почти без отдыха, обратно Рагнвальд возвращался один, дав остальным ильхам возможность передохнуть в охотничьих сторожках. Но себе он этого позволить не мог.
Он шел через горный склон, с изумлением отмечая новое. Снег был не белым. Он имел десятки десятков цветов и оттенков. Лёд имел не только форму, но еще вкус, запах и голос. Он шептал, шелестел, звенел и пел. Лёд знал все и мог все рассказать. Вода изменчива и непостоянна, но замерзая, она хранит память. О ручьях, подземных источниках, росе в траве далеких южных долин, паре над котлом в Варисфольде или даже облаках на небе. Лёд помнил и шептал, пытаясь что-то поведать, но Рагнвальд заглушал этот голос, не желая слушать.
Небо… там тоже был холод. И Рагнвальд все еще помнит восторг, который ощутил словно эхо, когда хёгг расправил крылья.
А еще были ветра.
Раньше Рагнвальд знал лишь то, что ветер с юга несет тепло, а с севера — холода. Вот и все его знание. А теперь… Великие перворожденные — как же иначе все было теперь!
Ветров было много, и каждый был живым. Они рождались и умирали, как и все на земле. У каждого ветра был свой срок и свой нрав. Пока Рагнвальд шел, он ощущал разные ветра. Одни мелкие и пугливые, словно хорьки. Они прятались в трещинах, камнях и ямках, пахли южным песком и ягодами, трогали щеки осторожными, быстрыми лапами, юркали в щели скал, стоило оглянуться. А потом снова вспархивали, крутились под ногами — бестолковые, но ласковые.
Другие были сильнее и злее. Рагнвальд видел белесые глаза этих ветров, ощущал их жесткие прикосновения. Ветра-хищники налетали внезапно, могли ударить наотмашь, испытывая и пробуя его силу. Они несли запах далеких городов, голоса незнакомых людей, рычание зверей и клекот птиц. Они пили воды ледников и жар Горлохума, а потом обрушивали и то, и другое на землю. Эти ветра были непокорны и свободны, но Рагнвальд знал, что стоит захотеть — подчинятся и они. И тянуло узнать себя, обуздать такой ветер…
